Дыши (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 12

Серенити была убеждена, что ныне мертвый главарь банды продажных копов, Арнольд Фуллер, держал этих ребят на цепи. И Серенити была убеждена, что даже если Фуллер был мертв, такой человек, как он, не мог бы вот так просто дергать за эти цепи, не имей он компромата. И, наконец, Серенити была убеждена, что этот компромат не умер вместе с Фуллером.

Он был где-то здесь.

Еще она думала, что если мы найдем убийцу Мисти, то найдем и компромат. Шумиха, которая последовала за оправданием Тая Уокера и разоблачением коррупции в Карнэле, ничего из этого не обнародовала.

Итак, Серенити была убеждена, что есть еще один ботинок, который может упасть, и лучший способ этому ботинку упасть, не причинив никакого вреда, — это прицелиться и сбросить его самим.

Как вы могли догадаться, это не наполнило меня радостью. Даже не вызвало трепета. Это наполнило меня желанием с криком убежать от этого проекта и никогда не оглядываться назад.

Увы, Бенджи и Серенити все продолжали копать. К счастью, настоящая личность Серенити была скрыта так далеко за стеной ее компьютерных уловок, что ее, вероятно, никто не мог взломать. А Бенджи жил в Англии, и я надеялась, что власть денежных мешков Колорадо не распространялась так далеко.

Но с меня хватит. Чейз назвал мои прелести «незначительными», а мой поцелуй — «дерьмовой возней», так что, на самом деле, с меня не просто хватит. Я сыта по горло. Я не хотела никаких напоминаний о нем. К счастью, я работала в библиотеке, здании, куда, насколько мне известно, его нога ни разу не ступала за тринадцать лет. И поскольку в библиотеке я была единственным сотрудником на окладе, то могла с уверенностью сказать, что его там никогда не было и, следовательно, никогда не будет. И я не собиралась появляться в закусочной. А также отказаться от кофе из «Ла-Ла-Ленда». Что было фигово. Шамблз и Солнышко готовили потрясающий кофе, а за выпечку Шамблза можно было умереть.

Но это были единственные места, где наши пути с Чейзом Китоном регулярно пересекались, поэтому, пока ожог от его слов не утих, я буду их избегать.

Бенджи и Серенити я не могла контролировать. Они были взрослыми (я надеялась) и далеко не глупыми. Возможно, жили в реальном мире даже меньше, чем я, но не глупые.

А со своей стороны, я бы продолжила их предупреждать.

Нет, Бенджи, — напечатала я. — И мне не нравится то, что мы раскрываем, как и должно не нравиться вам. Серьезно, это не наше дело. В Карнэле снова все хорошо. Меня преследует сильное чувство, очень сильное, что мы должны оставить эту спящую собаку в покое.

А как же Чейз? — ответил Бенджи, и я закрыла глаза.

Затем я открыла их, чтобы снова соврать.

У него есть девушка.

Что!?!?!?!

Я затаила дыхание и продолжила лгать.

Да. Я видела его с ней на днях. Казалось, они в очень близких отношениях. Она суперкрасивая.

ОМБ! Почему ты ничего не сказала?!?!?

Мне просто нужно было время, чтобы отказаться от мечты.

Ох, Инара (кстати, это был мой ник, потому что в «Светлячке» персонаж Нейтана Филлиона был влюблен в Инару — на самом деле мой полный ник был «Инара000», так как на форуме было миллион Инар), не говори так. Для него ведь это что-то новое? Может, и не получиться.

Бенджи, если тебе кто-то нравится, даже если это происходит на расстоянии, нельзя надеяться, что он не будет счастлив. С Мисти ему было плохо. Теперь с этой новой леди он выглядит счастливым. Он движется дальше. И я должна сделать то же самое.

Не теряй надежду. Никогда не знаешь, что может произойти, — ответил Бенджи.

Нет, но я знаю, что вернулась из колледжа уже семь лет назад, а он меня все также не замечает. Он вдовец уже как семь месяцев и не замечает меня. А значит, что он, вероятно, никогда меня не заметит. Я должна жить своей жизнью, Бен. И, вероятно, должна начать сейчас.

Мои глаза не отрывались от экрана, так как какое-то время от Бенджи не приходило никакого ответа.

Мне жаль, Фэй. Но ты, наверное, права. Тем не менее, я надеюсь, ты найдешь кого-то уникального, потому что заслуживаешь этого, и когда Чейз Китон, наконец, поймет и заметит тебя, тогда он испытает немного тех чувств, что ты испытываешь сейчас, зная, что ты счастлива, вот только это счастье — не его заслуга.

Я бы не стала надеяться на такой исход.

Об этом я не поделилась с Бенджи.

Бенджи, чьи слова напомнили мне обо всех причинах, по которым я любила его, хотя никогда с ним не встречалась и, вероятно, никогда не встречусь.

Вместо этого я напечатала:

Здесь уже поздно, Бен. Мне пора ложиться спать.

Отпускаю тебя, — ответил он. — До завтра?

Наверное, — напечатала я, и, скорее всего, завтра я вернусь. Буду сидеть в своей квартире за компьютером, общаться с хорошо знакомыми мне людьми, с которыми никогда не встречалась. И, вероятно, никогда не встречусь, видя, что они были социальными изгоями.

Как и я.

Мне двадцать девять лет и я ни с кем не спала. Почти не целовалась и сохла по вымышленному персонажу давно отмененного сериала, а также по одному реальному мужчине, который никогда не был моим.

— Ага, — прошептала я, печатая: «До скорого, Бен». — Мне нужно начать жить.

Прочитав его прощание, я выключила компьютер.

Потом побрела к дивану.

В моей жизни присутствовала одна вещь, которую можно было бы назвать офигенной. Моя квартира.

Она располагалась над цветочным магазином Холли на Мейн-стрит. А значит, частенько, в ней витал аромат цветов. А еще я могла добираться до работы пешком. А учитывая, что я ездила на темно-зеленом джипе «Чероки», который папа отдал мне семь лет назад после окончания колледжа, хорошо было иметь возможность ходить на работу или в любое другое место, куда мне нужно было попасть в моей замкнутой жизни.

Моя квартира представляла собой одну комнату, по большей части. Четыре узких, но высоких арочных окна на фасаде выходили на Мейн-стрит. Стены из красного кирпича. Полы выложены деревянными досками, и перед тем, как сдать квартиру мне в аренду, Холли отполировала их так, что, хотя они и были старыми, но также блестели и выглядели великолепно. Чтобы придать уют комнате, я повсюду расстелила кучу разномастных, всевозможных форм и расцветок, но красивых и ярких ковриков.

В задней части помещения располагалась кухня, отделенная от комнаты высокой стойкой с табуретами. Кухня была просторной, потому что само пространство было большим. Она была оборудована кухонным гарнитуром с множеством шкафов цвета слоновой кости со сколами и царапинами, которые выглядели скорее круто, чем потерто, а у некоторых шкафов были стеклянные дверцы, так что сквозь них можно было увидеть мою коллекцию яркой керамической посуды. Посередине также располагался огромный кухонный островок с широкой столешницей. Кухня была потрясающей.

Рядом с кухней находилось небольшое подсобное помещение. Оно пряталось в укромном уголке, образованном комнатой, обшито деревянными панелями, переходя в большую ванную.

В ванной стояла раковина на пьедестале и глубокая сказочная ванна на ножках, о которой мечтали любители понежиться в горячей воде (такие как я).

Перед окнами стоял ярко-розовый широкий диван с подушками и три удобных кресла с оттоманками (одно королевского синего, одно баклажанового и одно ярко-бирюзового цвета), все в окружении множества красивых, но разномастных столиков. Я много читала, поэтому мне нужно было много разных мест для чтения. С такой гостиной, у меня они были.

Посреди комнаты, на большом толстом ковре сочного зеленого цвета, стояла двуспальная кровать. Металлическое изголовье и изножье, все в завитушках, окрашено в цвет слоновой кости, также как и широкие, но не глубокие, потертые тумбочки по бокам. На одной стояла большая лампа с рифленым стеклянным основанием. На другом — круглая, из матовой розовой керамики, похожая на ушную раковину, вкрученная внутрь лампочка, загораясь, отбрасывала красивые узоры на стену (как сейчас). На кровати было множество подушек всех форм и размеров, мягкие простыни, которыми я баловала себя, потому что они стоили целое состояние, но ощущались невероятно, и пуховое одеяло, покрытое мятно-зеленым покрывалом с фиолетовыми, розовыми и голубыми цветами.