Молитва господня - Митрополит (Федченков) Вениамин - Страница 2

• Предыдущая
• 2/36
• Следующая

Вторая, и уже выводная, мысль из этой первоосновной, есть идея об отношении к миру. Иногда (особенно у мирских толкователей) проявляется наклонность использовать слова Молитвы Господней для оправдания этой земной жизни, для освящения всей человеческой многосуетности в создании культуры или, как принято было говорить, для создания "царства Божия на земле". Для этого такие толковники старались всемерно приспособитьслова молитвы "да приидет Царствие Твое" – на землю, на социально-моральное устройство гражданских порядков, и "да будет воля Твоя"… на земле. Такая тенденция особенно была и есть у протестантских направлений и обществ, а одно время, у так называемых живоцерковников и обновленцев, захватывала довольно широкие круги не только интеллигенции ("неохристиан" Санкт-Петербурга), но даже и значительные ряды духовенства в России. И доселе можно часто наталкиваться на подобное умозрение у верующих. Но не входя в рассмотрение этого вопроса по сути в данном отделе, должно, однако, с решительностью сказать, что в Молитве Господней не только нет подобного материала, но наоборот, она вся проникнута совершенно противоположным духом мироотречения, надземности. Конечно, не всякому из нас это может нравиться; человек может даже протестовать, бунтовать против такого направления христианства – это его дело, его свободный выбор; но использовать Молитву Господню для подобной «заземлённой» цели значит идти против очевидной истины. В самом деле, в этой молитве, как раз наоборот, всё отвлекает нас от земли, отрывает от привязанности к ней и от многозаботливости, влечёт к тому же Единому, от Которого – всё. Достаточно бегло просмотреть прошения, и мы увидим, что вся молитва носит надземный характер. А указанные прошения о «земле» только еще сильнее утверждают нас в том, как мало отводится ей места: всего лишь «хлеб» – один, да и то только на один всего день. Другие прошения, приводимые выше, ещё сильнее говорят не о привязанности к земле, а, наоборот, о небесном, о Боге. И это совершенно необходимо: мироотречение есть лишь обратная сторона религии, мера любви к Богу. И не может быть иначе в молитве, данной нам Самим Богом – Сыном Божиим. Он пришел звать нас не к земле, а от земли к небу!

Третье, менее выпуклое общее направление молитвы можно обозначить обычно употребляемым словом – спасение души. Это особенно можно видеть в последних трех прошениях (о грехах, искушениях и лукавом); но им проникнуты и прочие слова молитвы. Можно выразиться еще иначе: характер Молитвы Господней – духовный. Об этом нет нужды распространяться много: всякая религия имеет целью не материальное попечение о человеке, а духовное – душу его.

Если же последние два общих, основных признака являются выводными из первоосновного, то можно повторить, что главная мысль Молитвы Господней – есть устремление к Богу. Всё к Богу, всё – от Него.

В дополнение же к этому мне хочется оттенить ещё одно душевное настроение, которое должно пребывать в нашем сердце при чтении этой молитвы – настроение надежды.

Молитва Господня с самого первого слова её «Отче» – Отец – и до просьбы об избавлении от лукавого, и с заключительным обоснованием наших просьб (что мы все – в Царстве Его, что всё – возможно Ему, что всё это для Его же славы) – вся она вводит нас в такое упование на Бога, как родные дети надеются на отца, на мать. И эта надежда не есть простое легкомыслие, вызываемое нашей греховной слепотой, нет! это – христианское благовестие Христова Евангелия, которое Он Сам не только преподал нам в словах, но и исходатайствовал его на Кресте Своем. И потому, пусть приступает всякий из нас – как бы даже ни был грешен – с этим светлым настроением надежды! Ведь Бог только того и желает, чтобы давать, святить, спасать, избавлять нас! И притом Он все это делает Сам, нам же остается лишь просить Его, молиться!.. Так мало!.. Так легко!.. И даже от грешника не требуется в молитве ни подвигов особых, ни усиленной собственной борьбы, а лишьпросить: оставь, прости, покрой!!! Разве одно лишь ставится условие – "как и мы прощаем". А в прочих прошениях не ставится уже никаких наших дел. Только молись, только проси! И Он все устроит… Даже и о «хлебе» позволено молиться, хотя и совсем не высоко это для верующего. Значит, и с нашими маленькими нуждами мы с надеждой можем прибегать к нашему Отцу. И потому, когда читаешь Молитву Господню, пусть в твое сердце войдет мирный дух, дух надежды, что Он всё слышит, что Он всё может, что Он всё хочет сделать нам (благое). Пусть не подходит дух лукавый с внушениями, что Бог есть суровый Судия, что Он всегда наказывает нас, что Он не простит, что Он не даст! Нет, нет! Он – Отец и всё дает даром: только проси и молись по-детски, с доверием, с несомненной надеждой. И эта надежда самая будет Ему лучшею жертвою с нашей стороны, вместо всяких собственных наших подвигов и добрых дел.Именно так молиться научил нас не человек, а Сам Сын Божий – Бог! Он знает, как нужно молиться нам. Но с самого начала приступания к молитве нам нужно установить себя в указанных основных состояниях: устремиться всецело к Богу и непременно с надеждой на Него, оставив позади себя "всякое житейское помышление" за малым изъятием (хлеб); и это опять – ради Бога же.

Есть и ещё одно общее для всех прошений молитвенное состояние: это редко нами замечаемое моление не в одиночку, не от себя, не за себя лишь, а за всех, от имени всех нас. Но эту особенность – очень важную (и очень часто забываемую нами практически) – мы оставим до толкования подробностей Молитвы Господней. А сейчас лишь кратко заметим ее… И не забудем! Не забудем по одному уже тому, что о всеобщности молитвы мало кто из нас думал и думает. Многие же просто впервые слышат об этом. Было и бывает часто это забвение и с нами недостойными.

Ещё я нахожу полезным внести маленькое успокоение в наши земные сердца и умы. У нас на земле так много забот, печалей, нужд, вопросов, бед, скорбей, задач и личных и служебных, общественных и мировых, что иной невольно смутится и впадет в малодушие от такой «строгости» и надмирного духа Молитвы Господней: неужел и Бог не позволил просить Его о наших, пусть и не высоких, но больных нуждах? Неужел и Ему нет дела до наших маленьких и больших бед? Неужел и Ему не до нашей несчастной планеты с её миллионами бедных детей Его?

Нет, дорогие братья, это не так! Не для огорчения дана нам эта молитва, а для успокоения, и мира, и радости ещё здесь, на земле. Не забыты мы с нашими нуждами. Но вопрос лишь в том, какой путь удовлетворения их? какой выход из скорбей наших? И ответ на это даётся в Молитве Господней. Правда, этот ответ не таков, к какому мы привыкли – ответ особенный, Божественный, премудрый, поразительно простой при своей глубине. Но ответ есть. Н если бы мы следовали ему, то насколько бы легче разрешались и все "мировые", общественные вопросы! Правда, ответ этот – возвышенный, ибо Божественный, ответ идеальный, как и вся молитва, но он дан. И ответ этот – посильный для людей, как и всё Христово учение.

Молитва Господня начинается обращением или воззванием. Это и необходимо, и естественно. Во всякой беседе с кем бы то ни было, во всякой просьбе мы начинаем с имени того, к кому обращаемся, а при важных случаях называем и чин или положение его. И эти обращения с первого же момента показывают на отношения обеих сторон друг к другу. В заголовке таком сразу проявляется и чувствуется тот основной дух, которым потом будет проникнуто прошение, или беседа, или письмо одного к другому. Притом, чтобы наименовать кого-либо известным именем, титулом, прилагательным словом, нужно, чтобы то лицо, к кому мы обращаемся, действительно было таковым и чтобы я знал это и чувствовал это, а если оно – выше меня, то чтобы мне было позволено так или иначе именовать его. Обращение – это сокращение отношений между двумя лицами, это фундамент, на котором будет стоять вся последующая просьба, беседа, письмо. И потому чрезвычайно важно, с какого первого слова научил нас молиться Сын Божий.

• Предыдущая
• 2/36
• Следующая