Возвращение блудного Брехта (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 18

Настоящий Бирон поневоле тоже постреливал изредка, но гораздо больше ему нравилось заниматься с лошадьми, ездить верхом, подставив грудь несущемуся навстречу ветру. Он и Анхен старался увлечь скачками, и вполне в этом преуспел. Только в отличии от Елизаветы Петровны, любящей в мужских одеждах щеголять, Анна никогда себе такого не позволяла, а потому ездила в дамском седле боком и разогнаться не могла. Нарезавший вокруг круги Бирон, поняв, что, катаясь с Анной вместе, не разгонишься, не почувствуешь свист ветра в ушах, перестал почти брать её с собой на конные прогулки. Так и существовали в параллельных мирах. Герцогиня истребляла ворон и собак вокруг замка в Митаве, в Эрнст Иоганн носился по окрестностям на лошадях.

С переездом Анны Иоанновны в Москву толком ничего не изменилось. Более того, почти истреблённые и пуганные вороны Митавы остались в той Митаве, а здесь, в Кремле, никто до того в мерзость эту не стрелял и было их столько, что когда начинал звонить колокол на Иване Великом, то тысячи птиц взмывали в небо и закрывали его почти. Оружие из замка в Курляндии Анна Иоанновна не взяла. Куда его деть в небольших переполненных санях. Да и оказалось, что ничего страшного, в Оружейной палате Кремля всякого оружия оказалось достаточно. Да, ещё и царедворцы, прознав про страсть новой императрицы завалили её огнестрелом всяким. Брехт коллекцию оценить уже успел. Анна своей привычке не изменила, у всех окон в жилой части кремлёвских палат стояли заряженные штуцера и мушкеты. В обязанности охраняющих покои императрицы преображенцев теперь входила и обязанность следить, чтобы оружие было всегда заряжено. А когда Государыня выходила во двор прогуляться, то два солдата и офицер, её сопровождающие, тоже несли с собой заряженные штуцера, кроме своих мушкетов, выстрелит Анна Иоанновна по вороне и передаст винтовку солдату, тот остановится, зарядит и бежит догонять.

В Кремле теперь Анна стреляла не только по воронам и галкам, но и по собакам. В первый же совместный обед маленький Пётр рассказал, как к нему собачка лохматая подбежала. Брехт напрягся. Сейчас вылечить бешенство невозможно. Он запретил жене гулять с детьми без охраны, которая собак будет от детей отгонять. Анна переспросила про бешенство и кривовато улыбнулась.

— И от этой заразы избавимся.

Сам Брехт собак тоже не очень привечал. Нет, есть, конечно, собаки, которые пользу приносят, на границе или в милиции. Есть поводыри. Есть у пастухов. Эти собаки нужны. И с ними бороться не надо. Даже можно смириться с собаками на подворье, от воров дом защищают — полезная служба. А вот держать на потеху в квартире животное — это перебор. Наверное, есть люди, которым нравится, когда за стенкой без хозяина собака целый день воет и начинает лаять на малейший шум в подъезде. Ещё без всякого сомнения есть люди, которым нравится желтый снег вокруг подъездов и дворы в собачьем дерьме. Каких только извращенцев не существует. Брехту собачье дерьмо под ногами не нравилось. Дебил, должно быть. Да и снег жёлтый не нравился. Ну, точно дебил. И лай в соседней квартире, при современной слышимости в домах, его в восторг не приводил. Теперь понятно, дебил и есть.

Будь его воля, он бы указ издал, если хочешь держать собаку в квартире, принеси справку, что жильцы подъезда не против. А ещё, как в Финляндии и Швеции, налог бы ввёл на содержание собак. Три с половиной тысячи евро в год. Не будем переводить в рубли, именно в евро. И владей, если соседи не против по говну ходить и мочой любоваться. Не заплатил и штраф десять тысяч евро. Завёл без разрешения соседей — штраф тот же.

В общем, к новой забаве Анхен — истреблять собак бродячих, в Кремле прикормленных сердобольными монасями, Брехт отнёсся спокойно. Это не садизм — это забота о здоровье его детей. Ивану Салтыкову он ещё и передал, что если увидит, как часовой запускает в Кремль собаку, то мало этому товарищу не покажется. Ссылка на Камчатку будет наименьшим наказанием.

— Анхен, можно я вон тот штуцер возьму на испытание, — показал Диане современной Брехт один из штуцеров, стоящих у окна. Почти копия того, что у него в Дербенте был. Явно арабская работа. Карамультук. Гораздо меньше калибр, чем у тульских, в районе десяти миллиметров, и ствол почти в два раза длинней. Да, заряжать долго. Так соревнования не на скорострельность будут, а на меткость. Хорошо бы пристрелять сначала, но ничего, Анна же как-то попадает по воронам, да и со ста шагов ещё умудриться надо промазать.

Событие двадцать третье

Оказывается, что из ста бывших в прошлом королевских фаворитов по крайней мере девяносто пять были повешены.

Наполеон I Бонапарт — император Франции

Погода решила для разнообразия Брехту подыграть. А и не честно так-то. Две недели, что добирались из Митавы в Москву то дожди, то ветер с моросью прямо в морду лица, и лужи, лужи, лужи. Хоть для мирового равновесия должны солнечные дни быть.

Солнце к обеду из-за туч выбралось, осмотрелось, увидело любопытную картину в Кремле, и чтобы обзору не мешали и облака, и тучи подальше на северо-восток отправило. Красота. Воробьи чирикают, голуби в небе круги наматывают, а вороны, как и всякие другие порождения зла, от света животворящего попрятались. На колокольнях многочисленных соборов Кремля. Вопрос? Почему порождения зла любят и не боятся колоколен? Вопрос!!!

Брехт вышел чуть пораньше на двор, чтобы проверить подготовку к испытаниям. Зря, видимо, в полку время от времени учебные стрельбы проводились, и мишени нашлись. Это были деревянные щиты из толстенных досок сколоченные. Прибиты они были уже совсем к брёвнам. Тренога такая. В результате, вся конструкция весила килограмм под двести, за сотню так точно, и чтобы их передвигать требовалось четыре гренадёра. Были жердины снизу прибиты и четверо молодцов брали их и как носилки передвигали. А чего — молодцы. Надёжная штука, которой многие годы можно пользоваться. Единственное, что Брехт бы исправил, так это саму мишень. В центре деревянного щита смесью гуталина и угольной пыли был нанесён квадрат. Хоть как просилась… Блин! А как это называется у вояк в будущем? Торс человека с головой. Вот такая мишень была бы лучше. Но будем писать на туалетной.

Пока Иван Яковлевич осматривал три мишени, на двор кремлёвский подошли и претенденты на звание самого меткого стрелка Москвы и её окрестностей. Преображенцы… Преображенцы тоже подошли, но слухами земля полнится, и несколько десятков семёновцев в ярких своих мундирах — сине-красных тоже отдельной недовольной кучкой кучковались. А чуть в сторонке целая толпа расфуфыренных енералов образовала кружок по интересам и перемывала, должно быть, косточки немчику, так как при его приближении замолкла. Генералы были всякие и штатские, камергеры с тайными советниками всякие и настоящие. И все в орденах. Иван Яковлевич себе очередную зарубочку сделал в мозгу. Нужно будет с Анхен переговорить, нельзя ордена обесценивать. Их нужно заслужить. И обязательно нужно ввести боевые ордена. Егория. И они должны внешним видом от гражданских отличаться. Чтобы сразу видно было — идет воин, а не паркетный шаркун. Пусть эти и дальше свои вышитые на тряпке звёзды носят.

— Семён Андреевич, — Бирон подошёл к активно машущему руками Салтыкову, — сколько стрелков будет от преображенцев?

— Восемнадцать, — прекратил ветренную мельницу изображать родственник царский.

— Странное число.

— Ничего странного, Иван Яковлевич. Нас восемнадцать и вас… И вы с Государыней. Ровнёхонько два десятка. — Пояснил Салтыков и хотел было опять в процесс указивок включиться, но Брехт ему не дал.

— Семён Андреевич, а если семёновцев включать. Дюжинами же считать на Руси привычней. Пусть преображенцев будет шестнадцать, нас с государыней, как вы точно подсчитали — двое и шесть семёновцев. Для укрепления дружбы между гвардейцами.

Салтыков осмотрел синих. Покусал роскошный ус.