Бесконечная шайка - Хмелевская Иоанна - Страница 24

— Ты считаешь, нам надо знать его фамилию? Я только плечами пожала. Идиотский вопрос!

— Ну ладно, поищу, — сказала Алиция. — Потом поищу, когда будет время. И если найду, напишу тебе. А для чего нужна его фамилия?

— Пока точно не знаю, но, чтобы разобраться во всех этих шайках и махинациях, необходимо прояснить два элемента: карту с Хоэнвальде и ординарца. Других путей нет. Не могу же я начать с розысков Михалека! Что ты могла сделать с той картой? Ну вспомни, , пожалуйста. Может, просто сунула в корзину для бумаг?

— Не было у нас там никакой корзины для бумаг!

— Обязательно должна была быть!

— Отцепись от корзины! — разозлилась Алиция, — Я прекрасно помню, как сложила карту и отложила в сторону. Во всяком случае, она могла просто свалиться на пол...

Еще долго мы с Алицией обсуждали на все лады злополучную карту и оставившего хорошее впечатление немецкого ординарца, абсолютно не пытаясь решить, к чему нам вообще разгадывать загадки, оставленные войной. Впрочем, тайны всегда привлекают своей загадочностью и чем-то нереальным, таинственным. Правда, в данном случае все началось с совершенно реальных фамильных часов Алиции.

— А грабеж имущества мирных граждан можно отнести к военным преступлениям? — спросила, подумав, Алиция. — Насколько мне известно, военные преступления не имеют срока давности.

Я с сомнением покачала головой:

— Боюсь, в нашем случае речь идет о возвращении похищенных произведений искусства, которые по закону должны быть возвращены по принадлежности. Так что твой Мейсенский фарфор, возможно, следует вернуть в ГДР...

— Протестую! — воскликнула Алиция. — Мой фарфор следует вернуть мне!

— Тогда эти предметы лучше всего выкрасть, — посоветовала я. — У их теперешнего владельца. Хотя не исключено, что этот человек ни в чем не виноват, просто приобрел их честно, за большие деньги.

— А если украл?

— Тогда нет проблем, ты у такого крадешь с чистой совестью. Но что касается Доманевских, у которых стояли твои часы, так они в Канаде живут с незапамятных времен, в Польшу никогда не приезжали, их обижать не стоит. Надо найти того, что украл и продал им, украсть у него нужную сумму, потом подкинуть эту сумму Доманевским и украсть у них свои часы. Единственный реальный выход.

— Ты серьезно считаешь такой выход реальным? — поинтересовалась Алиция.

— А другого вообще не вижу. Так можно взять фотографию?

— Если не потеряешь... Возьми, конечно; когда увеличишь — вернешь мне оригинал. И штабную карту можешь взять, сложи аккуратно и сразу забирай, а то потом забудешь.

Поскольку Алиция, как хозяйка дома, решила наконец проявить заботу о гостье и приготовить что-то вроде обеда, мы сделали перерыв в исторических изысканиях. Алиция отправилась в магазин за продуктами и пивом, я оказалась предоставленной самой себе. Попробовала заняться делом — ничего не получилось, проклятые карты не шли из головы. Я опять вытащила только что убранную немецкую штабную карту, вооружилась двумя лупами и с этим хозяйством разместилась за столом на террасе с задней стороны дома, где еще было солнце.

На карте я без труда различила такие элементы, как дороги, строения, рельеф местности, колодцы и прочее. Не удивлял меня тот факт, что горушки были пронумерованы, а дороги обозначались буквами и цифрами. Все обозначения на первоначальной карте были понятны, сомнения вызывали те, что были явно нанесены от руки впоследствии.

Поскольку картой пользовались в немецком штабе, все эти кружочки, треугольнички и прочие закорючки могли обозначать расположение различных частей, разных родов войск, укрепленных пунктов, минных полей и тысячи еще тому подобных вещей. Вот это похоже на окопы, а эта линия могла обозначать линию фронта. Стрелками, вероятнее всего, обозначались направления боевых ударов или отступлений на заранее подготовленные позиции. Стрелки были большие, жирные, разноцветные, одно удовольствие на такие смотреть. Совсем другое дело названия населенных пунктов. С двумя лупами не разберешь, до того мелко. С трудом удалось разобрать то, что было напечатано буквочками покрупнее. Ворм... и дальше не разберешь. На это место приходился изгиб карты, и окончание стерлось от времени. Сбегала в комнату, разыскала атлас, притащила на террасу и отыскала там в алфавитном указателе географическое название, начинающееся на Ворм. Оказалось — Вормдитт, правильно, на штабной карте сохранилось последнее «т». Я опять бросилась в дом, на этот раз в кухню к Алиции и потребовала у нее карты современной Польши (атлас был еще довоенный), лучше всего автомобильные.

Занятая мытьем салата, Алиция махнула листиком в направлении своей комнаты.

— Поищи сама. Должна быть на полке, знаешь, там, где стоят карты городов.

На полке оказалось несколько польских карт, в том числе и одна автомобильная. Я вернулась с ней на террасу, разыскала бывшую Восточную Пруссию и определила, что теперь городок называется Орнета.

Когда Алиция закончила наконец готовить обед и пришла ко мне на террасу, я уже не сомневалась в том, что сделала открытие.

— Как раз собиралась позвать тебя. Слушай внимательно. Всю карту я поделила на квадратные сантиметры и изучила каждый сантиметр. И нашла только одну вещь, которая не относится к военным действиям и которой не было на первоначальной типографской карте. Вот тут, смотри! Через две лупы смотри, а еще лучше — через четыре.

— Нет у меня четырех, — сказала Алиция и наклонилась над картой.

Костел просматривался четко, за ним почти вплотную — кладбище. Обозначенное, как обычно, крестиками. Кладбище смыкалось с лесом, отдельные деревья росли на кладбище, наверное, было старое. Недаром я столько лет сидела над чертежами, глаз у меня был наметанный, и я сразу заметила разницу. Все крестики были одинаковы: с вытянутой вниз вертикальной чертой, и только один отличался — все пересекающиеся черточки были одинаковы. Стоял он на самом краю кладбища, почти в лесу. Крестик не был напечатан типографским способом, как остальные крестики кладбища, он был нарисован от руки! Тоненькой черной тушью кто-то старался сделать его неотличимым от типографских.