Минет (Отсос) - Хоум Стюарт - Страница 28

– Ну и за чем же дело? – проскрежетала Тина. – Такую вещицу ты в состоянии за пару часов написать.

– Я пытался! Пытался! – Ник продавил эти слова сквозь стиснутые зубы, словно это были пищеварительные газы – Но у меня синдром перегоревшего писателя.

– Ты просто жалок! – фыркнула Лиа.

– Если уж ты такая охуительно умная, – зарычал Катер, – почему бы ты тогда не напишешь эту рецензию сама?

– Ладно, – ответила Тина, принимая вызов, – я напишу. Где та брошюра, которую мы должны стереть с лица земли?

Ник передал ей текст, после чего сел и утопил свою грусть в том, что ему оставалось на «Блюзе для совокупления». Лиа прочитала буклет за 20 минут. Потом включила компьютер, сменила дискету, создала новый файл и быстро приступила к работе.

«Палестинцы так легко подвержены безработице и эксплуатации не потому, что у них отсутствует государство, а в их статусе самоочевидном и реальном статусе низшего класса в Израиле, так же как и на оккупированных территориях. На протяжении последних сорока лет сионизм не только отнял права у палестинцев, но также путем превращения населения небольших деревень в некий накопитель низкооплачиваемой наемной силы, создал палестинский рабочий класс. Создание Израиля было созданием современного капиталистического государства. Этот процесс начался в 1930-ых годах, когда сионистские переселенцы стали систематически выкупать земли у богатых палестинских и турецких землевладельцев (многие из которых жили слишком далеко, чтобы их волновал вопрос распродажи их „родины“). Политическая трансформация Палестины в новое государство Израиль была санкционирована Организацией Объединенных Наций в 1948-м году. Быстрый экономический рост означал экспроприацию земель палестинского крестьянства, и этот процесс все еще продолжается на оккупированных территориях. Вот, что означает фраза „превратить пустыню в цветущий сад“. У палестинцев был выбор: или продолжать работать на нового землевладельца или отправляться в изгнание. Это движение поддерживалось объединительной силой сионизма, которое поставило крест на межклассовом сотрудничестве израильских граждан. С помощью военного и экономического спонсора в лице американского блока, израильский национализм практически привел к геноциду палестинско-арабского крестьянства и племен бедуинов…»

Ник стоял за Тиной и читал то, что она писала. Лию это немного отвлекало, но она решила, по крайней мере, сейчас все это игнорировать.

«… Смысл в том, что до сегодняшнего дня сионизм так бы и оставался проигранным народным делом, несмотря на страдания европейских евреев в 1930-ых и 1940-ых, если бы только союзные державы не нашли для него место в планах создания послевоенного капиталистического порядка. Этот план превратил сентиментальную мечту о еврейском государстве в мрачную реальность сионистского триумфа…»

Катер побрел на кухню и поставил на плиту чайник. Когда он вернулся, Тина все еще строчила.

«…Несмотря на националистическую риторику, страну которую палестинцы потеряли, восстановить невозможно, – в той же мере нельзя считать, что современный Израиль является восстановленной библейской Иудеей. В любом случае довольно трудно представить, что образованный, работающий в Саудовской Аравии или в Кувейте палестинец захочет вернуться и арендовать какой-нибудь маленький участок у отсутствующего землевладельца (даже если тот и палестинец). Израиль искоренил традиционные общины, еще существовавшие в 1930-ых годах. На их месте были построены новые города, сельскохозяйственные коммуны и военные зоны. Арабские деревни все еще там, где они и были, но даже на Западном Берегу, они превратились в обслуживающие индустриальные центры рабочие общежития…»

– Чашку чая? – поинтересовался Ник.

– Да, – ответила Лиа.

Картер исчез на кухне. Типа продолжала писать.

«…Что делает такие идеологии, как сионизм и лоялизм еще более отвратительными, чем палестинский национализм и ирландское республиканство, так это тот факт, что они защищают существующее положение национальных правящих классов. Но суть всех националистических идеологий одна и та же, и функция у них одна и та же: мобилизовать рабочий класс на защиту их политических господ вне зависимости от того находятся ли они у власти или нет…»

– Пожалуйста, – сказал Ник и поставил перед Тиной кружку. Она подняла ее, отпила настой, поставила кружку на место и без слов вернулась к своей работе.

«… Левые приветствуют националистическую идеологию, когда, по их мнению, она способствует реализации их амбиций, направленных на захват власти. Когда неудачники начинают побеждать, то могут возникнуть „противоречия“…»

Ник сел, поднес чашку к губам и сделал глоток чая.

«… Какую бы личину ни принимал национализм, смысл его для нас должен быть ясен. Национализм означает смерть под видом патриотизма. Он означает удушение классовой борьбы и перенос революции на более поздний срок – революции, которая является нашей единственной надеждой на то, что ужас капитализма, царящий над нашей жизнью, где бы мы ни находились, рано или поздно развеется. Рабочий класс должен вернуть себе не только свои вонючие гетто и скудные клочки земли, но весь мир. До тех пор пока каждый кусок земли и каждый аспект жизни разделен на сферы интересов капиталистов, до тех пор у рабочего класса нет ни страны, ни родины. И ничто кроме мировой революции не сможет изменить это положение…»

Тина сняла руку с клавиатуры, поднесла чашку ко рту и сделала глоток. Затем опустила кружку, прочитала последние написанные предложения и принялась печатать снова.

«… Если последствия недавних успешных лево-националистических кампаний недостаточны для того, чтобы убедить рабочий класс в том, что идеология Национального Освобождения далека от того, чтобы стать „неотъемлемой“ частью революционной борьбы в определенных частях мира, более того, что эта идеология в каждом конкретном случае оказалась убийственной мистификацией, в таком случае простого обзора роли, которую играют современные социально-националистические организации будет недостаточно для того, чтобы завершить спор по этому вопросу. Но попробовать все же стоит. Лидеры и члены этих организаций неизбежно начинают вести себя как прототип правящего класса с той самой минуты, как им удается освободить клочок территории от „гнета империалистического угнетателя“. Например, в начале 70-ых с энтузиазмом проводимая ИРА политика запретных зон, которые были установлены ими в Богсайде и других областях, дала некоторым католикам в шести графствах Северной Ирландии возможность ощутить на себе, что означает на деле республиканское правление. ИРА рьяно принялась защищать частную собственность и общественную мораль путем энергичных дисциплинарных методов борьбы с вандалами, мелкими преступниками и сошедшей с правильного пути молодежью…»

Картер опять стоял позади Лиа и читал слова на компьютерном экране.

– Мне кажется, тебе лучше разбить это на два параграфа, – предложил Ник, сгорая от желания помочь. – Первый закончи словами: «Но попробовать все же стоит». Так будет гораздо лучше читаться.

– Это все, что ты можешь сказать? – укоризненно сказала Лиа. – А что ты думаешь о тексте?

– Просто охуительно! – признался Картер. – Откуда ты все это знаешь?

– Я читала все, что ты написал с тех пор, как мы встретились! – выпалила в ответ Лиа. – Я не тупая, как ты понимаешь, и в любом случае надо не так уж много времени на то, чтобы понять твою линию классовой политики!

Ник был приятно поражен. Ему всегда нравились умные телки, безмозглых людей он просто терпеть не мог. Однако он определенно недооценил интеллект Тины. Он подумал о том, не из-за этого ли его обвиняли в женоненавистничестве.

Церковь Валери Соланас только-только начинала ощущать свою собственную силу. Ранние ее операции в основном сводились к тому, что знакомых мужчин заманивали в какие-нибудь отдаленные места, где их сперва пытали и, в конце концов, избавляли от страданий. Многие из тех мужчин, которых избивали, душили, колотили, резали ножами, с которых сдирали кожу и расстреливали, были бывшими возлюбленными активисток Церкви Валери Соланас с политическими связями среди крайне правых организаций. Из рассказов этих клоунов Вики Дуглас узнала о том, как было уничтожено Белое Семя Христово. Кроме того, она узнала, что три бывших активистки Нарцисса Брука все еще надеются выполнить завет своего покойного лидера и забеременеть от спермы некоего Ника Картера. И все для того, чтобы сохранить его гены для этой ужасной абстракции, для Белой Расы. Вики была полна решимости пресечь в корне эту затею, поскольку рассматривала ее как надругательство над идеей женского превосходства.