Я сделаю это для тебя (СИ) - Кальк Салма - Страница 16

— А вы чего про обязанности-то, — заикнулся было старший полицейский.

— Ничего. Но вы же тут не просто так, верно? Вот и сделайте что-нибудь полезное, напугайте, скажем, чтоб и сейчас протрезвел от страха, и в другой раз неповадно было, — пожал плечами Анри. — На службе? На службе. Вот и вперёд.

Я уже успела испугаться, что сейчас поволокут ещё и на нас, но полицейские послушно придержали пьяницу и принялись выспрашивать, что тут вообще было, им рассказывали — официанты, друзья несчастливой пары и люди из-за соседних столиков.

— Пошли быстро, пока у нас не стали документы проверять для записи показаний, — я сунула куртку Анри в руки.

Тот куртку взял, шевельнул пальцами, и все звуки словно отдалились немного. Ого, это что, нас не видят? Хорошо бы если так.

Мы быстро вышли из зала, быстро оделись и двинули на улицу. А там, стоило зайти за угол, Анри достал из кармана мешочек, а из мешочка — кристалл. Такой доставал статский советник Афанасьев — всё равно что в прошлой жизни. И перед нами соткался овал — очень похожий на тот, что создала для нас хозяйка горы.

Переглянуться, шагнуть вперёд — и выйти в нашей прихожей.

— Ура, теперь нас точно не найдут, — выдохнула я.

— Не должны. Думаю, у вас не умеют отслеживать такие вещи.

— Ой, вряд ли, — отмахнулась я.

— Очень надеюсь, что не сделал хуже той женщине.

— Как бы оно плохо не было, она с ним почему-то живёт уже двадцать пять лет. Наверное, ей такое дело не в новинку, — вздохнула я.

Так, вечер нужно спасать. Сейчас заварим чай, достанем шоколад и мороженое. И кино какое-то найти, что ли?

И завтра очень уместно будет покинуть город, потому что… останься мы здесь, мы непременно ещё во что-нибудь вляпаемся.

Мы стояли в зоне прилёта нашего международного аэропорта и ждали. О том, что самолёт совершил посадку, объявили некоторое время назад. Мы неспешно пошли к месту, куда привозят автобусом прилетевших, увидели там других встречающих, и я попросила Анри:

— Ты можешь сделать так, чтобы нас не было видно?

Потому что Женин затылок я впереди углядела. Молодец, приехал встретить, правильно.

— Могу, — улыбнулся Анри.

— И вообще держи меня.

Он сделал, как накануне в ресторане, звуки как будто чуть отодвинулись. И обхватил меня за плечи.

Сколько мы так простояли — не знаю, может быть, пять минут, может полчаса. Люди появились и пошли, я всё выглядывала где там Лёшка, потом углядела-таки тёмные вихры. Да, немного пришибленный после перелёта, но в целом — бодр и весел, несёт рюкзак, держит за руку девушку. Русоволосую девушку, волосы из-под шапки до плеч.

Знать не знаю, что бы я думала о той девушке, если бы жила с ней в одной реальности. Мне, конечно, хочется считать себя адекватной матерью, которая не враг своим детям, но кто его знает-то, как бы оно вышло на самом деле? Сейчас же я видела, что девушка улыбается Лёшке и смотрит на него с вниманием и заботой. Вот и хорошо. Вот и пусть.

Я стояла и хлюпала носом, и смотрела, как Женя обнимает их обоих, и как они идут получать багаж. Спины удалялись, их закрывали другие спины, я ревела.

Но что тут ещё сделаешь? Да ничего не сделаешь.

Анри обнял меня, гладил по голове, не говорил ничего. Ну да, у него тоже дети где-то там, и он о них не получает никаких известий. Пусть будут благополучны и счастливы, да?

Мы дождались, пока все разойдутся, и пошли к машине. Точнее, я вдруг обнаружила, что иду к машине одна, а Анри куда-то делся. Найдётся, да?

Нашёлся, я сидела, смотрела вперёд и тупила. И никак не могла понять, что я такое вообще и как. А он появился с двумя стаканчиками кофе и с пирожными, из приличной сетевой кофейни, возле которой мы стояли. Просто молча дал мне, и всё.

Кофе со сладким помог, я выдохнула, можно было ехать.

— Мы сейчас… поедем в одно место. Я не была уверена, но… думаю, надо, — сказала я.

— Надо так надо, — не стал возражать Анри.

И я рванула через плотину, через Синюшку и дальше. И у цветочного остановиться по дороге. Благо, воскресенье, зима, за город никто не тащится, пробок нет. На Смоленское кладбище, и там, на горке — на хорошо известное мне место.

Когда я вышла из машины, Анри крепко взял меня за руку.

— Знаешь, здесь не должно случиться ничего особенного, — вздохнула я. — Я просто посмотрю.

Снег, всё укрыто толстым слоем снега. Папа, мама… и вот. Евгения Ивановна Белохвост, всё так. Пафосный чёрный мраморный памятник, который ещё непременно перекосит после того, как снег сойдёт. Портрет так себе, ну да это и не важно. Важно то, что там Женевьев.

Я положила цветы родителям, и ей — последней. Вот ведь судьба, да? Мой сын будет заботиться об этом месте здесь, а что там твой сын? Ничего о нём не знаю, даже не знаю, как выглядит. И очень мало шансов, что я его когда-нибудь увижу.

Я подержалась за все три памятника, вышла из оградки и закрыла дверку на цепочку. И просто встала. Повернуться и уйти?

Анри, молчавший всё это время, сделал непонятный мне жест рукой… и поверх надписи появилась другая. Первая всё равно что впиталась в камень, а изнутри проступила новая, такая же золотая.

«Женевьев-Маргарита-Анна де Рьен, маркиза дю Трамбле». На чистом нерусском языке.

— И… кто это увидит? — спросила я.

— Кто сможет, тот увидит, — пожал он плечами.

Вот и ладно, подумалось мне. Даже если и есть кто-то, кто может такое видеть, совершенно не факт, что он пройдёт тут мимо и обратит внимание.

И теперь можно ехать обратно в город.

В городе нам следовало пообедать и собираться, до назначенного времени оставалось три часа. Успеем, наверное.

Пока ехали, я всё время думала о тех, кто может увидеть. Сколько их, таких? Если во мне в другом измерении пробудились какие-то способности, то наверное же я не одна такая! Кстати, а что, например, с Лёшкой? Способности же наследуются? Вдруг он тоже может, и его нужно просто поместить в подходящую среду?

Ох нет, не нужно о таком думать, вот совсем не нужно. Потому что… всё идёт, как идёт, всё идёт, как есть.

Мы поехали пообедать ещё в одно памятное мне место, где предлагали китайскую кухню. Свинину в кисло-сладком соусе и всё такое. Предложу Анри попробовать, любопытно же, что скажет. А потом вернёмся, и что? Уже вечером будем есть родную уху?

В одном месте пришлось объехать аварию по соседним улицам, и я притормозила, увидела краем глаза блеск… и внезапно табличку на здании. «Здесь училась Варвара Лискина, прозываемая Варей Феникс, непревзойдённая танцовщица». Буквы характерно искрили, и… что-то мне подсказало, что эту надпись тоже видят не все. И на каком языке это написано, я тоже с ходу не поняла. Но прочитать сумела. Я посмотрела на здание — училище культуры. Надо же.

Ещё одну надпись я увидела на тихой улочке в самом центре — «Морской Сокол и К, доставка редкостей и ценных грузов». Рядом с обычной вывеской транспортной компании. А недалеко от ресторана — «Четыре стихии». Представительство в Иркутске'.

Знакомый с детства город вдруг показал своё другое лицо. И что это значит?

Да ничего не значит, наверное. Просто идём дальше. Обедать и собирать вещи.

Я отчаянно гнала себя паковать рюкзаки, выходило с трудом. Так было всегда — мне почему-то непросто собраться хоть в отпуск, хоть в командировку, хоть просто в лес на выходные — когда мы ещё ездили в лес, конечно же. Я смотрела на вещи и искренне не понимала, что с ними делать, куда девать и что вообще может понадобиться. При том, что потом как-то включалось соображение, и я нормально всё отбирала, структурировала и паковала. Значит, и здесь нужно сделать именно так.

За неделю мы накопили изрядное количество… всего. Я заказывала еду и косметику, и кое-какие запасы белья, чтоб можно было надеть под длинное платье, никто не увидит, а мне хорошо. И не рассказывайте мне, что попаданки должны резко подстроиться под местные представления о гигиене и комфорте. Нет, не должны. Особенно, если есть возможность не подстраиваться, и делать, как удобно.