Опасные игры с реальностью 1 (СИ) - Моури Эрли - Страница 3

— О, Крон! Царь Небесный! Так что теперь нужно убивать всех, у кого есть что-то ценное? Агата! Ты никогда не была жадной до всякого добра! — ее поступок не помещался в голову. Да, у нее эти дурацкие дни, когда хочется трахаться и делать глупости. Но не такие же глупости, которые вполне могут стоить нам жизни!

— Прости, мне так захотелось, — оправдалась она. — Не знаю почему. Что-то нашло…

— Не надо без особых причин убивать людей, — простонал я, присаживаясь на корточки рядом с расстеленным плащом.

— А эльфов можно? — спросила она, зная мое отношение к ним.

— Эльфов можно, — согласился я. — Но эльфиек лучше не трогать.

— Да, знаю, как они тебе нравятся, — в ее голосе послышалась ревность. — Я обыщу мертвых. Ты проверь сумку, — Агата наклонилась над рыжебородым, повернув его к себе лицом. Потом наклонилась еще ниже и лизнула его в лоб.

В самом деле у этой девочки иногда сносит крышу. Надеюсь, не настолько, чтобы трахаться с трупом. И отчасти она права: мне нравятся эльфийки, и я мечтаю, что когда-нибудь смогу зацепить одну. Эльфиек мало в Славврате и все они очень красивы, высокомерны и непреступны.

Сумка была добротной, из хорошо выделанной телячьей кожи. Несколько карманов с бронзовыми пряжками и основное глубокое отделение. Мне бы такую сумку. Однако брать ее нельзя. Ведь один из этой троицы сбежал. Сумка — тоже примета. Потом беды не оберешься. Расстегнув карманы и основное отделение, я начал выкладывать содержимое на плащ. Вещей оказалось здесь немного: бутылка с какой-то жидкостью, рубаха с вышивкой, шоссы и платок. Кое-какая еда: вяленое мясо, сыр и две головки чеснока и еще всякая ерунда. Отдельно завернутым в кусок шелковистой ткани, явно эльфийского производства, лежала странная вещица, похожая на двустороннюю печать. С одной стороны замысловатый знак, похожий на восьмиугольную звезду с мелкими значками в середине, а с другой сова над расходящимися молниями.

Сова — один из символов Велеса. Уж такое я знал, а вот в сочетании с молниями и лунного серпа — это для меня что-то новенькое. Вторым предметом стал кожаный тубус с серебряной застежкой и письмом внутри. Письмецо видно, что свежее, написанное очень старательно на дорогой бумаге с вензелями. А вот по содержанию полная чушь:

«Здравия вам, достопочтенный господин Сытин! Докладываем, что сделка состоится и весь купленный груз в совершенном порядке будет направлен в ближайшие дни. Точно до наступления Аргуса…».

Дальше следовало перечисление бочек, мешков с товаром, какие-то неважные сведения состоянии дел в пивоварне. Еще что-то о лошадях и даже о дождливой погоде в Новодворе. Все это выглядело странным: не пишут на такой бумаге так старательно столь незначительные сообщения и уж тем более не хранят их так бережно.

Оторвав взгляд от письма, я увидел, что рыжебородый лежит голым, а кеошерийка с увлечением раздевает второго. И, конечно, обомлел.

— Агата, ты совсем с ума сошла! — воскликнул я, отбросив письмо.

— Они не стражники, Сершш! Иди, посмотри, — она поманила своим коротеньким пальчиком, и когда я подошел, указала на живот убитого.

Слева от пупка у него имелась небольшая татуировка: лунный серп, под ним сова с распростертыми крыльями, ниже молнии — точно такая как на штуковине, похожей на двустороннюю печать.

— Почему ты думаешь, что не стражи? — спросил я, припав на одно колено

— Потому, что у стражника всегда на левой руке отметины от долгих тренировок с щитом. Эти оба явно с тяжелыми щитами не тренировались. Это одно. Второе — у того такой же знак, — сообщила кеошерийка. — Рассуждаю так еще вот почему… — она ненадолго задумалась, играя хвостом. — Года три назад недалеко от городских ворот Дублича мы стояли лагерем. Нравилось это место. Там хорошая торговля. И мы решили поставить небольшое святилище нашей Баршшет. Построили почти наполовину, но пришли люди, у которых были такие знаки. Они святилище разрушили, и нас прогнали. Знаю точно, что эти люди боялись появления стражей. Наш старейшина жаловался на них сотнику.

— Интересная история. Но это пока ни о чем не говорит. Такое тебе знакомо? — я протянул ей штуковину со знаком, похожим на татуировки убитых, а затем письмо и рассказал о своих соображениях, почему я решил, будто с письмом что-то не так.

— Верно, не так, — согласилась Агата, поглаживая листок. — Знаю такие письма. Все это написано для отвода глаз. Здесь другой текст. Проявить его может только маг, накладывая особые заклятия. Тогда здесь появятся другие строки.

— Черт… — я усмехнулся, убирая письмо в тубус. — Тебе не кажется, что мы можем влипнуть в очень опасную историю?

С одной стороны, если рыжебородый и тот, сбежавший, не стражи, то оно как бы легче. Может тогда у руки закона меньше шансов дотянуться до наших глоток. А с другой, мы могли перейти дорогу людям, у которых руки еще опаснее и длиннее.

— Можем влипнуть в интересную историю, — не согласилась со мной Агата. — Знаешь, почему? Дело не только в этом письме и непонятной штуке. Дело еще в том, что этих двоих оказались тяжелые кошельки. Я собрала аж триста семьдесят рублей, часть эльфийскими монетами — лекрами, есть даже четыре золотых! Радуйся, Сершш! Вряд ли стражники таскали бы с собой такие деньги при обычном переходе между поселениями.

Совершенно голая Агата остановилась напротив меня, позвякивая кошельком и ожидая проявления моего восторга. Восторг во мне, разумеется, был. Большой восторг! Сегодня мы действительно стали богаты. Могли позволить себе хорошую таверну и вкусную еду на много дней. Даже купить многое из полезных вещей. Однако, вместо выражения восторга, я сказал:

— Агата, дорогая, ты бы оделась. Это… — я уставился на розовые и влажные губки между ее расставленных ножек — там почти не было шерсти. — Это смущает меня, — произнес я, отводя взгляд.

— Сершш… — она сделала еще один шаг ко мне. — Почему ты такой? Меня все хотят. Меня любят мужчины. А тебе я не интересна.

— Ну конченая чертовка! Ты же знаешь, я тебя люблю, как свою лучшую подругу. Разве этого мало? — она не первый раз приставала мне с этим каверзным вопросом.

— Нет это совсем не мало. Я это очень ценю. И я тебя, люблю, Серш, — она ловко присела передо мной, ее длинный язык тут же защекотал мою щеку.

— Все, все, Агата. Давай скорее собираться, — я вытер ладонью щеку, мокрую от ее нахального языка. — Нам нужно подумать, как быть дальше. Сбежавший тоже может пойти в Кузни. Не хотелось бы пересечься с ним там.

— От чего же? Очень бы хотелось. Это было бы самое лучшее, что может случиться, — она зазвенела кошельком и пояснила: — Я бы его там убила, чтобы избежать в будущим неприятностей. Но сначала помучила бы, чтобы выведать все о письме. Узнать, кто они вообще такие. Но в одном ты прав: нам нужно поторопиться.

Она подняла с травы свой стеганый кеошерийский халат затейливой вышивкой. Я же принялся укладывать добычу в свою котомку. После недолгих размышлений свернул трофейную сумку и кое-как уместил ее в дорожный мешок Агаты.

Мы двинулись в Кузни.

Когда от места, где так кроваво порезвилась Агата, мы отошли километра на три, я остановился и попросил подождать несколько минут. Сняв котомку, тяготившую плечо, прикрыл правый глаз и крепко сжал кулак правой руки. Кеошерийка не понимала, зачем я так делаю, и я не мог удовлетворить ее любопытство. На самом деле я вызывал меню. Эта фишка обнаружилась случайно лишь на седьмой день на Флагруме. Случайно зажмурил правый глаз и померещилось, будто перед опущенным веком возникла надпись. Попробовал еще раз — надпись проступила отчетливо, и оказалась очень похожей на игровое меню той самой компьютерной игры через виртуалку. Очень быстро я научился выбирать нужные мне пункты, фокусируя внимание на строке и одновременно чуть сильнее сжимая кулак.

Вот и сейчас перед правым веком возникло:

' Личное-Инфо

Объект-Инфо