Лёд Апокалипсиса 2 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar" - Страница 25

Метр за метром. Буран не стихает. Пешком по такой погоде вообще по погуляешь, останется только выкопать нору и ждать.

Мы живём с самими собой всю жизнь. Но до конца не знаем, чего от себя ожидать, на что способны в хорошем и плохом смысле слова.

В одну секунду по ходу движения трактора вынырнула фигура и я выжал тугую педаль тормоза, а ещё через мгновение лобовое стекло пробила стальная стрела. Каким-то образом я успел понять, что это именно стрела, хотя весь вжался в руль и надавал педаль газа.

Глухой удар, который показался мне недостаточно сильным. На одном дыхании я проехал ещё метров пятнадцать, прежде чем резко остановится, распахнуть левую дверь и решительно кувыркнулся в буран.

До меня донеслись обрывки фразы. Что-то вроде — «ты заплатишь за это». В качестве ответа наугад пустил два одиночных выстрела в темноту из своего АКСУ. Парни беспорядочно остановились тоже, выскочили, хотя они вообще не поняли, что произошло. Я, молча и остервенело искал. Искал труп сраного лучника. Искал и не находил. Кто вообще может бродить в такой лютый буран? Кто может выжить и спокойно уйти, когда тебя бьет всей массой трактор, пусть и такой маленький как тэ-шестнадцать? Сраный супермен? Или кто-то с напарником, прикрытием и в броне?

В свете фар мы столпились вокруг стрелы, которая торчала аккуратно в районе водительского плеча из обшивки кресла. Решено было её не доставать, вдруг яд, поцарапаемся. Поехал так, только чуть отогнул.

В дальнейшем добрались без приключений и уже скоро вместе с Ханом и Иванычем созерцали пробившую навылет лобовое стекло (потребовался небольшой ремонт, осуществленный при помощи прозрачного скотча) стрелу.

Иваныч классифицировал её как арбалетный болт, отчего ни разу не было легче. Сказал, что производство кустарное, но качественное. «Тело» стрелы — стальная трубку. Идеально ровная, выточена на фрезе. Наконечник выпилен из чего-то высокопрочного, соединен идеально ровно. Оперение минимальное — две пластиковые полосы, симметричные и простые.

— Посмотреть бы ещё на арбалет, — задумчиво выдал Иваныч.

— Я бы в глаза стрелку посмотрел. Причем можно даже отдельно от тела, — буркнул в ответ, не разделяя восторгов коменданта.

Несмотря на нападение и выматывающую дорогу в буран, рейд вышел вполне себе удачным.

Как итог — плюс две единицы техники, кое-какой инвентарь, бочка антифриза, бензиновый генератор, полдюжины канистр застывшей соляры (вообще-то на станции этого добра навалом), плюс само по себе знание о наличии ещё нескольких тракторов «на ходу». Под завалом не погибли, волки не сожрали. Да, проявился какой-то чудик с арбалетом. Самого оружия я не заметил, но отдавал себе отчёт что он не мог бросить болт наподобие дротика и пробить лобовое вместе с креслом, не реально это. Скорей прятал оружие под одеждами и выстрелил в последний момент, хладнокровно рассчитывая, что я заторможу.

Буран не прекращался, но мы занялись перевозкой «соты» под концепцию сотовой связи. Климентий, наш злобный искусственный интеллект не понимал в чём проблема «работать в буран». Ну не волновали его проблемы кожаных мешков. Хотя и идеей о создании сотовой связи «Климентий телеком» особо не горел.

Впрочем, компромисс между технической реализацией и простым человеческим желанием не отморозить всего себя нашёлся. Ретрансляционное оборудование (а это было то самое, что гоняли чтобы вычислить гопников) установили на крыше цеха номер два, нашего каменного бунгало, выделив под это дело дот из снега, листов шифера и палок. А вспомогательное оборудование встало в одном из подсобных помещений самого цеха, куда поселили и самого Климентия.

Три дня каких-то непонятных телодвижений (буран не стихал), прокидывания кабелей, коммутаторов, использования множества непонятных слов, переругивания (я старался помогать чем мог, но решительно не понимал, что мы творим) и первый звонок на пробу с кнопочного аппарата Иваныча.

Разговаривал он, что характерно, с самим Климентием.

— Сотовая связь будет бесплатной, — веско начал Иваныч. — Во-первых, что с прочих выживанцев брать? А во-вторых, так будет правильно. Другое дело, мы все разговоры будем прослушивать. Подчистую. Так, Клим? Работать будут номера всех операторов и даже мобильники без симки в режиме «sos». После некоторого апгрейда, дальность связи порядка десяти кэмэ, качество сигнала будет падать по экспоненте. Модуля три-джи у нас нет, уж простите. И первая же проблема, как людям сообщить что можно друг другу звонить?

— Информация сама разойдётся, — пожал плечами я. — Скажем по рации, торговцам и тем лагерям выживших, которые нам известны. А сколько каналов связи он сможет одновременно поддерживать?

— Клим сам по себе может и тысячи, дай ему побольше расчетных мощностей, он способен хоть весь интернет переварить. А вот оборудование поддержит аппаратов восемьдесят-сто. То есть в пределах пятидесяти одновременных вызовов. Примерно. Сойдёт и столько. Главное, что эта мобильная связь наша монополия, теперь многое сможем узнать.

«Ловись рыбка и большая, и маленькая». Поначалу звонили только наши — друг другу. Не у всех выживших вообще были аппараты (большинство за ненадобностью избавились), не все способны их заряжать. Но, всё же то парни с Паркового позвонят, то бродячие барыги. Словом, связь в условиях каменного века — это круто. Сам Климентий по-прежнему мог общаться ещё и с военными, кроме того, активно вычислял другие источники радиосигнала.

Мобильная связь была обозначена нами как «Апокалипсис телеком». Допускаю, что это банально, но на креатив сил не нашлось.

Тем временем самым дальним источником сигнала была признана радиостанция, расположенная предположительно в двух с половиной сотнях километров на западе, в каких-то ебенях, и вещал там один единственный человек DJ Ярут. Он ставил музыку, иногда читал стихи, рассказывал о погоде и с ним напрочь отсутствовала обратная связь. То есть его слышно было за сотню километров, а вот сам он пребывал в звенящем одиночестве. Он обозначал свою радиостанцию как «Надежда FM». Мы его транслировали в цеху. Обидно, но сам радиоведущий об этой своей аудитории не знал.

Я собирался напрячь военных наладить с ним связь при помощи ресурсов Т-11. Должен же был быть какой-то толк от вояк. Кстати, Майор всё упорнее просил съездить к Одинокой горе, то есть к «объекту», отвезти им припасы и топливо. Пока отмазывались, ссылаясь на буран.

Из-за своего статуса младшего коменданта (что бы это не значило) я был освобождён от караульной службы, которая отнимала львиную долю сил колонистов.

Два парных поста на крыше цеха, плюс один укрупненный в угловом корпусе, кроме того, дежурный отряд — десять бойцов, который дрыхли, играли в карты, в нарды, травили анекдоты и вообще делали всё что угодно, при условии, что были перманентно способны через сорок секунд после получения сигнала тревоги бежать по сопкам задрав жопу в направлении предполагаемого врага. Время от времени Иваныч устраивал им ученую тревогу.

Служба хорошо и понятно организована, а после завершения основного этапа перевозки грузов со Станции, наряду с внутренними хозяйственными нуждами — была основой жизни колонии.

Люди каждодневно чем-то заняты, первоначальное судорожное паническое выживание превратилось в рутину, упорный монотонный труд, который больше не сводил с ума, не рождал суицидальные мысли, а настраивал на долгую игру кто кого пересидит: ледниковый период нас или наоборот.

Поскольку я и бравые парни официально являются лучшими сталкерами, наша «работа» несколько раз в неделю идти в рейд и, если вернемся, приносить хорошие новости, кофе, продукты питания, содержимое аптечек, дрова и прочие ценности. Дрова из этого — самое простое, если ничего другого не нашлось, чтобы впустую не возвращаться.