Тулса (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич - Страница 26

Труднее всего оказалось подняться на лестницу, которая начиналась с полутора метров, пользуясь одной рукой. Светочу пришлось применить чудеса акробатики. Крепко держась одной рукой за перекладину, он босыми ногами, чтобы не скользить по металлу, поднялся по столбу. Заклинил ноги в распорку на железной скобе и перехватился здоровой рукой на скобу выше. Потом дело пошло намного легче. И все равно до вершины он добрался вымотавшийся полностью.

В награду за это «клещу» удалось поймать сигнал от спутника. Ментаграмма сразу после получения одобрения на манипуляции с эндокринной системой Светоча произвел выброс гормонов, отвечающих за хорошее самочувствие.

— Уходи в лес на безопасное расстояние от поселения диких. За тобой прибудет спасательный транспорт. — Пообещала ментаграмма.

Эта новость взбодрила Светоча посильнее выброса гормонов. Он спустился вниз и спрыгнул на землю. Рядом что-то металлически лязгнуло, зажглись несколько фонарей и грубый мужской голос произнес:

— Ну, всё, голубчик, отбегался.

Глава 9

От страха Светоча сковал мышечный ступор. Он не мог произнести ни слова, ни двинуть конечностями. Он даже не мог испугаться, потому что разом лишился контроля над телом и мыслями.

— Надо же, онемел. — Усмехнулся дикарь. — Или это у него защита какая-то новая?

Мужики заржали над его шуткой.

— Сейчас военные приедут и проверят, что у него, новая защита или придуривается. Семен, посмотри, что у него с рукой, перелом или вывих.

Коренастый бородатый мужчина с красным лицом нагнулся над Светочем, стянул китель с больной руки и, не церемонясь, осмотрел ее, разминая пальцами. От боли Светоч застонал. Краснолицый ухмыльнулся в бороду и резко дернул руку на себя. Яркая молния ударила Светочу в голову и вышла через руку. После дикой манипуляции боль вдруг ослабла.

— Это был вывих. — Сообщил краснолицый. — Паренек легко отделался. — Он нагнулся над Светочем. — Ну, дружище, рассказывай, чего тебе не жилось в городе?

— Ничего он не расскажет. Не видишь, сопляк не в себе. — Со знанием дела произнес мужчина в клетчатой рубашке с подвернутыми до локтей рукавами.

— Сопляк? Они все из города выглядят на один возраст, что двадцать, что сорок. Эй, сыкло, тебе сколько лет?

Светоч может и ответил бы, но его челюсти свело так, что никакая сила не могла их разжать.

— Ща обоссытся от страха. — Решил краснолицый. — Злой и трусливый, как мой пекинес.

— Предельный уровень мышечного тонуса. — Сообщила ментаграмма. — Включаю режим расслабления.

По телу Светоча растеклась приятная слабость. Мышечные спазмы ушли, что не осталось незамеченным от глаз пленивших его людей.

— О, смотри, моргать начал. Видать в себя приходит. Парень, ты меня слышишь? Моргни, если да.

Светоч моргнул. Мужчины почему-то стали смеяться над ним.

— Я слышал, у них в тело встроена бомба. Если долго не выходит на связь, она уничтожает его. — Поделился слухами мужчина в спортивных штанах и майке. — Звери, нечего сказать. Никого не жалеют, ни своих, ни чужих.

— Говорят у них там такие порядки, что если что-то увидишь своими глазами, что тебе не так рассказывали, то в живых не останешься. Этому гаврику так и так хана. Может, сами его грохнем, пока он полумертвый? — Предложил мужчина в клетчатой рубашке.

— Додумайся тоже, Кузьма. Много ли их попадает в плен. Я вот ни одного живого одержимого не видел. Если сам не взорвется, сможет поделиться с военными какими-нибудь секретами. — Предположил краснолицый Семен.

— Ничего он не расскажет. Он же запрограммированный. Сдохнет, как только попытается. Проверено уже много раз. — Настаивал Кузьма.

— Отставить самоуправство. Ждем военных и больше никакой отсебятины. — Семен рубанул рукой воздух. — Ну, парень, хочешь жить, давай, рассказывай.

— Что... — Светоч облизал пересохшие губы, — рассказывать?

— Во, заговорил! — Обрадовался Кузьма. — Рассказывай, как зовут вначале.

— Све... Светоч? — Тихим голос произнес пленник.

— Света-Светоч. — Семен заржал. — У меня жену так зовут, Света. Выходит, вы с ней тезки.

Светоч не понял причин для смеха. Его имя казалось ему обычным и женщинам оно никак не шло.

— Тьфу, сектанты. — Плюнул Кузьма. — У них, что не имя, то обязательно какое-то блаженное, как для юродивых. Помнишь, мужики рассказывали про какого-то... — он защелкал пальцами, силясь вспомнить, — как там его, думал никогда не забуду, а, Радомысл.

— А я слышал, одного звали Смехозавр. — Смеясь, произнес мужчина в клетчатой рубашке.

— Да не Смехозавр, а Смехозар. — Исправил его Семен. — Отличное имя для комика. Был бы поваром, звали Борщеславом или Макарондием. Вот тебя бы в городе звали Медомыслом.

— А тебя как? Яйцерезославом? Или Кастратием?

Мужчины снова принялись смеяться, беспричинно для Светоча.

— Может, ему водки дать, а то он бледный какой-то? — Предложил Кузьма. — Порозовеет.

— Да хватит уже придумывать. Сдадим, как есть. Неизвестно еще, можно ему алкоголь или нет. Вдруг у них там уже генетические изменения настолько значимые, что водка стала ядом.

— Водка яд? — Усмехнулся Кузьма. — Скажешь тоже. У меня тесть однажды отравился кислым молоком. Сделал всего пару глотков и чуть не умер от обезвоживания. Вот это был яд, а водка это напиток для установления доверительных отношений и расширения границ познания мира.

— Алкаш ты, Кузя. — Усмехнулся мужчина в клетчатой рубахе. — Но с философией.

— Неправда, не алкаш. У алкаша одна цель, напиться в зюзю и забыться, а меня алкоголь на всякие высокие вещи подбивает.

— Какие же? — Усмехнулся Семен.

— Поэзия. — Гордо подняв подбородок, сообщил Кузьма. — О природе пишу, о том, что вижу.

Его признание рассмешило товарищей. Они даже забыли о Светоче.

— А ну-ка, прочти что-нибудь. — Предложил Семен. — Надо же, всю жизнь тебя знаю, а тут такие дела.

— В другой раз. Мне нужен настрой.

— А сочинить можешь? — Спросил Семен.

— Я же говорю, только под вдохновение, а для него нужен настрой. — Скромно признался новоявленный поэт. — Ладно, вот набросок. Поймали лихие стрелки, бойца, явившегося к нам с того света. Как зайца словили в силки, а звали его мальчик Света. — Выдал он рифмованный перл.

Секундный ступор прервался громким смехом.

— Ну, ты мастер рифмоплет. — Кузьма вытер слезы. — Мальчик Света с того света.

С улицы раздался шум подъехавшей техники, стук дверей.

— О, кажись, военные приехали. — Мужчина в клетчатой рубашке пошел открывать дверь.

У Светоча захолодело внутри, и снова появились признаки мышечного спазма. Он представил, что ему сейчас станут отрезать голову безжалостные люди. В помещение вошли двое в почти такой же форме, как и у него самого.

— Вот он, диверсант. Полез на антенну, и мы сразу засекли его сигнал. Ничего не говорит, то ли от страха, то ли у него чип блокирует мышечную активность. — Доложил Кузьма. — Смог только имя свое назвать.

— А ну-ка рассмеши. — Попросил военный.

— Светоч. — С нескрываемой иронией произнес имя Кузьма.

Смешно стало всем.

— Удивительно, что он все еще живой. — Военный сел на корточки перед пленником и оттянул ему веко. — Зрачок нормальный. Я думаю, он с одного из летательных аппаратов, которые сбили утром. Выходит, что он жив больше десяти часов.

— А чего ему умирать? — Спросил Семен. — Мы его не трогали.

— Когда у них теряется связь с центром, включается режим самоликвидации. Если не заглушить сигнал, они живут около двух часов, а потом бац, и разрыв брюшной аорты. Эй, Светоч, расслабься. — Военный постучал его по щекам. — Тебе что бракованный чип вшили.

Он полез расстегивать китель. Светочу вдруг стало страшно, что тот увидит кулон, подаренный Коломбиной, и заберет его. А он не мог допустить этого, чувствовал, как в нем в унисон бьются их сердца. Попытался помешать военному, но словил жесткий подзатыльник.