Джим Моррисон после смерти - Фаррен Мик - Страница 33

• Предыдущая
• 33/131
• Следующая

Сэмпл даже не знала, кто из них больше перепугался: она или помощник. Его голос дрожал и срывался:

– У неё нет штрих-кода.

– Замечательно. У неё нет штрих-кода. Молодец, что заметил.

– Но мы это знали с самого начала.

– Кто это «мы»?

– Я думал, вы знали.

Толстый Ари отпустил ассистента.

– Лично я в первый раз слышу.

У помощника был такой вид, словно его злобно предали.

– Но на собрании сегодня утром…

Сэмпл думала, что Толстый Ари дошёл до предела ярости, что злиться сильнее уже нельзя, но оказалось, можно. При упоминании утреннего собрания он так разъярился, что аж побелел – только что пар из ушей не пошёл. Теперь даже Сэмпл поняла, что с Толстым Ари шутки плохи. Перечить этому дядьке – себе дороже. Он произнёс ледяным голосом:

– Я сказал, что в первый раз слышу об этом. Тебе понятно?

– Да. Прошу прощения.

– Так почему у неё нет штрих-кода?

– Она нездешняя. У неё нет штрих-кода.

– Тогда почему её не отмаркировали?

– Мы подумали, что так будет более экзотично.

– «Мы» – это ты?

– Да.

– Тебе нельзя думать. У тебя нет способностей к этому делу.

– Прошу прощения.

– Ты подумал, что это будет большая экзотика, чтобы у нас тут расхаживали всякие чужеземки без маркировки? Что наша почтённая публика, плебей немытый, возбудится на эту незарегистрированную блядищу?

– Ну, я бы сказал чуть иначе, но да, основная идея была такая.

– Тогда, может быть, ты мне расскажешь, что будет, когда начнутся торги и клиенты бросятся делать заявки по её штрих-коду?

– Они обнаружат, что у неё нет никакого штрих-кола.

– И что будет дальше?

Помощник понял, что его загнали в угол, и виновато пролепетал:

– Клиенты придут в замешательство.

– А что бывает, когда клиенты растеряны и сбиты с толку?

– Они перестают торговаться.

– А если они перестают торговаться?

– Торговля у нас не идёт.

– А если у нас не идёт торговля?

– Мы умираем мучительной смертью.

– Теперь ты понял, почему тебе просто противопоказано думать самостоятельно?

Помощник упорно смотрел на свои сандалии. Кажется, он молился, чтобы Толстый Ари переключил своё начальственное внимание с его скромной персоны на что-то другое, более достойное сего внимания. Но он молился не тем богам, потому что боги, к которым он мысленно обращался, его не услышали. Толстый Ари смотрел на него сверху вниз, яростно сверкая глазами. Сэмпл, кстати, заметила, что в окружении Толстого Ари не было ни одного человека не то что выше его, а хотя бы одного с ним роста.

– И что ты теперь будешь делать?

В эту ловушку ассистент не попался.

– Не знаю, шеф. Что я теперь буду делать?

– Ты отведёшь её к доктору М., и пусть он её отмаркирует. Причём бегом отведёшь.

Ассистент энергично закивал головой:

– Да, шеф. Уже бегу.

– Когда её отмаркируют, она сможет называться товаром уже на законных основаниях, а мы сможем назначить начальную цену. По цене их узнаете их.

Ассистент продолжал кивать, как заведённый:

– Не беспокойтесь. Сейчас мы её отмаркируем.

Когда слово «отмаркировать» прозвучало в первый раз, Сэмпл сразу насторожилась. Инстинкт самосохранения упорно подсказывал, что надо немедленно что-то делать. Когда же это кошмарное слою прозвучало в третий раз, Сэмпл проговорила, не думая:

– Меня нельзя маркировать. А то мне придётся заново создавать все тело.

Толстый Ари даже и не взглянул в её сторону:

– Заткнись.

Помощник нахмурился:

– Даже если её отмаркируют прямо сейчас, она всё равно будет, как пьяная, после наркоза. До начала эфира она не отойдёт.

– Ну так пусть маркируют без наркоза.

– Нет! – закричала Сэмпл.

На этот раз Толстый Ари всё-таки соизволил взглянуть на неё:

– А ты заткнись. Ты здесь вообще ничего не решаешь.

– Я не дамся маркироваться!

Похоже, даже помощник был на её стороне:

– Если без анестезии – это уже штрафная маркировка.

Толстый Ари повернулся к нему:

– И что?

– У нас нет полномочий на карательные действия. Мы не можем так просто взять и выжечь ей клеймо без наркоза.

Толстый Ари опасно прищурился:

– Когда до эфира остаётся всего два часа, я могу все.

– Может так получиться, что она всё равно не сможет выйти на подиум.

– Но она ведь будет в сознании? Закуём её в цепи, вытащим волоком – представим как покорный объект для садистских игрищ.

При словах «выжечь клеймо» сердце у Сэмпл упало. Она не придумала ничего умнее, чем сыграть истеричную рабыню. Она бухнулась на колени, схватила Толстого Ари за полу кафтана и закричала дурным голосом:

– Не надо жечь мне клеймо! Так нельзя! Я же вам не какой-нибудь бычок!

Впрочем, Толстый Ари остался равнодушным к её надрывным, истошным воплям. Он резко вырвал у Сэмпл полу кафтана, в которую та вцепилась, казалось бы, мёртвой хваткой.

– Позовите охрану. Если будет орать, вставьте кляп.

– Но для штрафной маркировки нужны соответствующие бумаги. Если без документов, у доктора могут быть крупные неприятности. Он вряд ли возьмётся.

– Тогда напомните доктору Менгеле, что он остался мне должен за два последних комплекта близнецов.

– Медосмотр – обязательная процедура для всех форм жизни, которых мы принимаем к себе на борт. Такое правило. И оно не обсуждается.

Джим расправил плечи и выпрямился в полный рост. Пока что последнее слово всегда оставалось за этими глазастыми недомерками, и его это порядком достало. Пора заявить о своих правах. Джим не знал, сможет ли он напугать или хотя бы смутить этих тщедушных уродцев своим ростом и массой, но попробовать стоило. Тем более что других козырей у него не было.

– Обсудить можно все, – сказал он. – При желании.

Пришелец, который говорил густым прокуренным басом а-ля Хэмфри Богарт[19], и пришелец, который медик, стояли плечом к плечу в луче света. Просто стояли, и все – они не попятились и не двинулись к Джиму. Они смотрели на него своими огромными загадочными глазами, но испуганными не выглядели ни разу.

– Примерно такого ответа и следовало ожидать от землянина.

– Да неужели?

Пришелец, который Богарт, затянулся несуществующей сигаретой.

– Он прав, приятель, вы – прирождённые смутьяны. Иными словами, ходячий геморрой.

– Да неужели?

– Это повторное заявление даст все основания предположить, что дальше пойдут угрозы.

Хотя Джим ни за что бы в этом не признался, пришелец-доктор был абсолютно нрав. Он уже прикидывал свои шансы. Вряд ли эти худосочные эмбрионы окажут достойное сопротивление, если дело дойдёт до драки. Катастрофа НЛО в Росуэлле показала, что пришельцы – отнюдь не бессмертные боги. Там по всему чайному полю валялись исковерканные тела, в большинстве своём – мёртвые, правильно? Значит, их можно ранить, можно убить. Но у них наверняка есть какие-то хитрые штуки, типа как в научно-фантастических книжках. Невидимые силовые поля, скрытое смертоносное излучение. Против такого простая атака «в лоб» не сработает. Тем более что Джим уже видел, на что способна эта глазастая мелкота – достопамятный трюк с бутыльком, когда пришелец сначала поставил его на воздух, а потом заставил исчезнуть одной силой воли. Надо думать, они умеют не только бутылки телепортировать. Джим рассудил, что не стоит пока изображать из себя разъярённого Джона Уэйна[20], скорого на расправу, и попробовал продолжить мирные переговоры, взывая к инопланетному разуму:

– Если строго придерживаться выбранной терминологии, то я никакая не форма жизни. Скорее метафизическая сущность. Поскольку я уже умер.

– Ты здесь, следовательно, ты существуешь. А если ты существуешь, ты должен пройти обязательный медосмотр.

Джиму очень хотелось, чтобы эти чёртовы пришельцы хотя бы глазами моргали, пусть даже изредка. Но они просто таращились на него, да ещё и Декарта перефразировали, уроды. Вообще-то такая манера была у Дока Холлидея, и Джим подумал, что они, возможно, позаимствовали эту идею именно у него. У него было стойкое ощущение, что эта двое при всей своей внешней невозмутимости активно общаются между собой с помощью телепатии и при этом смеются над ним по-своему, по-инопланетному.

• Предыдущая
• 33/131
• Следующая