Спанки - Фаулер Кристофер - Страница 47
- Предыдущая
- 47/71
- Следующая
Судорожно обхватив ладонями живот, я испытал такое чувство, словно кто-то раскаленными ножами полосует мои внутренности. Я попытался было максимально трезво оценить симптомы странного недуга, однако дикая боль напрочь лишила меня способности думать. Как только я добрался до унитаза, внутри меня будто распахнулись шлюзы и наружу хлынул поток жидкости. Однажды в детстве, во время турпоездки со школой в Тунис, я три дня и три ночи провалялся с жестокой дизентерией, и сейчас все муки и страдания тех далеких дней, но многократно усиленные, как бы снова вернулись ко мне. За последние двадцать четыре часа я практически ничего не ел и совершенно не понимал, как из меня может вытекать такое количество жидкости.
Я что было сил напрягал сфинктер, стараясь остановить вырывающуюся из меня лавину, однако так ничего и не добился: стоило мне хотя бы на мгновение ослабить усилие, как поток жидкости с новой силой устремлялся наружу. Устало наклонившись вбок, я заглянул в унитаз.
Его наполняла темная кровь.
Объятый ужасом и чувствуя новый приступ боли, я вцепился руками в живот и свалился на пол, разметая вокруг себя потоки алой влаги. Определенно Спанки что-то подмешал в виски. Но что именно? Яд, который обычно дают крысам, вызывающий внутреннее кровотечение и ослабляющий свертываемость крови?
“Боже праведный, — пронеслось у меня в голове, — да ведь я этак умру от потери крови, пока дождусь доктора”. Я попытался было приподняться, однако боль оказалась настолько сильной, что мне удалось лишь на пару-тройку футов отползти от туалета.
А за спиной у меня продолжал струиться ярко-красный поток, который разрисовывал причудливым узором каменные плиты, покрывавшие пол туалета. Я чувствовал, что постепенно все больше слабею, что из меня, как из жертвы вампира, утекает жизненная энергия, иссушающая тело и обрекающая его на смерть.
Я вдруг вспомнил про способности Спанки. “Я всего лишь иллюзионист, — говорил он, — однако то, что я демонстрирую, внешне кажется вполне реальным”. “Настолько реальным, — подумал я, — что невозможно даже понять, действительно ли он отравил мое виски или нет”. Я чувствовал, как кровь покидает меня, и даже кончиками пальцев ощущал сочившуюся из моего тела липкую жижу. “Может ли все это быть только кажущимся?” — спрашивал я себя, и все же продолжал что было сил подстегивать эту мысль.
Впрочем, происходило ли все это на самом деле или нет, значения сейчас не имело. Самое главное было убедить себя самого в том, что все это лишь иллюзия.
По мере того как приступы боли исторгали из моей груди спазматические волны горячего дыхания, я принялся бубнить про себя, как молитву, как заклинание:
“Всего лишь иллюзия. Просто фокус. Похоже, Спанки, что тебя охватило отчаяние, коль скоро ты так и не придумал ничего более стоящего”.
Между тем кровь по-прежнему исторгалась из моего тела.
Я снова попытался было остановить ее, но понял, что не смогу. Спанки был где-то здесь, в этой самой квартире; он просто обязан был находиться рядом со мной. Я был совершенно уверен, что его галлюцинаторная власть действует, только когда жертва находится в непосредственной близости от него. Именно поэтому-то, залезая в мой “мерседес”, он оставался в том же обличье, что и у меня в квартире перед этим.
Чувствуя, что боль чуточку отступила, я осторожно поднялся на ноги и заковылял к двери. Теперь я уже отчетливо ощущал его присутствие, чувствовал, буквально в нескольких футах от себя, излучаемую им энергию-
И тут вдруг боль стихла — так же внезапно, как и появилась. То ли он сам снял ее, то ли это я создал иллюзию, будто лишился сознания. Оглядевшись по сторонам, я увидел, что пол повсюду абсолютно чист. Я все еще был в поту, а грудная клетка по-прежнему готова была разорваться под яростными толчками сердца, однако ужас надвигающейся смерти заметно поумерился, и я испытал чувство абсурдной, ошеломляющей благодарности ему за то, что он выпустил меня из своей жестокой хватки.
— Боли неведома усталость, — проговорил Спанки, прислонясь к косяку двери и держа руки в карманах пиджака. — Она может продолжаться без конца, постепенно усиливаясь и распространяясь буквально на все органы. Когда тебе начинает казаться, что хуже быть уже просто не может, боль вдруг удваивает свой натиск, и в итоге ты принимаешь решение покончить с собой. Однако меня подобный исход никак не устраивает. Скажи, Мартин, что бывает, когда ты не оплачиваешь счетов за электричество?
Я все еще стоял, согнувшись, не рискуя распрямиться из страха, что в любой момент спазмы в желудке могут возобновиться с новой силой.
— Ответь мне, Мартин. Ты же не хочешь, чтобы тебе снова стало плохо.
— Свет... Они отключают свет.
— Ага, таким образом, ты понимаешь принцип расплаты за долги. Для начала и это неплохо. Ну так вот, я пришел, чтобы предложить тебе иную форму погашения твоей задолженности.
Я промолчал.
— Отдай мне Лауру. Убей ее для меня. Она была хорошей девочкой, однако девицы подобного типа становятся еще лучше, когда умирают.
Реакция моего тела оказалась более замедленной, нежели я рассчитывал. В тот самый миг, когда я набросился на него, он молниеносно метнулся в противоположный конец холла.
— Мартин, ты все равно не сможешь ничего со мной сделать. Не забывай, что я ненастоящий. Ты же сам это говорил.
Я схватил с кухонной стойки непочатую бутылку вина и изо всей силы запустил ее ему в голову, однако промахнулся, и она с грохотом врезалась в стену, разбрызгивая вокруг алую, как кровь, жидкость. Теперь шло в ход все, что попадалось мне под руку. С дикими воплями я метал в него ножи, стул, металлический подсвечник, однако мое импровизированное оружие не достигало цели: Спанки перемещался слишком быстро, сводя на нет все мои усилия.
Удар лампы о кофейный столик сопровождался оглушительным звоном стекла. Потом я схватил принтер от своего компьютера — в общем-то довольно нелепое оружие, сделанное в основном из легкого серого пластика, — и швырнул его в Спанки, однако тут же убедился, что прибор врезался в стену далеко от цели.
— Когда наиграешься вдосталь, — услышал я голос неожиданно возникшего у меня за спиной Спанки, — постарайся запомнить вот что: чем дольше ты будешь продолжать сопротивление, тем болезненнее окажется процесс моего вхождения в твое тело.
Сказав это, он нанес мне по голове мощный удар кулаком и исчез.
В углу комнаты что-то горело, беспрестанно звонил телефон. Я успел запомнить оглушительный стук во входную дверь квартиры, но затем у меня в очередной раз скрутило живот, и мой истерзанный рассудок отключился.
Я рухнул на диван, погружаясь в забытье.
Утро встретило меня ярким светом и тишиной.
Стекло висевших в гостиной часов оказалось разбито, похоже, они все еще ходили. Было без четверти восемь. Я сел и робко ощупал голову. С желудком было намного лучше, чем накануне, и это уже обнадеживало. Руки и грудь были покрыты синевато-черными ссадинами и синяками. Квартира выглядела так, словно в ней побывало стадо буйволов. В воздухе стоял едкий запах горелой пластмассы. Одна стена основательно обгорела, на полу валялся обуглившийся остов торшера. Электричество отрубилось, пол был залит водой, вытекавшей из переполненной ванны, водосток которой оказался забитым осколками туалетных принадлежностей.
Я осторожно ступал среди увядающих роз и поблескивающих осколков хрусталя. Створки платяного шкафа в спальне оказались распахнутыми настежь — вся одежда, предоставленная Спанки в мое распоряжение, исчезла. Исчезли и другие вещи: мои наручные часы, бумажник, еще что-то — что именно, я толком еще не успел разобраться. Впрочем, в данный момент это меня совершенно не волновало. Все эти вещи больше не представляли для меня никакой ценности. Мой мозг занимала одна-единственная мысль: как найти выход из создавшегося положения, как навсегда избавиться от даэмона.
Была суббота, раннее утро. Значит, мне предстояло продержаться еще четыре дня. Я извлек из корзины с грязным бельем свои старые джинсы, измятый свитер и оделся. У меня почему-то было такое ощущение, что я не на шутку разозлил Спанки. В сущности, я встал у него на пути, и он, пожалуй впервые за все это время, смог убедиться в силе моей воли. Досадное, судя по всему, для него открытие, тем более что он сам же весьма способствовал этому. Я заставил его усомниться в возможности завладеть моим телом. Бежало время, а покорная на первый взгляд жертва вдруг неожиданно вздумала проявить характер.
- Предыдущая
- 47/71
- Следующая
