Первый паладин (СИ) - Кошкин Дмитрий - Страница 97

– Поделишься дальнейшими планами? – Спросил у меня Генрих, когда мы выехали за городские ворота, мимо вставших по стойке смирно стражников.

– Я думал, они очевидны. – Пожал плечами я. – Я отвоюю земли Аваруса и совершу правосудие.

– Да, но как? Ты даже не пытался договориться с наемничьими отрядами. А для войны нужна армия.

Я улыбнулся в ответ:

– Армию мне дашь ты, мой друг. Прости, но придется мне переманить часть твоей дружины, с твоего позволения.

***

День инициации был солнечным. Казалось, сама погода благоволила тому, что должно было произойти.

Небольшое мелководное, но чистое озеро, располагающееся на землях Пертинакса, полностью подходило для обряда.

Двадцать один человек, включая самого князя этих земель, вошли по пояс в воду в одних лишь длинных рубашках по колено. Этих людей я отбирал каждого лично из состава княжеской дружины. После озвученного мною предложения, вступить в орден согласилось девятнадцать рыцарей, чистоту помыслов и души которых я проверил сам. Конечно же, первыми были рыцари, сопровождавшие нас в столицу, воочию видевшие мощь силы света. Вслед за ними откликнулось еще несколько человек. Двадцатым был сам Генрих, но мы с ним договорились, что после инициации он не войдет в состав ордена, оставшись руководить своими родовыми землями, что его, конечно же, несколько расстроило. Но я уверил князя, что он еще послужит правому делу и у меня на его счет есть идея. Последним же в воду входил Вольдемар. Он считал себя недостойным, но заглянув ему в душу, я увидел раскаяние, которое утихомирило бушующий некогда гнев и ненависть.

– Твои грехи велики, Вольдемар. – Сказал ему я тогда. – Но отвечать за них ты будешь после смерти. Сейчас же ты можешь их искупить, служа благому делу.

– Но разве свет примет убийцу? – Неуверенно вопрошал бард.

– Что сподвигло тебя на твои деяния? Гнев? Ненависть? Возможно отчасти. Я же вижу, что отправной точкой была любовь. Любовь к простым людям и желание их защитить. Хоть ты и выбрал неправильный путь, но двигала тобой она. А любовь это и есть свет, друг мой. И твоя душа, несмотря на свои раны, тянется к нему.

Сейчас бард взглянул мне в глаза, входя в воду, и я кивнул ему в ответ.

Воины встали в пять шеренг, на расстоянии друг от друга и смотрели на меня в ожидании.

На необычное действие пришла посмотреть целая толпа сельчан и вся дружина в полном составе. Что ж, хорошо. Свидетели не помешают.

– Воины! – Обратился я к инициируемым. – Сегодня по доброй воле вы отрекаетесь от мирских соблазнов и отдаете свои души служению свету! Каждый из вас должен принести клятву перед людьми и высшими силами. Неуверенные в своём шаге могут покинуть наши ряды сейчас, ибо потом обратного пути не будет, а отступничество будет караться неминуемо. Есть ли среди вас те, кто не готов отдать свои жизни во служение?

Ответом мне стала тишина и взгляды решимости на лицах.

– Хорошо. – Кивнул я и также вошел в воду, опустив в нее руки. – Повторяйте за мной слова клятвы.

Клятву я нашел в старых писаниях, переданных мне Отшельником, и слова её были столь древними, что еще первые служители света инициировались ею сотни лет назад.

Но важны была не столь клятва, как способности инициатора. Перенастроить сразу два десятка душ, было задачей не из простых, ведь даже инициация одного адепта, в былые времена, была под силу не всем. Но я верил что справлюсь.

Я произносил клятву, и претенденты повторяли за мной: «С этого часа я отрекаюсь от мирских соблазнов и страстей. Я никогда не буду выше любого дитя света. Спутника мне выберет любовь, а не плоть. (Эту часть клятвы я изменил). Пища станет мне лишь средством, а не целью. Силы я свои буду отдавать лишь во служение. Злато не будет властно надо мной и не возжелаю я дарованного не мне, а рассудок мой будет хладен и ясен. Клянусь остаток жизни посвятить защите невинных и каре отступников. Лишь свет направит мои помыслы и руку мою, когда встану я на пути у зла. Отныне братом мне будет каждый, кто следует пути света на страже детей его, а боль их станет моей болью».

Всё озеро засияло золотистым свечением, которое тут же охватило фигуры рыцарей в воде. С каждым повторяемым за мной словом это свечение пульсировало и усиливалось, приводя в восторг собравшуюся публику, вживую лицезреющих настоящее чудо.

Меня же самого покачнуло от объёма пропускаемой энергии, но, как ни странно, ритуал дался мне легче, чем я ожидал. Казалось, достаточно было лишь приоткрыть двери в души адептов, и высшая сила сама их нашла.

Когда были произнесены последние слова клятвы, некоторые новоявленные адепты потеряли сознание, но были вовремя подхвачены товарищами. Точнее, уже не товарищами. А братьями.

– Возрадуйтесь, братья! – Поприветствовал я новоявленных адептов. – С этого дня вы становитесь основой зарождающегося ордена. Вы первые паладины, призванные для защиты слабых и искоренения зла, чьи знамена возвестят о величии света. Засим, я нарекаю вас – Орден Первых!

***

На тренировки было мало времени, но за месяц я смог обучить новоявленных адептов самым базовым приемам. Все паладины овладели «щитом света», или же, как я его называю – «барьером». Около половины уже уверенно использовали возложение рук. Генрих и еще парочка бывших дружинников освоили даже «вервие усмирения». Также все овладели базовыми навыками манипулирования энергией для увеличения защиты, скорости, силы и реакции, благодаря чему сейчас я смотрел на два десятка воинов, чьи возможности превосходят силы небольшой армии, на что я, собственно, изначально и делал ставку в предстоящей войне. Да, явления выходили у них значительно слабее и медленнее в призыве, но это нивелировалось отличной выучкой и работой в строю бывалых воинов. Лишь Вольдемар, привыкший работать один, как обычно, стремился вырваться вперед.

Конечно, я держал в уме план Б, на случай если обучение не будет даваться новым адептам. Хоть обещанную тысячу золотых еще предстояло заработать, денег на услуги наемничьих отрядов мне обещал Генрих, не имеющий права принимать участия в войне напрямую.

Но, вопреки опасениям, отряд из двадцати человек во главе со мной сейчас стоял у стен деревянных укреплений князя Аваруса, чем вызвал смех у солдат, собравшихся на их стенах.

Вернее отряд из двадцати человек и одной упрямой эльфийки на лесном льве, которая ни в какую не пожелала отпускать меня одного.

– Я тебя не оставлю! – Настаивала на своем Алисия, когда я пытался её вразумить днем ранее.

– Это война, пойми. Тебе там не место.

– Мое место рядом с тобой. – Девушка подошла вплотную и прижалась к моей груди, чему я уже не мог сопротивляться.

– Ну а если с тобой что-то случится? – Нуверенно пытался я приводить еще хоть какие-то аргументы.

– А если что-то случится с тобой? Я должна сидеть здесь и кусать пальцы от волнения? Ну, уж нет! Я могу за себя постоять, и если кому-то из нас суждено пасть в бою, мы сделаем это вместе.

– Тогда умоляю, держись хотябы позади.

Сейчас же Алисия, как и обещала, не путалась под ногами, но находилась недалеко, держа свой лук наготове, а я встал подле своих людей, активируя записывающий артефакт, представляющий собой крупный медальон на цепочке.

Защитники расступились, и на площадку расположенную над воротами вышел сам Аварус. Человек, стоит отметить, гнилой не только внутри, но и внешне вызывающий отторжение. Губы, сжатые в отвращении к окружению, под длинным орлиным носом, казалось, не могут изрекать ничего кроме проклятий и угроз. Также князь имел секущиеся длинные волосы до плеч и уже заметно проявляющиеся возрастные морщины вокруг цепких небольших глаз, сейчас взирающих на меня с неприкрытой ненавистью и чувством превосходства.

– Это все твои силы, князь? – Словно выплюнул Аварус, после чего неприятно усмехнулся. – Ты решил насмешить моих воинов настолько, чтобы они все умерли со смеху?