Моя Америка (СИ) - "Alex O`Timm" - Страница 17

Вдосталь наевшись буднями и достопримечательностями этого города, я решил, что пора двигаться дальше. И еще раз посетив русские бани, которые содержал бывший купец первой гильдии Ефрем Точилин, попавший сюда сразу же после октябрьского переворота, по-другому он не называл тех событий, я решил ехать дальше. Правда, на этот раз, решил не заморачиваться с автомобилем, а поехать на поезде. Взяв билет до Нового Орлеана, устроился в мягком кресле салона первого класса, возле окна и приготовился к дальнейшему пути.

Ехать предстояло больше двух суток, и было время поразмыслить на всеми произошедшими со мной приключениями. Самыми главными из которых, пожалуй, были те, которые совершенно не зависели от моих действий. И их количество к сегодняшнему дню становилось все больше и больше. Первое, и пожалуй самое непонятное состояло в моем переносе на десяток лет вперед. И что бы, я не пытался предположить, ничего из этого не выходило. Мне почему-то все время сносило в какую-то сказку, где есть магия, Гарри Поттер и ему подобные чародеи, и просто представить себе не мог, как это возможно воспроизвести с помощью технологии. Да и откуда она могла взяться, эта технология тоже. Но перебрав все случившиеся со мною непонятные вещи, я пожалуй отнес бы к ним, дополнительно и находку сундука с драгоценностями, и даже в какой-то степени то, что до сих пор жив. Ведь тогда, в первый день, моего здесь появления, какая-то сила заставила меня склонить голову. И если бы я этого не сделал, то пуля бы попала точно в меня. Я конечно склонялся к мысли, что ко всему этому приложил руку, хотя скорее один из своих лучей, потому как рук у него не наблюдается, амулет висевший на моей шее. В какой-то степени это подтверждалось и тем, что он был способен прятаться, на моих глазах погружаясь в меня самого, но вот как он все это делает, на каких принципах, и насколько это опасно для меня самого, я так и не придумал.

А самое главное, мне очень хотелось узнать цену, которую мне выставят за все эти происшествия.

7

Как обычно сон пришел неожиданно и был он довольно странным, и до боли знакомым хотя события развивались совсем не так, как происходило в тот день.

'Сев на поезд направляющийся в Читу, прошел в вагон и постаравшись занять месте неподалеку от находящейся там печи, устроился поудобнее в уголке, подложил под себя шинельку, чтобы было помягче, пристроил в уголке винтовку в чехле, чтобы не бросалась в глаза, привалился на свой заплечный мешок, как на подушку и, сунув руку за пазуху ухватившись за рукоять кольта, пригревшись, задремал. Проснулся от того, что кто-то находящийся передо мной, хлопал меня по плечу, пытаясь разбудить. Открыв глаза, видел стоящего передо мной, красноармейца с винтовкой за плечами, и еще двух солдат, стоящих чуть в стороне.

— Ваши документы пожалуйста. — произнес он протягивая ко мне руку.

Вынул руку из-за пазухи, расстегнул верхний крючок шинели и покопавшись во внутреннем кармане, достал оттуда справку написанную мною от имени охотничье-рыболовного хозяйства. Красноармеец взял у меня эту бумагу и протянул ее назад стоящему там краскому. Тот взяв из его рук выписанную мною справку, долго разглядывал ее в тусклом свете вагонной лампочки, а затем удивленно произнес.

— А, кто такой Сидоров Иван Савельевич? Там председателем Вообще баба сидит, Инютина Анна Ефимовна. Мужики-то все больше по лесам шляются. Кто вам выдал эту справку, гражданин Волков? Еще какие документы есть при себе.

— Только билет, на поезд.

— Вам придется пройти с нами для выяснения.

Ну, что поделаешь, вздыхаю я и понимая, что добром это не закончится, поднимаюсь, надеваю за плечи свой мешок, подхватываю чехол с винтовкой и собираюсь пройти куда прикажут, надеясь, как-то вывернуться из этой ситуации.

— Щеглов, забери-ка у этого охотничка, ружьишко, а то неровен час… — слышу голос красного командира.

Как раз в этот момент, мы выходим в тамбур, я заметив приоткрытую дверь ведущую наружу из вагона, решаю сбежать, прекрасно понимая, что если меня ссадят на каком-то полустанке и обыщут, последствия обыска будут вполне предсказуемые. Протягивая свой карабин красноармейцу, резко разворачиваю его прикладом вперед и со всей силы бью парня в лоб. От моего удара он начинает заваливаться назад, одновременно с этим перекрывая узкий проход. Я же дергаю дверь, распахиваю ее и спрыгиваю в довольно глубокий снежный сугроб из движущегося состава. До меня доносятся крики выстрелы, я чувствую несколько сильных ударов в грудь, и подняв к лицу окровавленную руку, понимаю, что все уже кончилось. Мое сознание заволакивает темнота…', и я в просыпаюсь в холодном поту. Оглядевшись вокруг себя, вижу знакомую обстановку пульмановского вагона, закуриваю сигарету, и некоторое время пялюсь в окно, пытаясь разглядеть сквозь стекло проносящуюся за стенками вагона бесконечную прерию, с кое-где поднимающимися ввысь кактусами. Стук колес навевает дремоту, я затушив сигарету в пепельнице, вновь откидываюсь на спинку кресла, и опять засыпаю.

'Я вновь нахожусь все в том же вагоне поезда, только на этот раз вагон совершенно пуст, хотя в нем относительно тепло. Поэтому сняв с себя шинельку, подкладываю ее под себя и оперевшись на свой мешок со скарбом, тихонько засыпаю. Сунув руку за пазуху и уцепившись за рукоять кольта. Мое пробуждение происходит, от каких-то знакомых голосов, причем судя по ним, они мне совершенно не нравятся.

— Ба! Пацаны, да это же наш дружбан Мишаня!

— Это которого пристрелили на болотах?

— Ну, да, а он вот он, жив здоров и, похоже, неплохо упакован! Может поделишься со старыми друзьями непосильно нажитым хабаром?

Раздается чей-то смех, а затем чьи-то руки выдергивают из под меня мой мешок. Понимая, что разговоры городить некогда, выхватываю свой кольт из-за пазухи и нажав на спусковой крючок, осознаю, что это не револьвер, и что он не выстрелит, пока не будет взведен. Пистолет между тем щелкает, а мне на голову обрушивается сильный удар отправляющий меня в небытие…' — и я вновь просыпаюсь.

До самого утра меня мучают кошмары. Следующий сон показывает, как те же уголовники, раздев меня до последней нитки, выбрасывают на мороз из идущего поезда, другой — устроенную поножовщину со смертельным исходом, и во всех случаях погибаю именно я. Лишь под самое утро, я уже не надеясь ни на что иное, вижу реальное развитие событий. То есть то, что действительно происходило со мною той ночью.

Весь день, я нахожусь в некотором угаре и с дикой головной болью. Едущие неподалеку от меня две довольно симпатичные тетушки перешептываются между собой, и я случайно слышу фразу одной из них о том, что скорее всего я немного перебрал, и сейчас мучаюсь от похмелья.

К вечеру повторяется тоже самое, но теперь рассматриваются события в Харбине. В самом паршивом варианте я оказывался в Китайской тюрьме, где в итоге сходил с ума, в каком-то каземате, среди множества крыс, заросший давно немытыми волосами до самых плеч, в которых чувствовали себя очень вольготно полчища вшей и прочей живности. В другом сне, я вступал в перестрелку, и умудрялся смертельно ранить мадам Шульман, а самого меня закалывали штыками.

И вновь к утру, я чувствовал себя как выжатый лимон, мысленно проигрывая все увиденные события, раз за разом. Тетушки сидевшие напротив меня перешли в соседнее купе, и как-то проходя мимо него, я услышал шепоток брошенный в мою сторону.

— Не скажите миссис Чаплин, это не похмелье. Похмелье проходит за несколько часов или за сутки. Запой длится дольше, но на запой это не похоже. Уж поверьте, я на это насмотрелась. Это какая-то болезнь, и лучше держаться от этого человека подальше.

Поезд прибыл в Новый Орлеан, рано утром. Поймав такси, попросил отвезти меня в приличный отель, и там приняв ванну и через силу позавтракав, я завалился спать, надеясь, что подобные сновидения больше не появятся в моем и так перевозбужденном сознании. Как бы, не так. Сейчас мне предлагались события, произошедшие после того, как «Морская жемчужина» попала на один из северных островов Охотского моря. До меня уже в какой-то мере дошло, что мне показываются возможные варианты развития событий. В этом эпизоде моей жизни их было особенно много.