Беспредельная Римская Империя. Пик расцвета и захват мира - Анджела Альберто - Страница 8

В конце разговора он взглядывает декуриону в глаза, раскрывает его ладонь, кладет в нее сестерций и снова закрывает, сверкнув белоснежной средиземноморской улыбкой: «В память о нашей встрече». Затем отворачивается и вновь погружается в созерцание парусника. Паруса сложены, началась разгрузка товара.

Декурион уходит в сопровождении все того же надушенного телохранителя. На выходе из сада он бросает взгляд на сестерций, лежащий на его ладони. Что-то он тяжеловат для бронзовой монеты… И действительно, он не один. Наместник дал ему еще и серебряную медаль с символическим изображением победы. Очередной «трюк» этого удивительного человека. Улыбнувшись, декурион спускается по лестнице.

Тридцать всадников расположились на ночлег в форте Лондиниума, в северной части города. В мирное время он не столько служит для защиты, сколько используется для размещения войск.

Наконец-то настало время заслуженного отдыха в термах. Здание терм одно из немногих больших строений в городе, оно выстроено на берегу Темзы в долине, где состоялась встреча с наместником.

Лучшее время для посещения терм — обеденное, когда вода, как все говорят, самая горячая. Накупавшись и насладившись массажем, многие воины направляются в бордели на поиски любовных приключений.

А старший декурион вместе со своими двумя коллегами решает совершить прогулку по будущему кварталу Сити.

После роскоши дворца наместника и гидравлического совершенства терм город представляется им весьма неказистым. Он очень напоминает поселения… Дикого Запада.

И это не случайный пример, ведь как европейские переселенцы продвигались на запад на Североамериканском континенте, так же и римляне движутся по Европе, постепенно перемещаясь… к западу. А Британия — одна из точек «дальнего» Запада… поистине «Far West».

И точно так же, как первые привезли с собой в земли индейцев технический прогресс, городскую культуру и образ жизни, характерные для западной цивилизации XVIII–XIX веков, римляне распространили свою культуру в землях галлов, британцев и германцев. Со схожими в целом проблемами и их решениями.

Лондиниум эпохи Траяна действительно во многих деталях напоминает те самые городки Запада: помимо деревянных домиков, здесь есть магазинчики, где торгуют всем понемногу, как в поселковых лавочках первопоселенцев. Имеются трактиры, где можно пригласить в номера девушек, прислуживающих за столиками. Изобилуют конюшни и кузницы, цирюльники при случае могут и зуб вырвать, а порой улицу переходит «индеец»-кельт, украшенный символами своей культуры: татуировкой и узорами своего племени, вместо туники — рубаха и штаны в клетку, как на пледе.

Поражает мысль, что здесь через две тысячи лет будут сновать деловые люди в котелках, знаменитые черные такси, красные двухэтажные автобусы и «роллс-ройсы» банкиров… На фоне высоченных стеклянных небоскребов…

А пока что стекло редкость. И хотя Лондон стал столицей Британии, одной из сорока пяти провинций империи Траяна, застекленные окна — роскошь, которую не многие могут себе позволить: стекло все еще слишком дорогое удовольствие в этих удаленных местах.

Один из трех декурионов остановился купить великолепный торквес,[12] нагрудное украшение кельтских воинов в форме подковы, которое предлагает ему бродячий торговец вместе с другими изделиями из бронзы и железа, среди которых прекрасный погнутый кинжал, — все они явно происходят из разграбленного захоронения: мечи и кинжалы покойника сгибались, чтобы ими нельзя было больше пользоваться.

Другие декурионы, дожидаясь товарища, заглядывают в дверь, из-за которой слышны странный шум воды, скрежет ржавого металла и скрип дерева. Внутри темно, можно лишь догадываться, что помещение очень просторное. Скоро глаза привыкают к темноте, и декурионы видят происходящее: с одной стороны много маленьких ванн, а с другой — людей, движущихся как бы в замедленном ритме, при слабом свете фонарей. Это рабы, они медленно шагают внутри двух деревянных колес, похожих на беличьи колеса в клетках, только эти колеса — по три метра в диаметре!

Вращаясь, они приводят в движение другие колеса, меньше размером, которые тянут вверх длинные цепи с ведрами, полными воды. Так извлекается вода из колодцев пятиметровой глубины. Движение никогда не прекращается, потому что цепи, как в наших велосипедах, образуют замкнутое кольцо, вращающееся бесконечно… Зачем все это нужно?

Декурионы, стоящие на пороге этого странного места, тоже озадачены.

Мальчик-раб почтительно просит их дать ему пройти. В руках у него кучка грязной одежды. Двое провожают его взглядом. Он опрокидывает свой груз в одну из ванн. Декурионы понимают, что перед ними — огромная прачечная. Никто из них никогда не видел подобного. Даже в современную эпоху это место вызывает большое любопытство.

Когда несколько английских археологов объявили об открытии этого удивительного места, в сентябре 2001 года, многие окрестили его «самой древней стиральной машиной в истории». Несмотря на свою некоторую громоздкость, она была способна удовлетворить потребности тысяч лондонцев римской эпохи…

Однако не все с этим согласны. И действительно, какой смысл было изобретать «стиральную машину» в эпоху, когда имелись тысячи рабов, готовых выполнить эту работу? Впрочем, и сегодня, несмотря на почти повсеместную электрификацию, вдоль берегов многих рек Индии или Пакистана можно видеть сотни прачек за работой, целый день под палящим солнцем стирающих одежду. Я слышал, что, если у них спрашивают мнение о стиральных машинах, они отвечают, пожав плечами, что у этих машин нет будущего…

Поэтому не исключено, что это странное место на самом деле использовалось для выделки шкур, — подобные ему сооружения со многими емкостями мы можем видеть в наши дни в Марракеше.[13] По одной недавней гипотезе, водяное колесо, возможно, служило иной цели: снабжать город водой. С того места, откуда мы смотрим, понять это невозможно. Слишком темно, да и расстояние большое. Мы только знаем, что перед нами удивительное техническое сооружение.

Тем не менее идея стиральной машины весьма заманчива. Так какие же изобретения или привычные действия, которые мы считаем принадлежностью современной эпохи, на самом деле восходят к древним римлянам?

Их целое множество, от букв, которые мы используем в наших компьютерах, до законов, образующих наши правовые кодексы, — всего не перечислишь.

Вот только некоторые, и, возможно, они вас удивят: бикини, носки, ветчина, подшипник, свечи, шкив, игра в стеклянные шарики, вареная колбаса и колбаски для барбекю, ножницы, обогрев помещений (термы), предвыборные плакаты, винтовой пресс, печенье «хворост» (frictiliae), которое мы едим во время карнавала, бетон, канализация, щипцы для горячей завивки волос, увеличительная линза…

Даже названия дней недели,[14] восходящие к именам семи планет, уже известных в античную эпоху, придуманы римлянами. Суббота и воскресенье — названия, введенные после распространения христианства (при этом воскресенье назначено выходным днем еще по решению римских императоров). Когда-то эти два дня были посвящены Сатурну и Солнцу. В английском языке так и осталось, эти дни называют Saturday и Sunday.

Надо сказать все же, что некоторые из этих изобретений не совсем римские: на самом деле они были задуманы в еще более древние времена. Но римляне восприняли их, видоизменили и придали гораздо бо́льшую эффективность в использовании, актуальном и по сей день.

Пример — линза для очков. Уже в Древней Греции были знакомы с линзами, но применяли только для разжигания огня с помощью солнечных лучей.