Ведьмак: назад в СССР-4 (СИ) - Подус Игорь - Страница 20

Правда добравшись до него, мы не потопали по пересекающей болото тропе, а начали обходить черную трясину намного правее, по большой дуге, при этом значительно отклоняясь от ведущего в поселок, прямого пути.

А когда мы удалились от деревни на пяток километров по очень старой и давно заросшей просеке, над деревьями наконец появилось солнышко и туман начал быстро отступать. Видимость улучшилась, и я начал на каждом шагу обнаруживать следы жизнедеятельности человека.

В центре просеки нашлась старая насыпь с остатками шпал и следами рельс. По пути встречались развалившиеся деревянные постройки и старые, частично заросшие вырубки. И чем дальше мы удалялись, тем вырубки становились свежее.

В итоге, через три часа хода, наша группа вышла на недавно очищенную от леса делянку и пересекла разбитую дорогу, проделанную бульдозерами и лесовозами. Перебравшись через неё, дед Щукарь остановился и вытащив свою ржавую подкову, начал водить ею из стороны в сторону, словно она была антенной сканера, ищущего правильный сигнал.

Наконец определив нужное направление, он объявил короткий привал и позволил нам перекусить тем что выложил на большой, кедровый пень.

Во время нашего дальнейшего путешествия, опасность особо не ощущалась. Отправленные на разведку теневики, тоже ничего подозрительного не находили. Однако даже не смотря на солнечный день, в атмосфере начало расти тревожное напряжение. И пик его наступил в тот момент, когда мы вышли к стоявшему посреди леса ржавому паровозу.

— Да это же тот самый паровоз, с Артельной — внезапно изрек явно струхнувший Шпала и встав как вкопанный, начал испуганно озираться по сторонам.

— Ну да, угадал, он самый, Артельный паровоз. Ну паря, и чего встал? Или испужался? — с нажимом спросил дед Щукарь

— Дедушка, я туда не пойду — неожиданно прошептал Шпала и начав пятиться, упёрся спиной в ствол высоченного дерева.

— Да нет Шпала, ты у меня не только туда пойдешь, но и, если нужно, как миленький в припрыжку побежишь. Никуда не денешься — грозно возродил дед и в этот момент я понял, что именно пространство за паровозом, Шпала боится, как огня.

— А что не так с этим паровозом? И почему он из Артельной? Ведь отсюда до деревни километров тридцать, не меньше — сказал я и поочерёдно испытующе посмотрел в глаза своим спутникам.

— Артельный паровоз, потому что он после революции от Тринадцатого километра до Немецкого тупика каждый день ходил, а потом после войны, когда до обогатительного цеха советская власть, временную, железнодорожную ветку кинула, он и туда каждый день по нескольку раз наведывался. Грузы всякие таскал, да людей если надо с Тринадцатого доставлял.

— И почему же он теперь здесь стоит, в тридцати километрах, да посреди векового леса? — с подозрением спросил я и невольно осмотрел высоченные стволы деревьев, окружающих железную махину со всех сторон.

— Да потому что его сюда тёмное место перенесло, во время тех страшных событий, охвативших прииск и лагерь военнопленных — признался Щукарь, и отодвинув палкой ветку дерева, постучал по жестяному гербу Российской империи, едва видному под многочисленными слоями облупившейся краски.

— Значит некая сильная аномалия, его сюда перекинула, на целых тридцать километров— сделал вывод я.

— Да, она самая. Скинула паровоз сюда, вместе с пятью грузовыми платформами и тремя вагонами. Те, кто с территории лагеря на нём бежать от вырвавшегося на свободу ужаса пытался, тоже все тут полегли — объяснил Щукарь и тяжко вздохнул.

Я чуял что дурная сила, отправившая сюда паровоз, натворила много дел. И Шпала, даже по прошествии стольких лет, знает о ней много и явно непросто так, опасается идти дальше, и потому решил расспросить и его.

— Ну а ты Шпала что к этому рассказу добавишь? — спросил я, желая узнать побольше тайн, почему-то оберегаемый Щукарём.

— А что сказать то. Гиблое это место. Вот те крест лейтенант и если надо, то и честное комсомольское до кучи. Да и паровоз этот не просто так сюда перекинуло, а сила дурная раздвоило на два одинаковых — выпалил Шпала и явно неумело перекрестившись, принялся плевать через плечо.

— Это как?

— А вот так. Я сам видел и не раз, точно такой же паровоз и вагоны, слетевшие с полотна старой ветки и увязшие в болоте, недалеко от обогатительного цеха.

Выслушав Шпалу, я посмотрел на Щукаря и тот утвердительно кивнул, подтверждая его слова.

— А что ещё интересного расскажешь? — спросил я пленного старателя.

— Много про что непонятное могу тебе лейтенант рассказать. И про зверей нездешних которые под землёй и в скалах спят могу рассказать, и про ходячих мёртвых людей, и про плохие места, которые знаю и лично видел. Но сейчас точно скажу одно, по прииску или вдоль перемёта брошенного лагеря военнопленных немцев, можно спокойно ходить, если не останавливаться и не копаться нигде, да в некоторые, особо темные уголки не заглядывать. А тут место точно гиблое, почти такое же гиблое как в обогатительной цеху или там, где раньше взорванные шахты находились.

— И как же тут, много народу за всё время погибло? — задал я следующий вопрос, воспользовавшись тем что Щукарь почему-то примолк, словно дав шанс Шпале поведать общепризнанную версию событий.

— Деды говорят, что тут дальше в тайге, раньше большие хутора были. Люди промысловые, охотой жили. Так вот после появления этого паровоза и разбросанных по округе вагонов, все хутора за год полностью обезлюдели, а тех, кто сами не ушли, их и вовсе нашли разорванным невидимыми тварями. А уже после этого, тут много кого бесследно пропало. Охотники, грибники, да и наш брат старатель, пытающийся выйти к той части речки Золотянки, что в этих местах протекает. Они все тут исчезли. Вот с тех пор и повелось, увидишь в тайге один из вагонов или этот паровоз, дальше не на шаг не ходи, иначе придёт невидимая, лесная тварь и либо на месте разорвет, либо утащит тебя в чащу и там сожрёт.

— Павел Лукич, а ты чего примолк? Может добавишь, чего? — спросил я и с подозрением уставился на Щукаря.

— А чего языком зря трепать. Насчёт опасности, Шпала не врёт. Там за паровозом шибко опасно бывает, но не всегда. А насчёт другого, так это всё старые деревенские байки. Тварь она конечно появляется, но каждый раз разная приходит и лютует подолгу только до тех пор, пока её такие как мы с тобой не изведут.

— Значит мы те, кто в этот раз должны её завалить — догадался я.

— Ну да. Задание получено. Деньги колхозом и лесхозом из кассы взаимопомощи уплачены. Других кандидатур на это дело подрядить начальству не удалось, так что мы те, кто должен её изловить — подтвердил Щукарь и указал на высокие стволы деревьев, казалось стоявшие стеною за железной махиной. — Ну так что, мы идем или дальше тут стоять будем, лясы точить, да ночи дожидаться?

— Идём — ответил я и схватив Шпалу за шиворот, оторвал парня от дерева и толкнул вперёд. Пленный старатель хотел упереться, но тут же получил поджопник. Затем в его затылок уперлась банка автоматного глушителя. — Ещё раз остановишься, уложу навсегда спать, как всех остальных твоих дружков. Ты всё понял.

Выслушав вполне реальную угрозу, Шпала затравлено огляделся и нехотя кивнув, нерешительно потопал вперёд.

— Вот и славно — изрёк дед Щукарь и обогнав нашу процессию, первый зашёл за ржавый паровоз, который хоть и врос в землю по оси колесные пар, но всё равно, сохранился неплохо. — А потом ребятки, когда всё в нужном месте подготовим, да костерок запалим рядом со старым хутором, я вам всё подробно объясню, что тут да как.

Пройдя всего метров десять, я снова почувствовал переход сквозь невидимую оболочку и понял, что мы зашли в аномалию. Внутри практически ничего не изменилось и только стволы деревьев значительно отдалились друг от друга, дав понять, что это, явно старая аномалия, сильно распухшая в объёме.

Какое-то время Щукарь брёл, особо не оглядываясь по сторонам, и только в тот момент, когда мы прошли мимо давно развалившегося сруба лесной заимки, дед снял с плеча свою длинную трёхлинейку и приткнув игольчатый штык, взял её на изготовку.