Первый паладин (СИ) - Кошкин Дмитрий - Страница 25

– Потерял след? – Спросил, возникший рядом Эльсиил.

– Скорее наоборот. След привел сюда.

– Возможно, пора зажечь эту ночь? Как думаешь?

Я молча кивнул и вышел в центр поляны. Достав меч из ножен, я начал напитывать его и доспехи энергией, испуская её в окружающее пространство, от чего видимость на местности значительно повысилась.

Не зная, что бы еще предпринять, я просто стоял, оглядываясь по сторонам. Когда уже казалось, что наше предприятие не принесет никакой пользы, вдалеке мы услышали дрожание земли и хруст сминаемых веток.

Эльфы моментально рассредоточились и заняли позиции для стрельбы. Я же, привычно прочитав литанию щита, выставил барьер в направлении доносящихся звуков и встал наизготовку, прикрывшись щитом. Адреналин бил по вискам и я запоздало подумал, что за всё это время так и не удосужился поинтересоваться, что из себя вообще представляет Хранитель Рощи?

Вскоре я получил запоздалый ответ, когда на край поляны выбежала здоровенный черный конь, в холке едва ли не с меня ростом. Глаза его сверкали алым яростным огнем, а из ноздрей шел черный пепел. Но самое интересное было то, что его голову венчал длинный острый витой рог. Ну, конечно же! Как я сразу не догадался?

Единорог, увидев меня, медленно сделал два шага и начал бить копытом по земле, готовясь к атаке. На этом моменте я понял, что дело пахнет керосином, так как стоять на пути у такой туши, да еще имеющей длинный колющий предмет – идея фатальная.

Всё что я мог сделать в такой ситуации, это как можно сильнее напитать щит света прямо перед собой, в надежде, что он выдержит удар.

Один миг и единорог срывается с места, молниеносно двигаясь в моем направлении. Мне стоило огромных усилий, чтобы не развернуться и не побежать прочь, но я понимал, что единственная моя надежда, это выставленный передо мной барьер. И к счастью, он почти не подвел. Это «почти» заключалось в том что, таранный удар барьер выдержал, но раскололся, и прошедшая по инерции туша единорога отбросила меня не пару метров, от чего из меня едва не вышел дух.

Нормализуя сбитое от удара дыхание, я поспешил подняться, мысленно благодаря выдержавшую удар броню. Если бы не нанесённая на нее вязь священных знаков, то слой метала, скорее всего, прогнулся бы, ломая мне ребра. Хорошо хоть голова осталась цела. Нет, я всё-таки раздобуду себе шлем. Стоило подвернуться неудачно лежавшему на моей точке приземления камню, и не факт что я бы смог отделаться хотя бы легким сотрясением.

Единорогу тоже пришлось не сладко. Удар о барьер сбил с него излишнюю ретивость, заставив споткнуться и упасть на землю, чем не преминули воспользоваться находящиеся здесь лучники, посылая одну стрелу за другой.

Я выругался:

– Прекратите! Мы его спасать пришли или убивать?!

Хотя в данной ситуации, возможно, не стоило пытаться достигнуть максимальных целей, если мы хотели сохранить свои жизни. Но я решил рискнуть.

Опомнившийся единорог же не стал дожидаться ответного удара. Поспешно поднимаясь на ноги, он заприметил новую цель – стоявшего ближе всех остальных рейнджеров Тисиила, и набрав разбег, он устремился к лучнику.

Тисиил, увидев летящего на него Хрантеля, панически побежал к спасительным деревьям. Было очевидно, что он не успеет, и я попробовал провернуть маневр, который еще ни разу не делал.

Я уже умел быстро выставлять щит света, не произнося литанию. Щит в таком варианте был слаб и чтобы напитать его действительно сильно, все-таки приходилось читать заученные слова. Но я никогда не пробовал выставлять его на значительном отдалении от себя. Выпустив меч из руки, я сконцентрировался на желании спасти незадачливого рейнджера, поспешно читая слегка измененную литанию: «Нерушимая воля, встань пред ударом зла!» – Пространство между Тисиилом и Хранителем начало заметно мерцать, заставляя единорога потерять уверенность. «Воздвигни барьер меж живыми и бездной! Меж светом и тьмой! » – Свет заметно уплотнился, но недостаточно. «Защити детей своих пред лицом неминуемой гибели!»

Буквально за доли секунды перед ударом, между Хранителем и Тисиилом загорелся непробиваемый барьер, в который врезался разъярённый единорог. Но на этот раз щит не раскололся и лошадь курильщика, извергая клубы сажи из ноздрей, начала бить копытами в щит.

Поддерживая барьер, я начал поспешно читать другую литанию, некогда увиденную мной в рукописи. Хорошо, что я тогда обратил на нее внимание, так как в данной ситуации, если мы хотели спасти, а не убить Хранителя, она могла бы очень помочь. Называлась она: «Вервие усмирения»:

– Да усмирена будет ярость! Да сдержана будет порча! Волею своей я заклинаю! Силою своей, я запрещаю! Боле ты не сможешь чинить беззаконие и зло! Встань на колени, примкнувший ко тьме, дабы я судил тебя по делам твоим!

С каждым моим словом вокруг Хранителя формировались прочные светящиеся канаты, опутывая сначала ноги, сбивая его на землю. Чем дальше я повторял литанию, тем больше пут обвивало утратившего подвижность единорога. На последних словах он едва ли мог пошевелить головой, беспомощновыдыхая через ноздри пепел и хрипя от бессильной ярости.

За ненадобностью я рассеял барьер вокруг Тисиила, концентрируясь на удержании пленника. Медленно, дабы не потерять концентрацию, я подошел к Хранителю и положил сои руки ему на голову. Единорог хрипел от обуявшего его гнева, но я, не обращая на это внимания, приступил к процедуре очищения.

Она была чем-то схожа с «возложением рук», но направлена была не столько на лечение физических ран, сколько на целенаправленное изгнание негативных энергий. Если очистка от скверны при «возложении» была лишь слабым побочным эффектом, то «очищение» справлялось с этой задачей куда лучше. Если бы я знал о таких нюансах еще в анклаве, лечение пораженных эльфов заняло бы куда меньше времени и сил. Тогда я воспринимал скверну как физический недуг, подобно воспалению или язве, поэтому свет и влиял в первую очередь на ткани организма. В данном же случае, целью стали духовные поражения.

Мои руки привычно окутал свет, охватывая голову единорога, изгоняя всю встреченную скверну. Я чувствовал, как его ярость сменяется облегчением, а гнев умиротворением.

Чем дальше продвигалась медленная волна света, тем меньше движений совершал пациент. В какой-то момент, словно понимая, что происходит, он благодарно смотрел на меня, и я уверен, что видел скатившуюся слезу из его глаза.

В этот момент со стороны леса послышались голоса, и на поляну выбежала группа лучников, возглавляемая Айрондом.

– Остановите это святотатство, предатели! – Взревел глава рейнджеров.

Но путь ему преградила Алисия, смело наставив в его сторону натянутый лук со сверкающим в свете луны наконечником стрелы:

– Пусть только кто-либо посмеет! – Её лицо отражало решимость, граничащую с безумием. Поэтому обескураженные вторженцы замерли, боясь шелохнуться.

Сразу же, возле отважной девушки возник столь же решительный Эльсиил, а чуть позже, взявший себя в руки Тисиил, также приготовившийся к бою.

– Вы кучка грязных изменников, поплатитесь за всё! – Процедил сквозь зубы Айронд. – Чего вы стоите?! Убить их! – Крикнул он, оборачиваясь на своих бойцов.

Но рейнджеры не торопились выполнять приказ. Они завороженно смотрели как совсем недавно наводивший ужас Хранитель Рощи, смиренно принимает помощь от рук человека. В глазах бесследно исчезли алые огни, а ноздри престали испускать пепел. Там где проходил свет по поверхности его кожи, шерсть приобретала более светлый серый цвет.

Не знаю, сколько прошло времени, но наконец, я смог с полной уверенностью сказать, что скверна была очищена, и передо мной стоял более-менее здоровый единорог. Алисия осторожно подошла к нам и положила руку на лоб Хранителя.

– Всё закончилось? Роща спасена? – Спросил я у нее.

Девушка некоторое время задумчиво смотрела в глаза животному, после чего ответила:

– К сожалению, всё не так просто. Он очищен, но воздействие скверны не осталось бесследно. Он потерял свою священную связь с Матерью Жизни и больше не может считаться хранителем этих лесов.