Спанки - Фаулер Кристофер - Страница 22

• Предыдущая
• 22/71
• Следующая

— Эй, это же место Джои!

— Мартин, он ведь умер. Ты сам мне это сказал. Кстати, от чего он умер?

— От простуды, — ответил я.

— Основательно, похоже, простудился.

— Простуда переросла в воспаление легких. Так что ты все же сделал, чтобы помочь ей?

— Пока не могу тебе этого сказать. Не хочу тревожить раньше времени. — Он смотрел, как Джойс зачерпывает для мужа большую порцию соуса. — Бог мой, ну и вид у этих отбивных! Она их что, в ядерном реакторе готовила?

— Что ты имеешь в виду, говоря, что не можешь пока мне этого сказать? Так ты все-таки поможешь ей или нет? Она же уже почти до ручки дошла!

— Об этом я тоже позаботился. Я дал ей лекарство, срок действия которого неограничен и которое избавит ее от слишком серьезных беспокойств по поводу того, что я сделал. Когда ты через несколько недель снова увидишь ее, ты не поверишь собственным глазам. Так что Лаура меня уже не волнует — ее проблема разрешится сама собой. В данный момент меня гораздо больше беспокоит твой отец.

— Что это ты тихий такой сегодня, Мартин? — спросила мать. — Хочешь добавки?

Я взглянул на подгоревшую отбивную и гору переваренных, похожих на размазню овощей.

— Нет, спасибо, не надо.

— Просто он фанатично предан своей работе. Только о ней постоянно и думает. А как насчет Джоуи? Ей ты можешь как-нибудь помочь?

— Ну, это будет зависеть... Кстати, я уже осмотрел ее мозг — надеюсь, ты не стал бы возражать против этого. Следует признать, что она у тебя довольно-таки нечувствительная женщина, хотя с недавних пор смутно ощущает, что перестала удовлетворять запросам твоего отца. Уже довольно продолжительное время они не занимаются сексом, и все же ей непонятно, что именно она делает не так. Если я смогу поставить твоего отца на ноги, это позитивно отразится и на матери. Ей необходимо вновь обрести уверенность в себе. Ты наверняка заметил, что отец почти не смотрит на нее. Надеюсь, ты и сам догадываешься, что у него есть женщина на стороне.

— У Гордона? — Я вытаращил на него глаза. — У моего старика?! Да ты что, шутишь?

— Он встречается с женщиной, которая работает в их бухгалтерии, причем связь эта, насколько я могу судить, возникла довольно давно. Иногда они остаются после работы и занимаются любовью прямо у него в кабинете.

— Какая мерзость!

— Кому ты это говоришь? Я и копнул-то его мысли всего лишь для того, чтобы получить самую малость фоновой информации, но при этом никак не рассчитывал, что споткнусь о такие бесстыдные фантазии. О, это вообще черт знает что такое! Впрочем, теперь я по крайней мере располагаю кое-каким материалом для последующей работы. Пожалуй, мне удастся помочь ему.

— Хорошо бы еще и с матерью разобраться.

Мы оба повернулись и увидели, как она смотрит на мужа в надежде услышать хоть одно доброе слово.

— Как только в нем произойдут определенные перемены, она тоже изменится, хотя я уже сейчас мог бы попробовать избавить ее от этой страсти к бесконечным чисткам и уборкам. Я подумаю над этим. Ну что ж, а теперь позволь оставить тебя наедине с родителями. — С этими словами Спанки резко поднялся из-за стола. Спасибо, что выкроил для меня время. Завтра я сам найду тебя.

— Постои, куда это ты собрался?

— Хочу проверить состояние фундамента этого дома. Перед уходом мне надо еще кое-что сделать. Я устрою все так, что коррекция произойдет не сразу, она будет осуществляться постепенно, а потому потребуется минимум три недели, прежде чем ты заметишь какие-то перемены в своей семье. — Спанки прислонился к дверному косяку и стал пристально осматривать потолок. Со стороны могло показаться, что он что-то выискивает. — Ты не знаешь, где они застраховали свое имущество?

— Так сразу и не вспомню. А зачем тебе?

— Да нет, это так, не важно. Я и сам легко узнаю. Отец тем временем продолжал молча жевать твердое мясо, тогда как мать неотрывно смотрела на него, даже не прикоснувшись к своей еде. Ни один из них не обратил внимания на то, что мой взгляд прикован к входной двери.

— Ты действительно считаешь, что они изменятся?

— Это я тебе гарантирую.

— Но ты же не собираешься причинить им какую-нибудь боль, так ведь? Я хочу сказать — Лауре, которая сейчас такая вот, ну и вообще...

— Обещаю тебе, что ничто из того, что я сделаю, не причинит им никакого физического вреда, хотя происходящие в процессе работы внезапные перемены обычно вызывают некоторое эмоциональное потрясение. Но ведь нельзя же сделать омлет, не разбив...

— Учти, Спанки, что я люблю их. Я знаю, что они тебе не особенно понравились, но другой семьи у меня нет.

— Я знаю, что они тебе небезразличны. Кстати, перемены, которые произойдут в их жизни, благотворно скажутся и на тебе. Но для этого тебе надо набраться лишь немного терпения. А сейчас, чтобы все получилось как надо, я прошу, тебя оказать мне одну услугу.

— Говори, что от меня требуется. Постараюсь сделать все, что в моих силах.

— Что бы ни случилось, я хочу, чтобы на протяжении трех недель ты совершенно не контактировал с ними.

— А если они сами свяжутся со мной и скажут, что им необходимо срочно видеть меня?

— Уверен, что именно так и будет, однако тебе придется совладать с искушением повидаться с ними. Вне зависимости от того, как часто они будут звонить тебе или сколько посланий направят в твой адрес, ты оставишь их без внимания. Это мое непременное условие. Если ты нарушишь его, то тем самым серьезно осложнишь мою задачу и даже сведешь на нет все мои усилия. Принимаешь мое условие? В подобных делах, Мартин, без взаимного доверия никак не обойтись.

Я почувствовал на себе его пристальный взгляд. Он коренным образом менял мой собственный мир, это касалось только меня, поэтому я не особенно волновался. Сейчас же речь шла о жизни близких мне людей. И кроме того, я не должен был забывать, что однажды я ему не поверил, и он ушел. Вторично рисковать я уже не мог, тем более когда моя жизнь наконец-то стала реально меняться к лучшему.

— Ладно, — сказал я. — Обещаю не вмешиваться.

— Молодец, — осклабился Спанки, в руках которого, откуда ни возьмись, появилась лопата с длинным черенком. Взмахнув ею, он проговорил:

— А теперь можно приступать к делу.

Мне просто необходимо было верить Спанки. Однажды я проснулся и обнаружил, что стремительно погружаюсь в зыбучие пески, а рядом стоит даэмон с веревкой в руке и предлагает вытащить меня. Но самое смешное заключалось в том, что я вообще бы в них не попал — если бы не смерть Джои.

В двухлетнем возрасте мой брат подхватил воспаление легких и едва не погиб от удушья. Врачи поместили его тогда в кислородную камеру и пичкали всевозможными лекарствами, после чего он всю оставшуюся жизнь маялся легкими. Возможно, именно по этой причине он стал любимым ребенком в нашей семье. Мы с Лаурой тоже не были лишены родительского внимания, однако Джои был для них, что называется, “свет в окошке”. Когда он что-то говорил, остальные умолкали и, затаив дыхание, внимали ему. Никто не сомневался, что если ему удалось избежать в младенчестве смерти, то не иначе как на то была воля Всевышнего, и нам постоянно давали понять — правда, ничего не уточняя и не конкретизируя, — что настанет день, когда мы все будем гордиться нашим Джои. Я взрослел в обстановке всеобщего поклонения старшему брату, и для меня не было на свете человека умнее и сильнее Джои. Сам же я был хилым ребенком, постоянно простужался и даже в разгар июньской жары носил шерстяной свитер. Джои был старше меня почти на четыре года, так что все наше детство мы практически провели вместе, и я даже считал его своим покровителем.

Впрочем, жить в Твелвтризе и не попасть в беду было практически невозможно. Ребятня сидела в дверях домов, покуривая “травку”, глядя на падающие капли дождя и с нетерпением ожидая, когда же хоть что-нибудь произойдет. Большую часть времени мы слонялись без дела. И были предоставлены самим себе: отец вечно занимался всевозможными счетами и заявками, а мать витала в кухонных парах. Лаура обычно играла где-то со своими подружками, а мы с Джои почти всегда находились рядом, и он при случае охотно наставлял меня:

• Предыдущая
• 22/71
• Следующая