Лесник поневоле 2.0 (СИ) - "Мархуз" - Страница 45

— Неужели вы никакие детали войны не можете вспомнить?

— Иван Семёнович, знаю что была Курская битва. Сталинград был захвачен Паулюсом, а потом отвоёван. Поймите, я родился в 1977 году и рос в совершенно другие времена.

Такие толковища почти ничего не давали, но представитель Москвы всё-таки находил детали. В любом случае, он уже понимал, что война в ближайшие месяцы не закончится.

— Вот оно как, понятно. Американцы и британцы тянули до 44-ого года с открытием второго фронта.

— Да, когда поняли, что СССР и без них победит немцев. Поспешили, чтобы успеть хоть что-то взять под свой контроль.

— Вот подонки, а ведь обещают открыть второй фронт со дня на день, — вызверился человек, ещё юношей участвовавший в революции.

Затем гражданская, Испания, Финская и теперь вторая германская… Ему сорок один год, а он толком мирно и не пожил. Некогда было забуреть: то война, то борьба с разрухой, то снова война и снова восстановление. Всё для тех, кто придёт на смену. Для детей, а потом и для внуков. Судя по дате рождения таких же, как сидящий напротив полковник.

— А какие ошибки наше командование совершало? Только скажите, как есть, вам должны были в военном училище такое преподавать на секретных курсах.

— Открытые курсы, а не секретные. И главной ошибкой считается то, что войну старались побыстрее завершить. Из-за этого многих солдат бросали вперёд не задумываясь.

Петров притих, сравнивая то, что услышал с тем, что знает. А ведь прав Межов, то там, то тут бросают в прорывы корпуса и не раз это кончалось «котлами».

— В последнее время командование отказалось от такой тактики.

— Да и я рад этому, Иван Семёнович. Иначе ещё «котлы» были бы.

— Так это благодаря массовому применению гранатомётов случилось. Неужели на ваших курсах оно не отмечено?

— Нет, не отмечено.

— Но почему? Или вы темните, товарищ полковник? — опять засомневался Петров.

— Нисколько, гранатомётов практически до конца войны у Советской Армии не имелось.

Вот это удар под дых. Как же «не было», когда они и на фронтах уже имеются и даже у партизан? Всё-таки представитель Москвы тоже, наверное, имеет ограниченный доступ к информации.

— О несомненной пользе и эффективности гранатомётов командование узнало, когда я со своими начал их применять в самом начале войны, Иван Семёнович. Причём некоторые образцы к вам в Москву и отправил для ознакомления. А вы уже разработали это оружие под имеющиеся ракетснаряды. Удобный лёгкий переносной вариант.

Нет, Гена не хвалился, а просто пояснил откуда ветер дует. Иначе всё окончательно запутается. Хорошо, что Петров не встал на дыбы, а обьективно подумал.

— Так вот где собака зарыта, — и тут же добавил, — а как у германцев с этим обстояло в вашей Истории?

— Они фаустпатроны разработали, но у тех слишком близкий радиус действия. Зато очень дешёвые получаются. Знаю о них, но пока не видел, видимо только-только создали и лишь сейчас начинают производить.

Ещё одна беседа прошла на темы танков. Петров даже попросил дать шифрограмму в Москву, чтобы срочно сообщить информацию. А началось с мелочи, которой Межов не придал значения в своё время, считая что советское командование всё и так знает от своих разведчиков в Германии.

— Даже если знают, то наша обязанность всё равно предупредить, пусть и продублируем.

Это Гена рассказал о разработке новых танков: «Тигров» и «Пантер». Он мало что знал об их ТТД, но примерно пояснил, что они гораздо сильнее тех же «Т-3» и «Т-4». Трудно оценивать бронетехнику сороковых, когда знаешь о «Т-80», например. И о том, что РПГ-7 может и Т-80 сделать небоеспособным. Чего уж говорить о ПТУРСах и прочей противотанковой технике будущего. Поэтому, что «Тигр», что ведро с болтами и пушкой, одинаково недооцениваются людьми 21-ого века.

После победы над «Севером» настал момент спокойствия, когда дела не отвлекали. Именно тогда начались разговоры за будущее. Петров, как и его руководители, считал неизбежным коммунистический строй по всей планете. Где-то раньше, где-то позже, но уж в начале третьего тысячелетия какой рабочий класс, в какой стране, откажется от своей гегемонии? А Советский Союз всегда поможет братьям-трудящимся. Это же ясно само собой, а подварианты малоинтересны в столь тревожное время. Не стоит на них время тратить, пожалуй.

Гена и сам не хотел рассказывать, но случилось то, что случилось.

— Геннадий Алексеевич, а как так получилось, что вы оказались в детдоме. Почему партия допускает такое в ваше время?

Тут бы сквозануть от прямого ответа и соврать что-нибудь, но Межова заел амбициозный сверхуверенный подход нынешних функционеров. Поэтому (всё равно, чему быть — того не миновать) ответил:

— КПСС была запрещена в конце 1991 года, — увидев, что собеседник не понимает, добавил, — Коммунистическая партия Советского Союза. Мне было 14 лет.

Видимо Петров на что-то болезненное наступил, вот и получил ответку. И оторопело смотрел на полковника.

— Да как ты смеешь на партию наговаривать. Ты враг народа и заграничный наймит… — что-то во взгляде и выражении лица Межова его смутило и он заткнулся.

Нет, не из опасения быть убитым прямо здесь и сейчас. Полковник смотрел на него, прошедшего огонь и воду, не с каким-то там превосходством или торжеством, а с… сочуствием.

— Так значит… это… правда… Да как же вы допустили!

И тут же пришло очередное откровение — Межову ведь было всего четырнадцать, а значит допустили другие, постарше, те, кто у власти. Если Петров дожил до того времени, то ему уже 90… и это именно он… не противостоял… как и его дети.

— Получается, что это мы сами погубили страну? Нет, этого не может быть, наверняка во власть просочились… — Иван Семёнович опять заткнулся.

Как могут отдельные лица привести к отмене партии, куда другие смотрели, правильные, или их было меньшинство? Но откуда тогда взялось «большинство»? Тоже просочилось извне?

— Или мы их сами вырастили? Ну не молчи, Геннадий, скажи что произошло.

— Я не знаю толком, Иван Семёнович, но именно ваши партийные функционеры заменили дела отчётами и докладами. Вы и сейчас такие же, если судить по тем, кто нас навещал от лица партии и правительства. Все они хотели отчётности и резких порывов, чтобы отрапортовать об этом в Москве. И все стремились лично меня протежировать. Тот же Матюнин хотел нас обязать выполнять его план действий, хотя совершенно не разбирается в наших условиях.

— Но это исключения…

— Вы делаете исключения правилом, которое разрушило в итоге Союз.

Петров опять вздрогнул от ненависти, но взял себя в руки.

— Когда это случилось?

— Через месяц после запрета КПСС. Бывшие партийные лидеры России, Украины и Белоруссии стали президентами республик, а потом подписали договор о разъединении. Все остальные республики их поддержали.

— Но куда смотрел НКВД? Почему предателей не арестовали?

— Даже НКВД возглавляется партийными, а не обычными рабочими или крестьянами. Иван Семёнович, царская власть имела поддержку дворянства, а в своих руках мощную армию и полицейский аппарат. И всё развалилось, потому что рыба гнила с головы. Я не могу утверждать наверняка, но и сейчас где-то что-то подгнивает именно в головке ВКП(б). А вы закрываете глаза на это, отговариваясь «исключениями». Не удивлюсь, если Матюнина просто переведут пониже рангом, а не закатают в асфальт.

Представитель Берии вдруг почувствовал личную ответственность за происходящее. Можно соврать Межову, Берии, даже товарищу Сталину, но как соврать себе самому? Да и зачем искать оправдания?

— Извини, полковник, прости что не сдержался и оскорбил тебя. Я всё доложу Лаврентию Павловичу. Может ещё не поздно принять меры, — дошло соображение, что неизвестно кого и за что карать, — да, а как в новом обществе всё обстоит?

— Хуже! Из жизни ушло единство и дружелюбие, каждый стал сам за себя. Даже строй изменился, перейдя на капиталистические рельсы. Сразу образовалась прослойка тех, кого называют олигархами. А нас призывают на них молиться и смириться с тем, что они украли у народа практически всю общенародную собственность.