Первый паладин (СИ) - Кошкин Дмитрий - Страница 45

– А-а-а!

– А-а-а! – Уже вторил я в ответ.

Моментально взяв себя в руки, мой противник рванул в мою сторону, совершая нечеловеческие прыжки. Оттолкнувшись от стены, он напрыгнул на меня и я, не ожидавший такой прыти, не успел среагировать должным образом.

Удар ногой в скулу заставил меня пошатнуться, теряя равновесие и упасть на твердый пол. После чего я увидел стремительно летящий в мое лицо кулак, сидящего на мне гуманоида. Всё что я смог, это прикрыть голову руками уже жалея о том, что так и не успел походить на уроки борьбы.

Но удара не последовало. Вражеский кулак застыл перед моим лицом, и я услышал:

– Иратус?! Какого демона ты тут крадешься, аки енот вороватый?!

Я открыл глаза и увидел Алисию.

– Алисия? Что ты забыла в моем аду?!

Девушка растерялась от такой постановки вопроса и не сразу сообразила, что сидит на мне.

– Я, конечно, понимаю что я мягкий и удобный, но не могла бы ты с меня слезть?

Эльфийка хмыкнула и неторопливо встала.

– Может, лучше ты объяснишь мне, где мы вообще находимся? Я уже кучу времени тут блуждаю! Уже тошнит от этих серых стен!

– Я сам знаю не больше твоего. Вспышка. Проснулся. Лабиринт. – Я не стал вдаваться в подробности о предыдущем моем трипе по черной пустоши.

– Тогда начни с того, что такое «лабиринт»?

– Ну… Такой комплекс построек, выход из которого найти крайне трудно.

– Зачем кому-то вообще создавать такое? И как мы здесь оказались?

– Обычно в лабиринтах кого-то заточают, или что-то прячут. А поводу нашего перемещения, видимо, это дело рук того колдуна.

– Значит, нам надо либо выбраться из заточения, либо найти то что здесь спрятано. Всё просто!

Я закатил глаза:

– Действительно.

И мы вновь принялись блуждать по этому лабиринту, но уже вместе, что меня несказанно радовало.

Алисия также приободрилась, избавившись от монотонности последних часов, а может быть и дней. По её словам, она очнулась уже здесь и уже успела облазить окрестные коридоры вдоль и поперек. Примечательно то что она также не испытывала ни голода, ни жажды, ни потребности во сне. Оставалось лишь бесконечно искать выход из этой загадочной западни, чем мы занялись уже вместе. Благо, монотонные блуждания скрашивали наши беседы один на один, что бывало редко, и от чего-то мне вся эта обстановка даже стала нравиться.

Алисия рассказывала о своем детстве, жизни в анклаве и об отце. В какой-то момент я спросил:

– Кстати, а что насчет твоей матери? Извини если больной вопрос.

– Вопрос, конечно, больной, но закономерный. – Она сделала небольшую паузу, после чего продолжила. – Её изгнали, когда я была еще совсем маленькая.

– Изгнали? Видимо, причина была уж очень веская?

– Конечно. У нас не особо приветствуются смертные казни, как у вас, поэтому изгнание является едва ли не высшей мерой наказания. Мама совершила святотатство перед Матерью Жизни. Она, также как и отец, была её жрицей, причем даже более сильной и умелой… Что её и погубило. В какой-то момент она переступила черту в манипуляциях силами жизни и подняла нежить.

– Подняла нежить? Она начала практиковать некромантию?

– Чегомантию? – Девушка посмотрела на меня с прищуром как на умственно отсталого.

– Ну-у-у… Магия смерти, поднятие мертвых, вот это вот всё.

Девушка прыснула:

– Какие-то у тебя странные понятия о магии. Как может существовать магия смерти? Я же говорю, мама манипулировала силами жизни.

– Погоди! Но тогда как она могла поднять нежить, если она маг жизни?

– Ну, вообще-то такое понятие как «маг жизни» мы не используем. У нас есть лишь жрецы Матери. А во-вторых, как ты себе представляешь существование магии смерти? Как может быть магия того чего нет? Магия ничего?

Я лишь глупо уставился на девушку, не зная, что ответить. Мои представления о магии, сформированные фэнтези и играми из прошлого мира, вызвали странную реакцию у собеседницы.

– Что такое смерть, а? Смерть это всего лишь отсутствие жизни! Как можно манипулировать энергией смерти в таком случае? Ты бы еще магию темноты какую-нибудь придумал!

– Действительно. Ведь тьма, это всего лишь отсутствие света?

– Именно! – Эльфийка взмахнула руками. – Не может быть магии ничего! Поднять мертвых можно лишь накачав их энергией жизни, для того чтобы придать движение безжизненным телам. Ты не вернешь им настоящую жизнь или личность, но сможешь заставить нежить двигаться и выполнять какие-то простейшие действия. Но всё это является святотатством в нашей культуре и глумлением над порождениями этой самой жизни.

– Значит, твоя мама увлеклась какими-то запретными техниками?

– Похоже, что так. Отец говорил, что она всегда отличалась любопытством и бунтарским нравом, за что он её и полюбил.

– Что ж. Я его понимаю. – Вырвалось у меня, и мы с Алисией встретились взглядами, после чего отвели глаза в неловкой паузе.

– Ну а ты? Как прошло твое детство? – Собралась с мыслями эльфийка.

Я вкратце рассказал ей о жизни в деревне, родителях, сестре и закончил на приходе разорителей.

– Значит, после этого в тебе пробудились силы? Что ты чувствовал?

Я задумался, погрузившись в воспоминания, и ответил после паузы:

– Кроме боли утраты, еще дикое чувство несправедливости. Не укладывалось в голове, по какому праву кто-то может приходить и отнимать чью-то жизнь. Не жизнь преступника, не жизнь врага, а простого обывателя, тем более ребенка. Не только моя сестра пострадала. Меня переполнял гнев, от того что кто-то посмел напасть на мирное поселение, разрушая жизни невинных, просто так, ради прихоти. И последнее что я помню, это негодование от того, что я не в силах этому помешать.

– Но свет услышал твои мольбы, пусть они и не звучали, даровав тебе силу.

– Получается так.

– Э-э-м. – Девушка остановилась, показывая большим пальцем себе за спину. – Мне кажется, мы что-то пропустили.

– Что? – Не понял я.

Развернувшись, я увидел в нескольких шагах от нас дверь, вмонтированную прямо в одну из стен лабиринта. Видимо, увлекшись разговорами, мы не заметили её при повороте.

Алисия задумчиво взялась за подбородок:

– Выход из этого твоего лабиринта выглядит как простая дверь?

– Обычно нет. В центре лабиринта вообще не должно быть никаких дверей.

– Ну, как бы то ни было, надо узнать, что за ней! – Развела руками девушка.

Я пожал плечами:

– Это лучше чем дальше тут блуждать.

Мы по очереди вошли в дверь, и наши челюсти отвисли от коренной смены обстановки.

Ровные серые стены лабиринта сменились деревянными срубами сельских домов. Открывшийся вид поразил меня. Мы стояли посредине Сатуса, а за спиной у нас был дом писаря Плюма, из дверей которого мы и вышли.

– Где это мы? – Тихо спросила Алисия.

Я сглотнул подкативший к горлу ком:

– У меня дома.

Но обстановка не располагала к умиротворенной ностальгии. Отовсюду слышались крики убиваемых и плененных жителей деревни, прямо как во время вторжения разорителей.

– Это же тот день!

– Когда на вас напали?

– Да.

– Значит, будем разбираться позже, а сейчас надо сражаться!

Алисия подбежала к забору, выуживая какой-то длинный ровный дрын и перехватывая его на манер копья.

Я же вновь воззвал к свету. Явить его в той же мере, как раньше у меня не получилось, но вместо этого в руке у меня вспыхнул длинный нематериальный меч. Казалось, он был соткан из спрессованного концентрированного божественного света. Рукоять и гарда его не обжигали руку, а «лезвие» было окутано бурлящим чистым племенем.

– Впечатляет! – Восхитилась Алисия. – Видимо, мне стоило бы усерднее молиться Матери. Может и я бы лук смогла себе призвать.

– Ну, палка же у тебя деревянная? А дерево, есть жизнь. – Заметил я.

Эльфийка закатила глаза:

– Научила на свою голову умника. – Прокрутив шест в руках, аки заправский азиатский монах, она встала в воинственную позу. – Пошли. А то после твоего этого лабиринта мне хочется жизни кого-нибудь лишить.