Затерянные в океане - Рид Томас Майн - Страница 14

• Предыдущая
• 14/122
• Следующая

Убитая топором акула все еще шевелила плавниками, словно продолжая плыть.

Человеку, незнакомому с особенностями этих океанских чудищ, могло показаться, что она еще жива и в самом деле собирается уплыть. Но Бен Брас знал, что это не так. Много он брал их на крюк приманкой, помогая потом втаскивать на борт по сходням и рубить на куски. Бывалый матрос, много раз пересекавший Атлантику, он хорошо изучил повадки этих прожорливых тварей, так что на этот счет смело мог бы поспорить с любым кабинетным ученым-естествоиспытателем, никогда не видавшим акулу в ее естественной стихни. Брасу не раз приходилось наблюдать, как эту тварь втаскивали на борт с проглоченным ею огромным стальным крюком, а потом, вспоров брюхо и вынув внутренности, снова выбрасывали обратно в воду, и животное не только шевелило плавниками, но даже отплывало на порядочное расстояние от корабля. Более того, он видел однажды, как акулуразрезали надвое и отсекли ей голову, и все-таки обе части туловища долго еще обнаруживали признаки жизни. Говорят о живучести кошки или угря. Да акула перенесет смертельных мучений куда больше, чем двадцать кошек, вместе взятых, и все-таки будет еще некоторое время жить!

— А здорово я ее трахнул! — произнес, торжествуя, матрос при виде плывущей вверх брюхом акулы.-Угодил ей в самую середку морды! Теперь не станет к нам приставать… А где же твоя?

— Вот она куда убралась! — ответил юнга, показывая в ту сторону, куда исчезла меньшая акула. — Вырвала у меня из рук гандшпуг и изломала его в куски. Видишь, там на воде плывет несколько обломков? Это все, что осталось от нашего гандшпуга. Так рванула, что я выпустил его из рук. Едва на ногах удержался.

— Еще дешево отделался. Удивительно, как она тебя с плота не стащила вместе с твоим гандшпугом. Хорошо, что ты вовремя его бросил. Думаю, теперь она больше не сунет к нам носа после такого угощения. Моя-то, пожалуй, уж не очухается… Черт возьми, и о чем это я думаю? Ведь моя акула может пойти ко дну. Ну уж нет!.. Скорее, Вильм, давай мне сезеньnote 8 , надо привязать эту рыбину, а то как бы она в самом деле не затонула. Н-да… Вздумали ловить рыбу удочкой! Много бы мы наловили!.. Давай-ка привяжем акулу, и тогда рыбьего мяса хватит нам на весь великий пост. Стань-ка на тот край плота, а то как бы я не перетянул и не бултыхнулся в воду… Так, так…

Последние указания матрос сделал, успев уже завязать петлю на конце протянутой ему Вильямом веревки. Миг — и петля в воде. Вот он подвел ее к пасти хищника — и петля уже на морде. Еще миг — и она затянута. Теперь другой конец привязать к мачте, и дело готово. И ей уже не утонуть. А чтобы акула не вздумала воскреснуть, Бен, перегнувшись через край плота, нанес топором ряд сильных ударов по голове, отчего ее верхняя челюсть стала похожей на колоду для рубки говядины в мясной. Теперь этой твари уже не ожить!

— Ну, Вильм, — сказал Бен, — вот у нас рыбы в избытке — досыта наедимся. Потерпи немного, я вырежу тебе такой кусочек, что ты пальчики оближешь. Из самого нежного места у акулы— возле хвоста… Возьмись за веревку да подтяни ко мне эту тушу поближе, чтобы я смог достать до нее. Юнга исполнил его приказание, а Бен, присев на корточки у самого края плота и взявшись за хвостовой плавник, живо отмахнул ножом такой кусок, что даже таким голодным, как они, его должно было хватить с избытком.

Излишне, конечно, говорить, что мясо акулы, как и летучую рыбу, они съели сырым, ничуть не пострадав от этого. Сколько племен, живущих на островах Южного моря, и вовсе не таких уж диких, едят мясо белой и синей акулы сырым, не считая нужным его варить! Ни матрос, ни юнга тоже не видели в этом необходимости. Но даже если бы у них и была возможность развести огонь, они все равно не стали бы возиться со стряпней -слишком уж они были голодны. И поэтому матрос и юнга без всяких церемоний пообедали сырым мясом акулы.

Наевшись досыта и еще раз утолив жажду из самодельного «бака», наши скитальцы почувствовали не только прилив новых сил, но и радостную веру в будущее. Воспрянув духом, они принялись обсуждать: что бы еще такое сделать, что предпринять, как спастись от смерти?

Да, опасность по-прежнему угрожала им. Если поднимется шторм или хотя бы свежий ветер, они не только лишатся всех своих запасов воды и пищи, но и самый плот разлетится вдребезги или погибнет во вспененных океанских волнах. Счастье еще, что они находились в той части океана, где неделями подряд царит полное затишье. Где-нибудь в высоких широтах-на юге или на севере-их плот продержался бы недолго: при первой же буре ему бы несдобровать. Умудренный опытом матрос хорошо это знал. Его беспокоило другое: гораздо чаще в этих местах кораблям угрожает противоположная опасность-штили. Недаром эти широты Атлантического океана ранние испанские мореплаватели прозвали «Лошадиные Широты». Дело в том, что в те времена из Европы в Новый Свет перевозили лошадей, и так как на кораблях, попадавших надолго в штиль, не хватало пресной воды, то лошади гибли в огромном количестве и их трупы выбрасывались за борт.

Гораздо более поэтичным и красивым именем те же испанцы прозвали другую зону Атлантического океана — за особенно тихий, ласково веющий здесь ветерок-«Море Прекрасных Дам».

И так как Бен Брас знал, что штормы в «Лошадиных Широтах» явление очень редкое, он был твердо уверен, что в конце концов они непременно спасутся, и поэтому не сидел и минуты без дела.

• Предыдущая
• 14/122
• Следующая