Рысюхин, ты что, пил? (СИ) - "Котус" - Страница 28

Вообще я ещё по встречам в госпитале заметил, что минский жандарм, в отличие от старшего коллеги из Могилёва, человек более открытый, и может порой увлечься разговором. Я опять вернулся к вопросу о сбыте «заколдованных» макров — не подскажет ли, где можно наконец избавиться от них?

— Можно в Верхнем рынке, за ратушей который, по лавкам пройти. Там место престижное, дорогое, лавки по наследству передаются, так что торговцы не озоруют особо, берегут репутацию и место.

Следователь сделал паузу на съедение отрезанного кусочка отбивной.

— Можно продать армейцам, в службу тылового обеспечения, они скупают в своих целях. Но они зачисляют деньги на счёт в банке, наличными не рассчитываются в принципе. Вам ведь нужны наличные?

Я кивнул, выражая согласие.

— Можно ещё сдать в наше хозяйственное управление. Тоже безналичный расчёт, но! Но можно с этих сумм погасить и все волнующие вас платежи в адрес любой нашей службы.

— Но я ещё не вступил в права наследования, и доступа к семейным счётам не имею. Своего же не заводил, из-за несовершеннолетия.

— Это совершенно неважно. Для пополнения счёта иметь к нему доступ не нужно: ведь ваши покупатели переводят вам деньги, не так ли? Нужно только знать основные реквизиты: номер счёта и в каком отделении какого банка он открыт.

— Боюсь, что именно номер я в точности не вспомню, видел его написанным не так часто и боюсь что-то напутать.

— Тогда — только верхний рынок. Вот по этой улице два квартала. Там на правой стороне на углу будет шестиэтажная гостиница, на левой — сквер. Пройдёте его наискосок, мимо памятника Императору Кречету, что поставили в честь заключения унии, и как раз выйдете к рядам. Там слева от рядов ратуша, справа — Губернское присутствие, с судом, регистрационной палатой и прочими бюрократами. Так что место тихое и спокойное. Кстати, если вдоль рядов зайти за присутствие — там будет здание губернской геральдической службы и Дворянское Собрание. Насколько я знаю, вам нужно будет там зарегистрироваться, и лучше с этим не затягивать. Можете сегодня и заглянуть по дороге, чтоб два раза не ездить.

— Нет уж, в таком виде я туда не пойду. В такие места нужно ходить в мундире или официальном костюме, а не в заштопанной санитарами куртке.

— Пожалуй, да, тут я погорячился. Моим коллегам и не в таком виде в интересах службы ходить приходится, я привык не обращать внимания. Значит, после обеда прогуляйтесь, не торопясь — как раз у наших кладовщиков и прочей публики послеобеденная дремота пройдёт.

После небольшой паузы он продолжил:

— Справедливости ради, есть ещё несколько мест, где можно спокойно продать трофеи. Это, разумеется, отделения гильдии Охотников, но они предпочитают располагаться на изнанке, а в городе — на окраинах, чтобы их члены не таскали туши монстров и прочие потроха через весь город. В Минске на лицевой стороне у них два представительства, на Сторожёвке, это к северу от города, и на въезде в Долгобродскую Слободу со стороны Смиловичского тракта. И в любом ВУЗе или магуче — у них есть свои выходы на изнанку, где они и сами добывают ресурсы изнанки, нужные для обучения, а заодно охотно покупают их со стороны. Правда, цены у них минимальные, и ехать надо к месту расположения их врат.

На обед мы спустились с вершины холма примерно до середины высоты по весьма крутому склону, сейчас же я шёл по плавно поднимающейся вверх улице. Раньше не обращал внимания на такие мелочи, но сейчас лёгкое, которое по уверениям врачей зажило, напоминало о себе лёгкой одышкой при подъёме в гору или долгой прогулке. Довольно странно и неприятно чувствовать такое в восемнадцать лет. Сейчас, правда, одышки почти не было, поскольку только что съеденный обед не располагал к нагрузкам, и я шёл лёгким прогулочным шагом, посматривая по сторонам. К такой походке подошла бы трость, но она вряд ли сочеталась бы с костюмом.

Памятник Императору был не совсем обычным. Пётр Алексеевич на нём стоял в охотничьем костюме, слегка отставив правую ногу и вытянув вперёд левую руку. На руке сидел расправивший крылья ястреб — видимо, символизирующий тотем Великого князя, а из-под сапога торчали два птичьих крыла, призванных, по всей видимости, изображать польского орлана и датскую чайку. Если честно — так себе символизм, с кучей возможных нежелательных трактовок, но что поставили — то поставили. Говорят, все памятники, на которых изображён Император, он утверждает лично, так что не мне критиковать.

В торговых рядах всё прошло, как и предсказывал Евгений Миронович, тихо и спокойно. В первой же артефактной лавке меня, узнав о цели визита, обозвали «господин охотник» и приняли кристаллы на оценку. Похвалили наполненность кристаллов, предположив, что я являюсь магом Тверди, замерили габариты и какие-то ещё параметры и быстро определили цену на каждый макр по отдельности. Самый дешёвый принёс мне четыре с половиной сотни ровно, самый дорогой — на двадцать рублей больше. Всего в бумажник добавилось тысяча триста восемьдесят пять рублей. Таких сумм наличными в руках держать пока не доводилось, даже нервничать стал, подавляя желание каждые три минуты нащупывать наличие кошелька во внутреннем кармане.

Во второй заход в жандармское управление всё прошло быстро и как-то деловито. Первые два дня, пока Воронок проходил как улика по делу в Осиповичах в счёт не поставили, как и его транспортировку по железной дороге в Минск — к моему облегчению. Итого постой рысака обошёлся по полтора рубля в день, что не дёшево, за шесть дней, включая текущий, всего девять. Итого, имевшихся утром денег уже бы не хватило. К этому добавилось ещё три рубля за хранение коляски.

Я не стал рыться в вещах под взглядами местных служителей. Пересчитал количество мест багажа — всё совпало, за исключением саквояжа с документами и наличностью — его увезла бабушка, о чём была соответствующая запись. Жандармский унтер снял блокирующие скобы с колёс, потом срезал все печати со встроенных в коляску кофров и дорожных укладок. За целостность каждой печати и за её снятие мне пришлось расписаться в ведомости отдельно, кстати говоря.

Макры в холодильнике никто, разумеется, не менял и он давно отключился. Если со спиртным в нём ничего не случилось, не считая того, что нагрелось, то остатки продуктов после открытия крышки дали мощный заряд вони. Пришлось обращаться к рядовым жандармам, служившим при складе, с просьбой о помощи в утилизации всего этого. А также премировать их парой бутылок «Сахарной». Может быть, хватило бы и одной на двоих, но так мне показалось правильнее — по крайней мере, каждый сможет взять свою премию с собой и распорядиться ею самолично. Глядя на завистливо сглотнувшего при виде этого фельдфебеля понял, что и его надо угостить тоже. Правда, пришлось подумать над формулировкой обоснования: платить за сохранность вещей, что является его прямой обязанностью, было бы неверно, на мой взгляд. Но решение нашлось быстро. Я вынул из другого, не провонявшегося, кофра бутылку «Ржаной» и вручил ему со словами:

— Не побрезгуйте выпить за упокой моего отца — Рысюхина Викентия Юрьевича.

Разумеется, он не побрезговал.

Воронок встретил меня радостно, явно соскучился. Охотно схрумкал предложенную ему морковку и несколько раз фыркал в ухо, пока я вёл его к коляске и запрягал. От жандармской конюшни до дома было порядка сорока вёрст, но конь был отдохнувший и в конце пути его ждала родная конюшня, так что я планировал проехать весь путь в два перегона.

Перед отъездом я по просьбе следователя зашёл в его кабинет, оставив оружие в коляске. Он хотел оговорить порядок связи:

— Итак, если вы понадобитесь в качестве эксперта, до установки вам служебного телефонного аппарата, мы будем телеграфировать на ваш адрес. Эта телеграмма будет считаться официальным предписанием, по предъявлению которого на вокзале вам выпишут проездные документы за казённый кошт и обеспечат посадку на ближайший проходящий поезд. Обычно для внештатного сотрудника оплачивается проезд третьим классом, но в вашем случае мы смогли организовать оплату второго класса, тем более, что разница на этом перегоне не так и велика. На обратную дорогу предписание для железнодорожных касс вы будете получать у меня. С этим всё понятно, вопросов нет?