Брачный договор с герцогом - Адамс Милли - Страница 9

Беатрис…

Милая, добрая девочка. Какие пресные слова. Их совсем не достаточно для ее характеристики. Перед глазами возникло лицо с горящими глазами. В глубине души Бриггс понимал, что это нечто большее, чем просто воспоминание. Оно будило чувство в глубине сердца.

Она бросилась в его объятия, как женщина бросается с обрыва – легкомысленно, решительно. Бесстрашно.

Ощущать ее тело рядом было приятно. Формы ее были прекрасны, довольно выразительны в тех местах, в каких это наиболее предпочтительно.

Он сжал челюсти, пальцы сложились в кулаки.

«Она вовсе не милая, не покорная, только посмотри, на что она пошла ради получения свободы. Бедная девочка».

Теперь жизни их связаны, хотя он не видел смысла ничего менять в своей. Все станет другим. Может, и нет? Возможно, он будет жить, как прежде, вот только Беатрис окажется обманутой в своих ожиданиях. С ним ее будущее не станет таким, о каком она мечтала.

Бриггс поднялся с кресла и прошел к окну, из которого открывался вид на территорию поместья.

В сгущающейся темноте можно было разглядеть, лишь как покачиваются верхушки деревьев. Внезапно в темном углу глаз его уловил быстрое движение.

Он вышел из спальни и спустился вниз по лестнице. Стараясь ступать бесшумно, прошел по холлу к парадному входу, оттуда на улицу и направо, чтобы обогнуть здание и найти место, которое видел недавно из окна. Ночь обещала быть ясной, прохлада в воздухе весьма ощутима, и он не понимал, почему вдруг решил гоняться за призраками в парке. Возможно, их общество устраивало сейчас больше, чем пребывание наедине с собой.

Бриггс встал там, где начиналась рощица, и смотрел на мелькание чего-то белого в воздухе. Это нечто то приближалось, то удалялось. Он сделал шаг вперед, помедлив, еще один. И внезапно все понял.

– Вы могли встретить здесь свою смерть, – произнес он.

– Бриггс?

Да, это была Беатрис. Ее чистый, звенящий голос ни с чем не спутать. Похоже на перезвон серебряных колокольчиков.

Подойдя ближе, он понял, что видел из окна. Беатрис раскачивалась на качелях, висевших на толстой ветке дерева.

– К счастью для вас, я не разбойник или кто-то другой, имевший в мыслях украсть все ценное, что у вас есть, включая ваше женское достоинство.

Достоинство. Он не должен думать о ней в таком смысле, и все же надо признать: это непросто. Брат ее четко дал понять, что рождение ребенка нежелательно, но ведь есть способы получить удовольствие и без последствий…

Ему не составило труда представить, как она в белом одеянии лежит на его ложе, готовая подарить ему свою девственность. Как легко вообразить, как она встает на колени перед ним…

Тебе не доведется учить ее тому, как доставить тебе удовольствие.

Она найдет это отвратительным. Скорее всего, нажалуется брату, который вполне может сделать так, что Бриггс станет евнухом.

– Что здесь делаете вы?

– Я смотрел в окно и увидел шевеление. Решил, что это призраки.

– Это не призрак, а всего лишь Беатрис.

– Какое облегчение.

Волосы ее были распущены, такой он видел ее впервые. Тяжелые, густые локоны лежали на плечах, в лунном свете лицо казалось бледным. Юная дева, чье целомудрие должны принять, как жертву, боги. Они, а не он.

– Я… размышляла, какая жизнь ждет меня в рабстве у вас, милорд.

– Рабстве?

– Я ведь никогда не стану свободной. Разве не это вы сказали совсем недавно?

– Уверяю вас, рядом со мной вы обретете больше свободы, чем когда-то имели, – произнес он и сразу задался вопросом, так ли это будет. – Вы получите статус замужней дамы, он станет для вас защитой. Скандал потухнет, не распалившись.

Впрочем, ее слабое здоровье… не позволит ей вкусить все положительные стороны замужества. Не стоит говорить с ней об этом, не сейчас, когда ей необходимо утешение. Впрочем, едва ли у него получится, он не тот человек, что умеет дарить покой.

– А какие у меня появятся свободы?

– А какие бы вы желали, Беатрис?

Она на мгновение закрыла глаза.

– Я бы желала увидеть разные новые места. Что-то большее, чем окрестности, все самое интересное. Я не желала быть такой, какой стала, не хотела болезней, слабого здоровья. Мне тяжело осознавать, что тело мое не подходит душе. Я всегда знала, что…

Беатрис опять закрыла глаза и запрокинула голову, подставляя лицо лунному свету. Бриггс не мог не заметить, что ночная сорочка, которая была на ней, сшита из полупрозрачной ткани.

Даже в полумраке он видел очертания ее груди, темного треугольника внизу живота. Она походила на богиню. Прекрасную и неприкасаемую. И это очень верно, ведь ему не суждено обладать ею, несмотря на скорый статус супруга.

Он женится на девушке мало отличимой от Серены. Она тоже была хрупкой, изящной и невинной. И совершенно не готовой к совместной жизни с ним. Они не были счастливы. Он всегда чувствовал, что был невольно повинен в ее нежелании жить. Хотя ей предстояло стать для него человеком, связь с которым должна быть нерушимой и прочной. И с ней единственной он пытался установить эту связь. Он не любил ее, но надеялся, что однажды полюбит. Он готов был стремиться к этому, сделал своей целью.

В результате она возненавидела его. Но Бриггс убеждал, говорил, что готов измениться, сдерживать свои порывы. Тогда она ответила, что всегда знала, какой будет ее жизнь, ей не суждено увидеть его другим. Близость с ним она терпела с трудом.

– Когда я читаю книги, представляю себя главным героем, который побеждает драконов и громит армии, мчится во весь опор по полю и… непременно влюбляется. Потом мне сказали, что мое тело для такого не приспособлено. Это очень обидно. Почему мне не достался мягкий, покладистый характер? Ведь многие женщины счастливы, проводя жизнь в четырех стенах. Счастливы, что… – Она тряхнула головой. – Думаю, ни одной женщине не понравится, когда ей скажут, что она не может иметь детей.

– Поверьте, некоторые могут разглядеть в этом большую свободу во многих смыслах, – сказал Бриггс.

– Что это значит?

Он не мог смолчать. Его заставляло говорить множество вновь открывшихся обстоятельств. Вскоре он станет хозяином ее жизни, необходимо подготовить ее, даже если слова ранят и причинят боль.

– Когда у женщины появляется ребенок, она целиком сосредоточивается на нем. Таким образом, и вы не смогли бы принадлежать полностью себе. С появлением ответственности за другое живое существо все в мире женщины меняется, ее сердце не бьется больше только ради нее самой. – Он сглотнул ком. – По крайней мере, это то, что я уяснил, исходя из своего опыта.

Он крайне редко говорил о своем отцовстве, это было… слишком болезненно. Становилось напоминанием о детстве, когда Бриггс ощущал себя недостаточно хорошим, ущербным, чувство это осталось с ним до настоящих дней. Он не знал, не мог понять, как установить отношения с сыном.

– Должно быть, прекрасно любить так сильно.

– Не уверен, что я назвал бы это словом «прекрасно».

– Но ведь у меня никогда не будет шанса проверить, верно? Впрочем, я могу заботиться о вашем сыне, Бриггс. Я так и сделаю. Обещаю. Я стану ему матерью. О, простите, я не хотела будить воспоминания о вашей покойной супруге, не хотела причинить вам боль. Но…

– Я не скорблю по Серене, не беспокойтесь о моих чувствах.

– Я обещаю, что не буду пытаться заставить забыть о ней…

– Если Уильям не будет ее помнить, то лишь по собственной воле.

Он видел, как Беатрис смутилась, но вопросов не задала, давая ему возможность не давать объяснения. В свете ходили слухи о том, что покойная герцогиня свела счеты с жизнью, удивительно, что они не дошли до Беатрис.

Горничная нашла ее в ванне с перерезанным запястьем и закричала так, что переполошила весь дом. Бриггс никогда не забудет, как доставал жену всю мокрую и в крови. В душе росла печаль, сочувствие к Серене, но больше всего к маленькому Уильяму.

Семья Серены сотворила невозможное, добившись ее захоронения на церковном кладбище. Он не стал бы предпринимать для этого усилий. Горе его было не меньше разрывавшего изнутри гнева. Больше всего его беспокоило не то, где будет погребено ее тело, а объяснение с сыном. Ее же семья стремилась только избежать позора. Они щедро заплатили за то, чтобы причиной смерти признали несчастный случай – утопление в ванне.