Фамильные ценности (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 25

— Навсегда, — ответил майор.

Беата заулыбалась, словно это была её личная победа.

Задержались мы с ней всего ничего, но тем не менее бабушка с инором Альтхаузом пришли к какому-то соглашению довольно быстро, потому что догнали нас у дверей в картинную галерею, и бабушка торжественно сказала:

— Мы остаёмся, Каролина.

— Но ты мне так и не ответила, почему я не могла приехать сюда нормально.

— Как почему? — возмутилась бабушка. — Разумеется, предчувствие, что так нельзя поступать. Кто из нас предсказательница: ты или я? Вот то-то. Я не лезу в тонкости твоего дела, а ты не должна меня упрекать, когда я использую свой Дар. — Он отвернулась от меня и взяла под руку хозяина дома. — Манфред, неужели ты здесь ничего не изменил? Это так трогательно…

Бабушка во время просмотра портретов совершила невозможное: после того как она пару раз приложила платочек к глазам со словами «Это так трогательно тут ничего не изменилось. Я словно никуда не уезжала», инор Альтхауз предложил ей уступить собственную спальню.

— Богиня, Манфред, зачем мне твоя спальня? — на удивление кокетливо стреляя глазками, спросила она.

— Разумеется, чтобы ты чувствовала себя совсем как дома, а это может быть только в собственной спальне.

— Но это не моя спальня, Манфред. Я уступила её дочери после смерти её мужа. Бедняжка так переживала, ей всё напоминало этого мерзкого Вальдфогеля.

— Смотрю, ваша бабушка зятя не жаловала, — прошептал майор.

— Он того стоил, поверьте, — так же тихо отозвалась я. — Если мы не остались на улице, то это не его заслуга.

Бабушка тем временем выжидающе улыбалась, но до инора Альтхауза никак не доходили посылаемые ею волны внушения. Всё-таки предвидение слишком далеко от ментальной магии. Бабушка это тоже поняла и сказала:

— Поэтому Манфред, в твоей спальне я не буду чувствовать себя как дома. Она же не моя.

Я поразилась бабушкиной находчивости, а инор Альтхауз повернулся к племяннику и спросил:

— Вальдемар, ты не будешь возражать против переезда?

— Разумеется, нет, дядя.

Инор Альтхауз расплылся в улыбке и повернулся к своей даме:

— Луиза, теперь ты точно будешь чувствовать себя как дома.

— О, Манфред, ты такой чуткий, — всё же прослезилась она.

Кавалера это вдохновило настолько, что он тут же кликнул горничных и поручил перенести вещи племянника. Тот запротестовал:

— Дядя, я вполне могу справиться самостоятельно.

— Комнату всё равно придётся приводить в порядок. И нужно кого-то отправить за вещами наших дам в дом Линденов.

Кажется, инор Альтхауз больше всего боялся, что после всех затраченных усилий дама сбежит, а он уже не в том возрасте, чтобы столько же лет ждать, пока леди фон Кёстнер опять появится рядом.

— Так это, я могу съездить, — невесть откуда вылезла Беата. — Только вы разрешите мне экипажем воспользоваться, а то я за сегодня жуть как устала.

«От распространения сплетен», — продолжила я за неё. Сама она выглядела умирающей от непосильной нагрузки, и инор Альтхауз даже засомневался, не будет ли эта нагрузка чрезмерной для бедной инориты, но потом всё же сказал:

— Хорошо, Беата, скажи кучеру, что я разрешил тебе воспользоваться экипажем.

Майор ушёл переселяться, а я оставила бабушку с инором Альтхаузом вдвоём. Положение моё теперь было несколько неопределённым. Считаюсь ли я нынче экономкой или гостьей дома? Одно я знала точно — обязательства по исцелению майора никто не отменял, но до процедуры было ещё далеко, поэтому я прошла в библиотеку, теперь с полным правом погрузившись в изучение наследства моих предков, которое оказалось весьма занимательным. Пару методик я точно хотела бы попробовать.

В библиотеке и нашла меня бабушка через пару часов.

— Лина, нам нужно переодеться к ужину, — безапелляционно заявила она. — Теперь книги от тебя никуда не денутся.

— Вещи привезли?

— Разумеется. И твои, и мои. Эмилия пока не в курсе нашего переезда, её не было, но, как мне кажется, она будет очень недовольна нашим решением.

— А уж как будет недовольна Катрин.

— Из-за неё Эмилия, главным образом, и переживает. Видишь ли, Катрин считает племянника Манфреда своей добычей.

Она весьма хитро на меня посмотрела, намекая на то, что за некоторую добычу стоит побороться. Но я ни за что не собиралась бороться с Катрин. Если она кому-то нравится, значит, этот кто-то её заслуживает.

— Пусть считает, — согласилась я. — Мы же всё равно через две недели уезжаем.

— Да? — удивилась бабушка.

На её лице явственно проступило разочарование. И это она ещё не видела моего пациента готовящимся к процедуре.

— Договор с лордом фон Штернбергом закончится, — напомнила я.

— Но нам никто не мешает погостить подольше. — Неожиданно бабушка мечтательно вздохнула. — Знаешь, Лина, я словно вернулась в свою молодость.

Она на самом деле выглядела прекрасно. Глаза сияли, а на губах порхала мечтательная улыбка.

— Мне кажется, инор Альтхауз хотел бы, чтобы ты осталась здесь навсегда на правах хозяйки дома, — заметила я.

Бабушка задумчиво хмыкнула, но не стала ни соглашаться с моими словами, ни отрицать очевидного.

— Пойдём, Лина, поможешь мне выбрать платье, — сказала она и заговорщицки подмигнула.

И только тут я вспомнила, что теперь у меня появился свободный доступ к ещё одному тайнику. Причём, чтобы нас не засекли, достаточно будет всего лишь закрыть дверь в спальню на ключ. Это мы сразу и сделали, как вошли.

Меня удивило, насколько преобразилась спальня после того, как из неё выселили майора. Раньше она была, вне всякого сомнения, мужской, а сейчас неожиданно стала женской. И дело было даже не в платьях, разложенных на кровати, и не в букете роз в вазе на элегантном бюро, а в чём-то, неуловимо изменившем сам дух комнаты.

Бабушка подёргала за ручку дверь, убедилась, что та не откроется в самый неожиданный момент, и сказала:

— Ну же, Каролина, не тяни, открывай. Я тебе создала все условия. Ловко я придумала, да? Что бы ты без меня делала, а?

— Устроилась бы помощницей к какому-нибудь целителю на остаток лета, — напомнила я. — А теперь я осталась без честно заработанных денег, потому что мне у инора Альтхауза будет неудобно просить жалованье.

— Почему это?

— Потому что мы теперь тут гостьи.

— Одно другому не мешает. Зря Манфред рассчитывает, что может сэкономить на моей внучке, — воинственно нахмурилась бабушка.

— Вряд ли он об этом вообще думал.

Я подошла к камину. Странное дело, я сейчас боялась куда больше, чем когда пробиралась к нему ночью. Наверное, тогда весь страх ушёл на то, чтобы не попасться, а сейчас он был сконцентрирован на том, что не получится.

Бабушка подошла и встала у меня за спиной, намекая, что уж кто-кто, а она всегда меня поддержит. Я собралась, отправила в стену короткий пасс с нужным словом и в награду получила открывшийся тайник. Совершенно пустой тайник.

— Как это? — разочарованно выдохнула бабушка и полезла проверять лично. Она пошарила внутри, убедилась, что глаза её не обманули. — Ничего, надо же. Как такое может быть? Лина, возможно, здесь что-то активируется именно на кровь фон Кёстнеров?

Я скептически хмыкнула, но рукой в тайнике поводила, тоже ничего не нащупав. Тайнику было совершенно всё равно, кто его обыскивал — фон Кёстнер или нет.

Бабушка отстранила меня и начала простукивать стенки тайника, словно надеялась, что к ним что-то прилипло и непременно отвалится, если приложить усилий побольше. Наконец она уверилась в полной бесполезности этого занятия.

— Закрывай, — скомандовала моя ближайшая родственница и тяжело вздохнула. — С прискорбием признаю, что нас обворовали.

— Будет точнее сказать, что обворовали инора Альтхауза, — заметила я. — Если только освобождение тайника не случилось ещё тогда, когда домом владела наша семья.

— Ты разве не видишь, что здесь совершенно нет пыли?