Истинная для демона-2, или Укради мои воспоминания - Мамлеева Наталья - Страница 6

– Ты стараешься ради брата? – ощетинился Глеб. – Нашла, для кого стараться! Если Роффе казнит его, то поделом! – Никогда не слышала в голосе зверька столько злости. – Да его всё равно надо судить! Ах, если бы мантикоры не уничтожили доказательство-сферу…

Доказательств причастности моего брата к магии мантикор нет? Его не смогут судить… Значит, ему осталось лишь уйти от гнева Роффе. Амнезия в этом случае действительно будет идеальна. Увы, я тоже не хотела, чтобы он занял трон Абикарда. Только не черномаг.

В дверь вновь постучались, на сей раз это была Джули, напомнившая, что пора собираться, священнослужители уже прибыли. Как быстро! И как не вовремя…

– Принеси вторую копию в храм, в келью, где меня будут готовить к свадьбе, – шепнула монтри. – Смотри, не опоздай! Я не смогу балансировать на грани потери двух жизней: или брата, или алердина Рагная.

Глеб серьёзно кивнул. Обычно весёлый и шебутной, зверёк в этот момент был как никогда собран. Что же им довелось пережить с Ямином и Тамимом, что он весь подобрался?

Монтри исчез в дымке, а я отправилась открывать дверь. На пороге стояла Джули, за её спиной мялась Отилия.

– Теперь ты не только любовница моего жениха, но и мой личный надсмотрщик? – хмыкнула.

– Скорее, я твой разум. Не даю совершить глупость.

– Благодарю, но я привыкла справляться сама. Впрочем, если хочешь, можешь войти.

Я была уверена, что девушка развернётся и уйдет, но Джули лишь ухмыльнулась. Промолчав, она вышла на балкон и, пока горничная помогала мне со сборами, не обмолвилась ни словом.

Напряжение всё росло. Я понимала, что с минуты на минуту должна определиться моя судьба. Казалось, каждая секунда играет решающую роль, я отсчитывала их и с замиранием сердца ожидала изменений. Будто вот-вот произойдёт что-то, что сорвёт мой тщательно выстроенный план. Что-то должно пойти не так… Вот только что?

Отилия сделала великолепный макияж: скромный, мягкий, подчёркивающий девичью красоту и молодость. Мне всего восемнадцать… Детство ещё маячит за плечами, но мне приходится брать на себя ответственность не только за своих родных и свой народ, но и за алердина Рагная. Сейчас, в эти часы, от меня зависело очень многое.

– Пора, – обронила Джулия, вернувшись в комнату. – Экипажи уже ожидают невесту.

Я взглянула на себя в зеркало. Когда в моих глазах успела поселиться печаль? Куда делась жизнерадостность? Неужели с этой минуты моя беззаботная жизнь закончится?

Я поднялась с места. На мне было белое хлопковое платье в мелкий сиреневый цветочек – простое, без рюшей и оборок, именно в таком виде я должна явиться в храм, чтобы просить милости у богов.

Сивилла и Нилла ждали нас внизу. Фрейлины низко поклонились: они были в праздничных нарядах, один краше другого. Идеальный облик, но в глазах – такие же печаль и тревога, что и у меня. Они будто чувствовали сгущающиеся над нами тучи. Даже Джули была необычайно мрачной.

Экипажи белые, нарядные, с позолоченными лентами. Такие красивые, что дух захватывало. Пожалуй, устроительница свадеб действительно постаралась. Я сделала первый шаг к карете и оглянулась на дворец, напоминая себе о долге. Вздохнув, опустилась на мягкое сиденье. Фрейлины устроились рядом, но ни одна не проронила ни слова, пока мы ехали к храму.

– Вас будет венчать сам святой Эспен, – поделилась Нилла, когда мы вышли перед помпезным зданием главного храма столицы. – Он давно никого не соединял узами брака.

– Он вообще редко появляется на публике, – Сив прищурилась, глядя на четыре увенчанные золотыми шпилями башни, возведённые вокруг основного купола, – а если и появляется, спешит уйти. Говорят, он болен.

– И его болезнь вызвана паутиной лжи, – добавила я, и мы с Сив понимающе переглянулись.

Кажется, я перенимаю мастерство иронии у подруги.

Сегодня у храма было множество гвардейцев, которые пропустили нас на территорию, огороженную кирпичным забором так, что ничей заинтересованный взгляд не проникал внутрь. Встречал меня генерал Асмунд Арвиг с лёгкой улыбкой на суровом расчерченном морщинами лице.

– Генерал, – произнесла я изумлённо, – мне так и не довелось высказать свои сожаления по поводу случившегося в тот день в городе…

– Ну что вы, ваше высочество, тот день был таким сумбурным. Но не волнуйтесь, я не сильно пострадал. Целители быстро поставили меня на ноги. Позвольте проводить вас к святому Эспену.

Генерал протянул руку. Я приняла приглашение, и мы вместе направились к массивной деревянной двери. Нилла и Сив о чём-то едва слышно переговаривались, пока поднимались по ступенькам. Гвардейцы распахнули перед нами створки, чтобы впустить в пристанище богов.

Я изумилась количеству охранных артефактов. Будто не храм, а бункер. Зря я лелеяла надежду, что мне удастся отсюда сбежать. Да легче преступнику сбежать из казематов, чем отсюда!

А в остальном убранство было таким же, как я его помнила: обилие драгоценных камней и священные росписи на стенах. Впереди, у алтаря, самая главная фреска: семь богов – по одному на каждый из семи главных грехов – и их послушники, мелкие божки, отвечающие за различные поручения. Они танцуют на балу, веселятся и общаются. Они отдыхают, ведь храм – их пристанище, место, где они могут выслушать искренние молитвы и даровать чудо.

Религия в Аронхолле была единой, но у разных народов боги носили свои имена, различались мелкие детали в историях о них, однако общая концепция оставалась неизменной. Наверное, когда-то боги действительно жили здесь, помогали людям, но давно покинули наш мир, оставив в дар магию.

Где-то справа легко скрипнула дверь, и навстречу вышел святой Эспен. Он был таким же, каким я запомнила его на балу: сухой старик с морщинистой кожей и тёмными кругами под пугающими бесконечной глубиной глазами. Его острый взгляд пробирал до мурашек.

Сегодня верховный священнослужитель был не в коричневой повседневной рясе, а в белоснежной, расшитой золотом, с венцом-солнцем на голове. Генерал склонился перед ним, и Эспен ладонью дотронулся до лба мужчины, одаривая его божьей благодатью.

– Здравствуй, дитя, – наконец он встал передо мной. Голос был скрипучим, но приятным, ласковым, контрастирующим с внешностью. – Я помню тебя ещё ребенком. Чудным, невинным, непосредственным. И вот ты стала девушкой, что просит благословения на брак. Чисты ли твои помыслы?

Чисты ли? Если можно назвать чистым желание спасти родного брата и племянника, с которым ещё не знакома.

– Да, – ответила уверенно, твёрдо.

Хотелось спросить в ответ, как ему удалось сохранить драгоценные камни в интерьере храма? Он ведь остался нетронутым. Неужели ни один из королей при почти опустевшей казне не желал немного обогатиться? Неужели все были настолько верующими и богобоязненными?

– Хорошо, – сухие губы старика растянулись в улыбке, – я тебя услышал. Теперь черёд богов. Мои послушники проводят тебя в башню, где ты проведешь час в молитвах и раскаянии. Ты должна поведать богам всё, чтобы испросить у них благословение на счастливый и многодетный брак.

Я едва не поморщилась. Как такой брак может быть угоден богам? Но промолчала и, поднявшись на ноги, отправилась вслед вышедшим послушникам. Фрейлины остались в главном зале. Мельком заметила, что каждая из них склонилась перед фреской, видимо, вознося молитвы.

Подхватив юбку, чтобы не споткнуться, я поднялась по винтовой лестнице и вошла в небольшое круглое помещение, где были лишь трюмо, пуфик и два сундука – наверняка с моими платьями. Кто же будет моей горничной здесь, раз Отилия осталась во дворце, а Адаез отстранили?

В центре башни стояла колонна, расписанная божественными образами. Я присела около неё, подогнув колени, и вздохнула. Единственное, за что хотелось молиться, это за скорейшее выздоровление Ямина. О, ещё за то, чтобы монтри явился как можно раньше. Где носит князя? Неужели Ямин спрятал вторую копию настолько хорошо, что Глебушка не может её найти?

– Я даже не прошу счастья для себя, – тихо произнесла я и вздохнула. – Понимаю, что этого мне не видать. Но, боги, если вы существуете… пожалуйста, спасите моего брата, племянника и отца Ямина. Каяться мне не в чем… если только в излишней беспечности и доверчивости. В этом мне действительно нет равных! Я слишком доверяю людям, много сомневаюсь, пытаясь всё осмыслить и сделать правильно, справедливо… Но правильно и справедливо не выходит, ведь есть те, кого я люблю. Любовь и справедливость слишком далёкие друг от друга понятия. Я понимаю, что мой брат должен быть наказан за всё, что он сделал. Злюсь на него за то, что по его вине пострадал Ямин. Я злюсь, что из-за него так и не узнаю, каково это – хотя бы мысленно быть возлюбленной демона… Да, очень злюсь. Злость ведь тоже грех? – Переведя дыхание, прикусила губу. Слёзы готовы были сорваться с моих ресниц, но жалость к себе не лучшее из чувств. Правильнее сейчас высказать всё, что меня мучает, отпустить гнев, который способен сделать из меня палача собственной судьбы. Не хочу, чтобы гнев разрушил то нежное и чувственное, что есть во мне. Я хочу остаться собой. – Но как бы я на него ни злилась, я люблю его. Он мой брат. Я хочу, чтобы он жил, но не злодействовал, не вспоминал дурное, поэтому амнезия – спасение для него. А Ямин… Мои зародившиеся к нему чувства так и останутся ростками, которые я буду беречь всю жизнь. Они будут напоминать мне обо всём хорошем, чистом и нежном, что осталось в моей душе, несмотря на жестокость этого мира. Только, прошу, пусть Ямин поправится, как и его отец. Я…