Загадочная пленница Карибов - Серно Вольф - Страница 48

Бентри съежился на корме «Альбатроса», в полушаге от Хьюитта, который держал и румпель, и шкот. Он был страшно доволен собой, потому что уже два дня как чувствовал, что силы возвращаются к нему. Сначала он ощутил силу в ногах, потом в руках, а теперь и в пальцах. У него были сильные, цепкие пальцы, которые раз что-то ухватив, уже не выпускали. Столько дней его трясла лихорадка, а теперь она отступила, как море отступает во время отлива. И его голова снова прояснилась. Раньше, чем у других, что он с удовлетворением отметил. Раньше, чем у этого выскочки Витуса из Камподиоса, и это было на руку, потому что их планы резко расходились.

Вчера, когда Феба, вся в слезах, качала умирающего О’Могрейна, он был еще слишком слаб, чтобы осуществить свои намерения, поэтому и притворялся, что все еще без сознания. А ему нравилось чувствовать щекой ее упругую полную грудь, он даже представил себе, как будет их тискать, как будет мять окрепшими пальцами ее соски. Но пока с этим надо обождать. Всему свое время, сказал он себе. А сегодня время пришло. Он был уверен, что добьется своего, надо только набраться терпения. Да, быть терпеливым и хитрым.

Первым делом он подумал о погоде. Она ухудшилась, но опасности это не представляло. Ветер усилился и дул порывами. Море покрылось рябью, тут и там набегали белые барашки. За ночь собрались тучи, которые разметались по небу, как тяжелые черные подушки. Когда их прорвет, можно будет набрать пресной воды, а с водой можно и супчик спроворить: Хьюитт, этот птенец желторотый, поймал вчера на удочку парочку жирных тунцов.

Следующей его заботой стали остальные больные. Этим ничтожествам, похоже, по-прежнему плохо. Большинство из них спали или метались в бреду. И прекрасно! Так они не смогут помешать его плану.

А третье, чему он уделил внимание, была Феба, которая раздавала остатки размазни. Напрасный труд! Скоро, скоро она будет давать суп только ему. Что делать с ее подружкой, этой худосочной мышкой, он еще не придумал. На худой конец она тоже баба, и можно оставить ее для разнообразия, когда поднадоест Феба. К тому же она тоже шлюха, а уж шлюхи-то обучены доставлять наслаждение мужчине! Что касается этих двоих, штурмана и плотника, то О’Могрейн отдал концы еще ночью, а Брайд на рассвете откинул копыта. А заметил это пока только он! Бентри довольно хрюкнул: и славненько — двумя ртами меньше. Как бы обернуть это в свою пользу? Он начал прикидывать, и тут застучали первые капли дождя. Дождь!

— Дождь! — воскликнула Феба, остановившись с кормлением. — Простите, парни, придется вам подождать, но Феба обязательно вас покормит, обязательно! — она посмотрела на небо. — Уй, здорово обложило! Будет ливень, хороший ливень. Посмотрим, сколько водички сумеем наловить, а Филлис?

— Да, да, наловить.

— А знаешь что, наш тент здорово натянут, только давай-ка спустим его так, чтоб он провис, понимаешь, Филлис, чтоб набрал воду. Давай развяжем узлы по углам, Филлис, помоги мне! Аай? Черт возьми, ноготь сломала! Получается, Филлис? Нет? И у меня никак, чума его забери!

— Ослабьте шкаторину.

— Что? Кто это сказал? Ты, Хьюитт? Слушай-ка, если лучше знаешь, так сделай сам! Да пошевели задницей, дождь ждать не будет!

Хьюитт, который всю ночь провел у румпеля и теперь прикорнул возле Бентри, встрепенулся.

— Что? Ты мне, Феба?

— Говорю, лучше иди сделай сам, чем советовать!

— О чем ты? Я ничего не советовал, Феба.

— Да я это был, я. Говорю же, ослабьте сначала узлы, — невозмутимо сказал Бентри.

Феба разинула рот, но не могла вымолвить ни слова — редкий для нее случай. Наконец она успокоилась, и дар речи вернулся к ней:

— Ты-ы-ы? Ты, Бентри? А я-то думала, мне мерещится! Так ты оправился? Другие еще в лежку, а ты уже и говоришь нормально.

— Ага. — Голос Бентри звучал абсолютно спокойно, словно иначе и быть не могло.

Он был в возрасте сорока четырех лет, старше всех остальных, и тем не менее именно он первым справился с лихорадкой. Его это не удивляло: выкарабкивался и не из таких передряг. Трижды он переживал кораблекрушения, два из них в Карибских водах, где он долгие годы ходил с пиратами, и на его совести было немало мертвецов. Anno 1571 он сражался в битве при Лепанто. Служил наемником в испанских Нидерландах, целый год провел во французских застенках… Да было чего и похлеще! Но он всегда выходил сухим из воды. Брал хитростью, подлостью, но главное — беспощадностью. Если надо было, он шагал по трупам…

А Феба тем временем ликовала:

— Слышь, Филлис, эй, Хьюитт, ну что скажете? Бентри справился, он справился!

Двое других тоже были рады.

Ливень уже хлестал как из ведра, порывы ветра опрокидывали на шлюпку ушаты воды. «Альбатрос» напрягал все свои силы, а у Хьюитта был полон рот забот, чтобы удерживать его на правильном курсе.

— Увались под ветер на юг, — приказал Бентри. — Он пойдет ровнее.

Хьюитт тут же послушался. Крен «Альбатроса» резко уменьшился. Бентри довольно хмыкнул. Его устраивал и ветер, и южный курс, потому что ему не светило показываться на Карибских островах, где его знала каждая собака, а кое-где он даже был объявлен в розыск. Он был намерен покинуть Антильское течение, которое неизбежно вынесет «Альбатрос» куда не надо. Нет, он поймает Северное пассатное и пристанет к берегам Южной Америки, может, даже Картахены — большого испанскиого города, где можно затеряться.

— Держи этот курс, парень! — сказал он Хьюитту. — А вы там кончайте с узлами!

Короткими скупыми распоряжениями он помогал Фебе и Филлис превратить навес от солнца в ловушку для дождя. А пока девушки еще сражались с тентом, снова обратился к Хьюитту:

— Закрепи румпель и шкот и приляг, парень. Я послежу за курсом.

Благодарный Хьюитт заснул в мгновение ока, а Бентри пополз к мертвецам, мимо кирургика, этого задавалы, который, к счастью, крепко спал. Бросив взгляд на буг, он убедился, что девчонки все еще заняты: они как раз пытались слить воду с тента в бадью. Бентри подтянулся к О’Могрейну и привычным жестом обыскал его карманы. Ничего. Нет, постой! Вот! Что-то есть. Он нащупал маленькую перламутровую коробочку и с трясущимися от жадности руками открыл ее. На донышке лежал крохотный серебряный трилистник. И больше ничего? Ни серебряных, ни золотых монет? Разочарованный, он снова закрыл ее и сунул за пазуху. На шее штурмана обнаружился золотой крест на золотой цепочке. Уже лучше! Бентри бесцеремонно сорвал его.

— Посмотрим, может с плотником повезет больше! — Он сунул руку под рубашку Брайда и начал ощупывать его грудь, когда его спугнул донесшийся с буга восторженный голос Фебы:

— Эй, Бентри, получается! Черт возьми, получается! У нас уже полведра воды, полведра!.. А что это ты делаешь там с Брайдом?

— Я… это… — Бентри срочно скорчил горькую мину. — Проверяю, может, сердце еще бьется… Но нет. Брайд мертв. И О’Могрейн тоже.

— Чего ты мелешь?.. — Лицо Фебы стало похожим на застывшее личико фарфоровой куклы. — Не-е-ет! Не может быть! — Она кинулась что было сил на корму, подняла голову О’Могрейна и прижала к своей груди.

— И вчера было ясно, что они помрут, — холодно заметил Бентри.

— Как ты можешь так равнодушно говорить? Ну что ты за человек?! — Феба подняла на него залитое слезами лицо.

— Я тот, кто выжил, — скривил губы Бентри.

После полудня ветер почти улегся и дождь прекратился. В облаках появились просветы и проглянуло солнце, окрашивая море снова в лазурный цвет и посылая согревающие лучи «Альбатросу».

Бентри час от часу чувствовал себя все здоровее. Довольно ухмыляясь себе под нос, он вольготно вытянул ноги, поскольку места хватало с избытком, после того как под надоедливый плач Фебы и Филлис тела умерших были преданы волнам. Теперь на корме кроме него оставались Хьюитт, который снова сидел за румпелем и это выступло-кирургик, который все еще был без сознания.

Бентри еще раз самодовольно хрюкнул и крикнул на нос заготовленную, хорошо обдуманную фразу: