Брачный договор с герцогом - Адамс Милли - Страница 2

Складно. Как нелепо говорить так, когда речь идет о всей дальнейшей жизни.

Элеонора улыбнулась в ответ, но немного грустно.

– Уверена, так и будет. Твой брат намерен найти мне мужа.

– Судя по всему, тебя это не радует.

Подруга улыбнулась лишь одними губами.

– То, что меня бы порадовало, невозможно, Беатрис.

Сердце Беатрис сжалось от сочувствия подруге. Ей кое-что было известно об Элеоноре, о ее безнадежной любви к Хью. Это выяснилось в прошлом году, когда брат обручился с Пенни.

Разумеется, Элеонора мило общалась с Пенни, ничем себя не выдав. Лишь по глазам можно было понять, какая тяжесть у нее на душе.

Беатрис считала неуместным говорить об этом и никогда так не поступала. Какими бы искренними ни были чувства Элеоноры, мечтам ее не суждено было воплотиться в жизнь. Узнав об этом, Хью, скорее всего, ответил бы… ну, он разделил бы их. Значение имело многое: происхождение, титул… У него в голове уже сложился образ женщины, которую он хотел бы видеть своей герцогиней. Беатрис знала это точно. И еще знала, что Элеонора со своими чувствами не подходит по многим критериям. Если она и строила планы, им не суждено сбыться. Брат не принимал в расчет чужие чувства, только свои собственные взгляды и принципы о том, как следует поступить.

Позже Пенни объяснила Беатрис, что произошло на самом деле. У нее не было романа с шотландским офицером, ему ее продал отец в счет карточного долга. Разумеется, Беатрис ей не поверила. В любом случае правда не важна, брат принял решение, и свадьбы не будет. Ни ей, ни кому другому не заставить его передумать. В результате Пенни согласилась выйти замуж за шотландца и уехала с ним в нагорье. Правда не имела значения. Особенно для Хью, чье мнение о Пенни изменилось навсегда.

Если кто-то утрачивал уважение в его глазах, вернуть его было невозможно.

Нечто подобное сегодня может случиться и с ней.

Да, вполне возможно. Но у нее всего два варианта на выбор: или смириться с тем, какой брат видит ее жизнь, или сделать попытку изменить ее так, как хотелось бы ей самой.

И Беатрис решила действовать, как бы опасно это ни было. Она знала, что для женщины невероятно ценна репутация, испортить ее намного легче, чем сохранить безупречной.

– Пойдем вниз?

– Да, – кивнула Беатрис. – Пойдем.

Как раз настало время прибытия гостей. Необходимо спрятаться от всех в дальнем углу и дождаться появления Джеймса. И потом реализовать план быстро и наилучшим для себя образом. Прежде всего, определить место, где их должны увидеть. И то, чем они будут заниматься.

Беатрис не могла быть уверена, что этот вечер сложится именно так, как задумано, а не иначе. Необходимо действовать быстро и слаженно. Все должно выглядеть именно так, как ей надо.

Пока они с Элеонорой спускались по лестнице, Беатрис удалось успокоиться и взять себя в руки. Шаги их были бесшумны благодаря роскошной ковровой дорожке, покрывающей ступени. Идеально отполированный итальянский мрамор пола блестел в свете роскошной люстры под потолком. Яркий свет позволял разглядеть замысловатую лепнину. Однако даже этот блеск с легкостью затмевала роскошь бального зала. Мрамор там был отделан золотом на стыках, роспись стен и потолка представляла сцены битв ангелов и демонов.

Девушки прошли через двери, и Беатрис сразу направилась к чаше с пуншем. К ее радости, закуски и напитки уже были представлены немногочисленной публике, появление которой тоже было очень кстати. Брат прибудет вовремя и ни минутой позже или раньше. Модные тенденции ему безразличны. Главное для него – оставаться человеком слова.

В момент объявления начала бала Беатрис старалась держаться на заднем плане, следуя собственным правилам приличий. Она была гостьей, но не совсем обычной. Откровенно говоря, она была шокирована тем, что Хью позволил ей находиться здесь, ведь мог с легкостью запретить выходить из комнаты. Удивительно, что он нарушил собственное правило. По его меркам, решение шло вразрез с традициями. Джеймса не было видно, но Беатрис знала, что он непременно появится.

Вошел брат и приветствовал гостей. Затем прошел через зал к дальней от входа стене и остановился напротив сестры.

– Каковы впечатления от вечера? – спросил Хью.

– Все замечательно. Как всегда.

Она сжала руки, чтобы они не тряслись от волнения. Тогда брат стал бы непременно расспрашивать, как поступал всякий раз, когда видел, что она нервничает. Он весьма проницателен. И это не всегда казалось достоинством.

Взгляд его скользнул в сторону.

– Где Элеонора?

– Ты можешь быть удивлен, но она приглашена на танец.

– Действительно?

– Да.

Взгляд его стал острым, следовательно, внимание переключилось на нечто иное. Порой Беатрис задавалась вопросом: был ли брат настолько в себе уверен, что даже мысли не допускал, что ему кто-то может противостоять, или он просто не считал Элеонору женщиной? И не предполагал, что другие могут видеть ее таковой. Не считал необходимым охранять ее от поклонников из-за того, что у нее их не может быть.

А Беатрис для него была и будет болезненным ребенком.

От этой мысли в самой глубине сердца шевельнулась грусть. От нее становилось трудно дышать, такое случалось и раньше…

Грудь сдавило до боли. Именно эти чувства заставили Беатрис прибегнуть к плану, разработанному в те долго тянувшиеся дни, когда она лежала в постели больной. Беатрис решила, что тело может отказываться дышать должным образом из-за сковывающего его страха. Если расслабиться хоть на мгновение, непременно удастся понять, что происходит на самом деле. Она выдохнула, опустила плечи и сделала глубокий вдох. А потом вонзила ногти в ладонь – легкая боль успокаивала. Боль вообще вещь интересная, по крайней мере, так считала Беатрис. Некоторые старались ее избегать, не понимая, что она может стать подсказкой, предупреждением: надо свернуть с пути, иначе будет плохо. Однако не в ее случае. Боль необходима для спасения ее жизни, она – часть лечения, применяемого лекарями. Потому пришлось выработать к ней свое отношение.

Боль присутствовала в множестве ситуаций и шагов, сделанных за минувшие годы. Хороших и плохих. В детстве ей часто делали кровопускание, это было мучительно больно, впрочем, как и все методы лечения, которым ее подвергали. Позже, когда здоровье значительно улучшилось, Беатрис использовала любую возможность улизнуть из дома и побродить в лесу. Так она познакомилась с Пенни. Девушка заблудилась на огромной территории поместья и не могла найти дорогу домой.

Беатрис старалась, чтобы никому не стало известно о ее вылазке из дома, потому что не любила выдавать свои тайны. Обретенную на время свободу и умение переносить боль она ценила больше всего, особенно когда получала возможность исследовать мир за окном. Ей пришлось вытерпеть и ссадины, и укусы пчелы. А еще падение с дерева. Это было то прошлое, о котором брату ни в коем случае не должно стать известно. Но именно оно ассоциировалось со свободой.

А иногда… Нечто похожее причиняло боль. Она ни с кем об этом не говорила, смысла в этом никакого, даже для нее самой. Однако, когда выдержка подводила, боль в ладони помогала ее восстановить. Своего рода процесс заземления.

Вера в свою силу.

Вера в то, что она могла выдержать гораздо больше, чем можно было ожидать. Именно эта уверенность придавала сейчас сил.

Ощутив внезапное покалывание в затылке, Беатрис повернулась ровно в тот момент, когда в залу входил Бриггс.

Герцог Бригамский.

С его появлением все вокруг пришло в движение. Бриггс всегда и везде привлекал внимание. Иначе и быть не могло.

Он выглядел невероятно привлекательно в черном фраке, черном жилете и белом галстуке. Кроме того, на нем были бриджи из оленьей кожи и черные туфли. В комнате оказалось немало мужчин, одетых подобным образом, и он не должен был привлекать особое внимание. Неизвестно, дело в качестве наряда или образе человека в целом, но все взоры обратились к нему.