Во власти опиума - Фаррер Клод "Фредерик Шарль Эдуар Баргон" - Страница 13

• Предыдущая
• 13/32
• Следующая

Г-н Фьерсе догадался, что капитан находится в нерешительности. Три пилюли проникли в кровь его организма и тем самым он без усилий вошел в ряд мучеников и полубогов.

Он взглянул на ободрившийся «Ноттингэм» и на «Неустрашимый», бронзовые пушки которого смотрели своим черным оком — таинственным и смертоносным. Внезапно он закричал:

— Господин де Водрэйль, чего же вы медлите, стреляйте через нас. Открывайте огонь! И да здравствует король!

Дальше все разыгралось молниеносно, как по нотам. Прогремел залп с «Неустрашимого», поражая одновременно «Ноттингэм» и «Лгуна». Снасти английского корабля были переломаны, три сотни трупов валялись на палубе.

И так же, как некогда боги Олимпа завуалировали густыми облаками свое бегство, так и французские корабли под прикрытием ночи и орудийного дыма скрылись с места сражения. «Лгун» разбитый орудийным огнем, сначала метался, как раненый зверь, а потом медленно начал погружаться в воду. Англичанам удалось подобрать только кое-какие его обломки, да два-три плавающих в воде трупа. Таким образом, был извлечен из моря труп кавалера Фьерсе; сердце его было смято ядром. Преклоняясь перед доблестным врагом, лорд Хокэ, вице-адмирал Англии, отдал телу воинские почести и покрыл его флагом с «Лгуна», не подозревая, конечно, что всю жизнь этот несравненный герой был жалким трусом.

Когда я проснулся, я все сейчас же понял. Мои часы показывали девять часов тридцать минут. Церковь была заперта. Привратник не заметил меня в моем укромном уголку; я оказался в плену.

В плену! Я открыл рот, чтобы закричать, но сейчас же пожал плечами. К чему? Никто не услышит. Снаружи шел снег. Большая площадь наверное пуста. К тому же и стены слишком толсты.

Мне не остается ничего иного, как ожидать, пока откроют церковь перед заутреней — ожидать и спать. Что за гнусная идея была у меня зайти в эту чертовскую церковь, чтобы избавиться на часок от пронзительного ветра. В особенности гнусная идея — спрятаться в исповедальню и там рисовать в своем воображении картины того, как благочестивые девы, краснея под густой вуалью, через решетку исповедуются в легких грехах своих.

Очень удачно было, что церковь была истоплена. Неверными шагами я старался пробраться к калориферу, натыкаясь на скамейки и стулья; было совершенно темно, только одна красная лампа большая, как звезда, горела там, за таинственной отдаленной аркой. Царила полнейшая тишина, и каждый мой шаг отдавался от высокого купола странным, невероятно продолжительным эхо. Около скамьи церковного старосты оказался теплый и довольно уютный уголок. Я расстелил на трех скамеечках для молитвы мою меховую шубу и довольно удобно расположился на ночь. Вокруг меня словно на страже стояла церковная утварь, аналои, дарохранительницы. И, несмотря на необычное место, я чувствовал себя благодушно и покойно. Ощущение моей полнейшей изолированности усилилось сознанием полнейшей безопасности. Внешний мир ушел вдаль и в полудремоте он мне казался далеким и страшным, но эта страшная холодная даль была от меня так далека за этими громадными стенами, запертыми дверями, за этим приятным теплом. Мои глаза привыкли к темноте, и через старинные окна церкви я мог различить прозрачно-бледную снежную ночь на улице.

Ни один звук не доносился до меня за исключением нежных и дрожащих трамвайных сигналов. По опустевшим улицам города пробежали последние запоздалые вагоны. И я заснул.

Это приключение случилось со мной в Лионе в церкви святого Иоанна евангелиста, седьмого января тысяча девятисотого года.

Я совершенно не знаю, сколько времени прошло, когда я проснулся во второй раз. Я хотел взглянуть на часы, но у меня не осталось ни одной спички. Красная лампа, которую я так долго видел раньше, очевидно, была закрыта аналоем, так как теперь я ее больше не видел.

Несомненно, что в церкви никого не было, и все-таки вдруг раздались отчетливые шаги.

Я знаю формы, в которых, обычно, выражается у людей ужас. В книгах говорится о поднявшихся дыбом волосах, холодном поте, судорожной дрожи. Я не испытал ничего подобного. Тем не менее мной овладел такой страх, что временами мне казалось, что я схожу с ума. Все способное мыслить вещество моего мозга дрожало. Вихри мыслей кружились во мне; мне не удавалось их собрать, выделить из них более ясные идеи; мне не удалось даже сделать хотя бы определенное предположение естественного или сверхъестественного характера о причине шума, который я продолжал слышать. Я оставался лежать на моем ложе, потрясенный и парализованный.

Странные шаги постепенно передвигались по всей церкви, от большой двери до хоров. Там шаги поднялись по ступенькам в главный алтарь; больше я их не слышал, так как их заглушил ковер. Но немного погодя я снова услышал шаги, уже отдаленные и заглушенные. Я понял, что они двигались за алтарем; потом снова все стихло, на пути опять был ковер; вслед за тем я услышал, как шаги спустились в главную часть церкви. Они раздались, наконец, в десяти метрах от меня. Десяти метрах!.. И удалились; дрожащее эхо странно и глухо их повторяло. Так до самой двери. Там шаги остановились.

Что делать? Подняться, в свою очередь идти, направиться прямо к непостижимому существу, которое в самую полночь забралось в глубь недоступной кафедральной церкви? Нет, это я не сделал бы даже за целое королевство, даже за лошадь Ричарда III. Лучше молчать, забиться в угол, не двигаться, не дышать, не смотреть, стараться ничего не понимать и жить!.. Нет, не жить, находиться в агонии — пять, шесть, семь.., не знаю сколько часов!

Физиологи утверждают, что сны, а следовательно и кошмары, начинаются и кончаются в ту же самую секунду, как бы сложны, как бы неисчерпаемы они не были. И как часто, при пробуждении от ужасного сна, мы чувствуем, что разум готов совершенно отлететь от головы. И это пробудившись от сновидения более короткого, чем два тик-так маятника. Мне предстояло двадцать, нет, больше — тридцать тысяч последовательных, непрерывных кошмаров, терзающих мой мозг, так как до восхода солнца мне оставалось прожить тридцать тысяч секунд.

И я ясно сознавал, что этого я не выдержу, что утром церковные сторожа найдут на молитвенных скамейках мой труп, в лучшем случае, они найдут одержимого, царапающегося и кусающегося безумца с белыми, выкатившимися из орбит глазами. На четвереньках, проскальзывая между стульями, я пробрался на середину церкви, прополз до средних плит, по которым только что прошли шаги. В изнеможении я ждал.

Я долго ждал. Шаги не приближались. Я услышал, как в отдалении звонко стучали под шагами плиты пола, справа, слева, здесь. Два раза шаги пересекали хоры. Потом в глубине бокового придела упал стул; раздался долгий странный шум, который меня почему-то успокоил. Но через минуту шаги стали приближаться, и страх с новой силой обуял меня. Шаги прошли, наконец, к центральному проходу главной части церкви, и я чувствовал, что сердце мое так и колотилось. Несомненно, в эти минуты я был на волосок от смерти; малейшая неожиданность, треск дерева, завывание ветра — и я был бы мертв, мертв просто от страха. Но ничто не трещало, ничто не завывало. И я увидел темную большую мантию с опущенным на голову монашеским капюшоном. Мантия так близко мелькнула около меня, что даже задела меня и исчезла во мраке.

У меня отлегло от сердца. Я дышал, что есть силы: я увидел, и так как я увидел, то это неизвестное стало уже менее ужасным. И затем это «нечто» так близко прошло мимо, не заметив меня. Уже одно это давало мне явное преимущество: из нас двух я был лучше скрыт, я был более таинственным. Был ли это человек или призрак? Может быть, мне ничего не стоило отплатить ему сторицей за измучивший меня страх: например, швырнуть на пол стул или расхохотаться среди величественной тишины? Впрочем, я ни на что не мог решиться.

Неизвестное существо остановилось около главного алтаря. Снова я перестал слышать его шаги, заглушенные на ступеньках ковром. Внезапно около дарохранительницы задрожал луч света. Засветились две свечи. И в маленьком освещенном ими пространстве я увидел темную мантию. Капюшон был откинут, и я издали увидел смутные очертания человеческой головы с длинными откинутыми назад волосами.

• Предыдущая
• 13/32
• Следующая