Дыши (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 43

И, наконец, так как я надеялась, что следующим утром буду вне зоны доступа, то попросила их позаботиться о Малахии. Крис ухватилась за просьбу, взяла у меня список вещей, которые, как я думала, понадобятся мальчику, пообещала зайти в магазин и на следующий день оставить пакеты у ящика для возврата книг.

Итак, я ехала в своей машине по дороге, ведущей к дому Чейза. По этой дороге я ездила всего несколько раз в жизни, потому что никаких причины для этого не было, поскольку она заканчивалась тупиком у подножия горы, и вдоль нее располагалось лишь множество ранчо. В те времена я разъезжала в компании старшеклассников только для того, чтобы скоротать время и слушать громкую музыку из стереосистемы.

Я взяла сумочку побольше, потому что теперь в ней лежали чистые трусики, зубная щетка, а еще средство для умывания, увлажняющий крем, дезодорант и одна из новых сексуальных ночных рубашек. Я подумала, что лучше быть готовой. Если останусь на ночь, то не хочу спать в макияже. Вчерашний макияж с утра выглядел ужасно.

На мне также были сексуальные трусики, которые, на всякий случай, я надевала всякий раз, когда встречалась с Чейзом, то есть, каждый день с тех пор, как я их купила. Я сменила рабочую юбку на джинсы, уложила волосы и нанесла духи. Я жевала жвачку, потому что Чейз сказал мне, рыча во время поцелуя, что ему нравится мой вкус. Так что, если раньше жвачка была зависимостью, достаточно сказать, что сейчас она стала навязчивой идеей.

И я чертовски нервничала.

В поле зрения появился дом Чейза, я поняла это потому, что он сказал мне, что его дом единственный окружен белым забором. На крыльце также горел свет, а по бокам дома несколько ярких прожекторов освещали переулок и подъездную дорогу.

Я взяла обертку от жевательной резинки, выплюнула в нее комочек, скомкала ее, бросила в подстаканник, глубоко вдохнула и свернула на съезд к дому.

Остановившись, поставила машину на ручник и, потянувшись к ручке, увидела, как входная дверь открывается и из нее выходит Чейз в джинсах, рубашке и офигенном свитере.

Глубокое дыхание лишилось своего эффекта.

Мне удалось схватить сумочку, открыть дверцу и выпрыгнуть. Захлопнув дверцу и не сводя глаз с Чейза, я направилась по расчищенной дорожке. Он стоял на верхней ступеньке крыльца, следя за моим приближением, в то же время, выглядя возмутительно сексуальным. Я подумала, что причина последнего заключалась не в том, что его одежда смотрелась лучше, чем любая другая, в которой я его видела, потому что это было не так. Ничто не сравнится с тем, как он выглядел на свидании в «Петухе». Даже когда я во всей красе увидела выцветшую джинсовую рубашку.

Он выглядел возмутительно сексуальным потому, что я надеялась очень скоро увидеть его совсем без одежды, и полагала, что вид мне очень понравится.

Продолжая глубоко дышать, я остановилась у подножия лестницы и посмотрела на все его великолепие.

Из-за нервов и опасения потерять сознание, я выпалила первую идиотскую вещь, которая пришла мне в голову, и, к счастью, она была просто идиотской, а не унизительной.

— Ты любишь собак и кошек?

Его голова дернулась, и я увидела, как его глаза, теплые даже в холодную ночь, моргнули.

— Что?

— Собаки и кошки. Они тебе нравятся? — настаивала я, несмотря на то, что выставляла себя дурой. Я завела этот разговор. И должна довести его до конца. Оставалось только надеяться, что это не шоссе в никуда, а коротенький переулок.

— Повлияет ли мой ответ на то, зайдешь ты в дом на ужин? — спросил он.

— Нет, — ответила я и добавила частичку правды: — Я зайду, потому что голодная.

— Тогда, кошки — да, если они дружелюбны, не возражают против того, чтобы их гладили, и не ведут себя так, будто они ваши хозяева, а не наоборот. Собаки — да, без всяких условий, — наконец, ответил он.

— Я знаю много дружелюбных кошек, но не знаю таких, которые не вели бы себя так, будто они ваши хозяева, а не наоборот.

— Тогда, кошки — нет, — исправился он и продолжил спрашивать: — Детка, может, скажешь, почему мы стоим на крыльце и говорим о кошках и собаках?

Я промолчала, потому что более умный разговор был бы о пестиках и тычинках.

И вместо этого сообщила:

— Я раздумываю над тем, чтобы взять кого-нибудь. То есть, кошку или собаку.

— Является ли мой ответ нарушением условий сделки?

— В каком смысле?

— В том, что если я отвечу «нет» кошке или собаке, ты не войдешь в дом на ужин.

— Я уже ответила на этот вопрос.

— Да, дорогая, но я ответил «нет» кошкам, а ты еще не зашла в дом.

— О, точно, — прошептала я.

Я замолчала.

Чейз тоже.

Он нарушил тишину.

— Фэй, мы все еще на крыльце.

И тут я выпалила:

— Я склонялась к кошке.

После этого Чейз запрокинул голову и расхохотался.

Мне это понравилось, но все же я прикусила губу.

Когда его взгляд опустился на меня, он сказал сквозь стихающий смех, но мягко:

— Детка, поднимайся по гребаным ступенькам.

Я поднялась по чертовым ступеням.

Не успела я добраться до верха, как Чейз наклонился и взял меня за руку, так что последние два шага я делала, держа его за руку.

Он повел меня по крыльцу к двери, и я заметила два кресла-качалки со столиком между ними.

Белый забор. Кругом лишь равнины, ранчо и горы. Сгущались сумерки, поэтому я ничего не видела, но уже знала, что вид из дома будет потрясающим со всех сторон, таким, к которому никогда не привыкнешь.

Летом в этих креслах-качалках было бы идеально сидеть и читать часами. Или сидеть рядом с Чейзом и абсолютно ничего не делать, просто быть счастливой.

Каким-то образом эта мысль и ее невероятная красота, заставила меня потянуть его за руку, слегка повернуться к нему и приподняться на цыпочках.

Чейз слегка вздрогнул, будто удивившись, но все же остановился рядом со мной и наклонил голову, словно знал, что мне нужно что-то прошептать ему на ухо.

Что я и сделала.

Я опередила события, положившись на случай.

— Я захватила запасные трусики и зубную щетку, — прошептала я и задержала дыхание, не шевелясь, даже не дыша.

Чейз тоже не двигался. Ни единой мышцей. Я даже не ощущала его дыхания.

Ох, боже. Ох, frak. Ох, боже.

Внезапно Чейз двинулся, отпустил мою руку, низко наклонился, и я взмыла вверх, но в безопасности его рук, одна из которых держала меня под коленями, другая обвивала за талию.

На автомате я обняла его за плечи и откинула голову назад, как раз в тот момент, когда его губы сомкнулись на моих губах.

Держа меня и целуя, он открыл штормовую дверь и перешагнул через порог.

Судя по всему, я все сделала правильно.

Зазвонил телефон.

Не в первый раз. На самом деле, в третий.

Я слышала его, но мне было все равно. Как и два других раза.

Все потому, что я лежала на кровати Чейза, в спальне Чейза, губы Чейза были на моих губах, его язык в моем рту, его руки в моих трусиках, и я была так близка к тому, чтобы кончить.

Все случилось стремительно, начиная с поцелуя Чейза на протяжении всего пути до его кровати. Это походило на поцелуй, который он подарил мне перед тем, как мы отправились в «Петуха». Дикий. Необузданный. Огненный. Изысканный.

Соблазнительный.

Но этот был более соблазнительным, потому что Чейз нес меня к своей кровати.

Поцелуй не мог бы быть более соблазнительным, чем этот.

Не прерывая поцелуй, Чейз немного наклонился, зажигая свет, и уложил меня на спину в свою постель, сразу же последовав за мной.

Я понимала, что он себя не контролирует. Даже и близко нет. Потому что он задрал мою футболку, и я впервые ощутила тепло его ладоней.

Мне понравилось, поэтому я ответила взаимностью, вытянув его рубашку из джинсов, и пробравшись под нее.

Но то, на что натолкнулись мои ладони, мне понравилось больше. О, мой fraking бог, это мне понравилось намного больше. Я открыла для себя горячую, гладкую, твердую поверхность, с множеством невероятных плоскостей, выпуклостей и рельефов, по которым можно провести кончиками пальцев.