Гончие Бафута - Даррелл Джеральд - Страница 39
- Предыдущая
- 39/66
- Следующая
Какое горькое разочарование! Я почувствовал, что Африка, этот огромный, таинственный континент, меня предала. Взамен моего сочного сюжета с колдуньями и чудодейственными зельями, полными усов леопарда, передо мной разыгралась зауряднейшая семейная ссора с обычными участниками: ленивая жена, голодный муж, неприготовленный обед и теща, которая, как и положено тещам, суется не в свое дело. Я вновь занялся своим зверинцем, но не сразу мне удалось отделаться от ощущения, что меня обманули. Больше всего досаждала мне мысль о теще.
Вскоре после этого случая на веранде и вокруг нее вновь поднялся переполох, в котором главную роль играл я, но только очень нескоро сумел я по достоинству оценить смешную сторону этого происшествия.
Вечер стоял прекрасный, и стайки узких, пушистых облачков собирались на западе – ясно, что закат предстоит великолепный! Я только что допил заработанную тяжким трудом чашку чаю и в лучах закатного солнца сидел на верхней ступеньке лестницы, пытаясь научить невероятно глупого бельчонка сосать молоко с ватного тампона, намотанного на конец спички. На секунду я прервал эту мучительную работу, поднял глаза – и увидел, что по дороге вперевалочку шагает толстая пожилая женщина. На ней была одна только совсем узенькая набедренная повязка, в зубах зажата длинная, тонкая черная трубка. На макушке поверх коротко остриженных седых волос торчал крохотный калебас. Женщина остановилась у подножия моей лестницы, выбила трубку и аккуратно повесила на веревку, обмотанную вокруг ее обширной талии, потом стала подниматься по бесконечным ступеням ко мне на веранду.
– Здравствуй, мамми, – окликнул я.
Женщина приостановилась и широко улыбнулась мне.
– Здравствуй, маса, – отозвалась она и продолжала с трудом передвигаться со ступеньки на ступеньку, задыхаясь и шумно переводя дух от усталости.
Наконец она добралась до меня, поставила калебас к моим ногам и, пыхтя, привалилась к стене всем своим жирным телом.
– Устала, мамми? – спросил я.
– А, маса, я стал много жирный. – объяснила она.
– Жирная! -возразил я с негодованием. – Совсем тыне жирная, мамми. Ты ничуть не жирней меня.
Толстуха громко захихикала, и ее огромное тело затряслось.
– Нет, маса, ты надо мной смеяться.
– Нет, мамми, я верно говорю, ты еще совсем худенькая.
Женщина откинулась к стене и затряслась от смеха – это она-то худенькая! Все ее громадное тело колыхалось. Наконец она немного успокоилась и указала пальцем на калебас.
– Я тебе принести добыча, маса.
– Какая же это добыча?
– Змея, маса.
Я вынул затычку и заглянул в калебас. На дне свернулась в кольцо тоненькая коричневая змейка, дюймов восьми в длину. Я сразу решил, что это слепозмейка – вид безглазой змеи, которая проводит свой век, зарывшись в землю. Слепозмейки внешне напоминают английскую веретенницу и совершенно безвредны. У меня уже набрался целый ящик этих пресмыкающихся, но мне так понравилась веселая толстуха, что не хотелось ее огорчать, отказавшись от ее "добычи".
– Сколько ты хочешь за эту добычу, мамми? – спросил я.
– А, маса, ты мне платить сколько знаешь.
– А змея не ранена?
– Нет, маса, он здоровый.
Я опрокинул калебас вверх дном, и змея выпала на гладкий цементный пол. Женщина с удивительным для такой толстухи проворством метнулась в другой конец веранды.
– Он тебя кусать, маса, – предостерегла она.
Джейкоб, который явился поглядеть, что тут происходит, бросил на нее испепеляющий взгляд.
– Ты разве не знать, маса не бояться никакой яд, – сказал он. – У маса есть особый лекарство, и такой змея его не кусать.
– А-а, вот как? – сказала женщина.
Я наклонился и подобрал слепозмейку, собираясь получше разглядеть ее и убедиться, что она цела и невредима. Я осторожно взял ее двумя пальцами, и она обвилась вокруг моего указательного пальца. Взглянул на нее и очень удивился: на меня смотрела пара больших блестящих глаз, а ведь у слепозмеек глаз не бывает. Изумленный таким открытием и все еще, как дурак, небрежно держа змею в руке, я обратился к Джейкобу:
– Смотри, Джейкоб, у этой змеи есть глаза!
И вдруг понял, что так беспечно держу в руке вовсе не безвредную слепозмейку, а какую-то совсем не известную мне змею и понятия не имею, на что она способна. Я уже хотел разжать руку и бросить змею на пол, но не успел – она плавно повернула голову и запустила зуб в мякоть моего большого пальца.
Не припомню, чтобы я еще когда-нибудь испытал подобное потрясение. Сам по себе укус был пустяковый, всего лишь булавочный укол, но сразу же началось легкое жжение, как после комариного укуса. Я вмиг бросил змею и изо всех сил стиснул палец, так что кровь потекла из ранки, и пока я его сжимал, мне на ум пришли три обстоятельства: во-первых, в Камеруне нет сыворотки против змеиного яда; во-вторых, до ближайшего врача не меньше тридцати миль; в-третьих, мне не на чем до него добираться. Эти мысли отнюдь не прибавили мне бодрости, и я стал ожесточенно высасывать кровь из ранки, сжимая основание пальца как можно крепче. Потом оглянулся вокруг и увидел, что Джейкоб куда-то исчез; я готов был заорать от ярости, но тут он бегом вернулся на веранду, в одной руке у него была бритва, в другой – бинты. В лихорадочной спешке я стал объяснять ему, что делать, и Джейкоб из всех сил стянул повязку вокруг моего запястья и ниже локтя, а потом учтиво, чуть ли не с поклоном, подал мне бритву.
Никогда в жизни я не представлял себе, сколько решимости требуется человеку, чтобы полоснуть себя бритвой, и до чего она, бритва эта, острая. Мучительные секунды я медлил в нерешительности, потом полоснул себя по руке бритвой – и, как оказалось, глубоко разрезал палец в полудюйме от ранки, то есть там, где от разреза не было никакого толку.
Я попробовал еще раз – примерно с тем же успехом – и мрачно подумал: если я не умру от укуса змеи, то, оказав себе такую "первую помощь", вполне могу истечь кровью. И начал со злостью перебирать в памяти все книги, которые я в свое время прочитал, где говорилось, что надо делать, если тебя укусила змея. Все эти книги без исключения предписывали сделать надрез поперек ранки, на всю ее глубину, насколько в тело проник ядовитый зуб. Предписывать такое очень легко, а вот успешно последовать этому совету, когда режешь собственный палец, – далеко не так просто. Я вовсе не хотел опять и опять рубить себе руку в надежде, что рано или поздно все-таки попаду по ранке, а значит, оставался единственный выход: я аккуратно приложил лезвие к месту укуса и, скрипя зубами, надавил и сильно потянул бритву. На этот раз все получилось как надо, кровь брызнула во все стороны, Теперь, вспоминал я, надо пустить в ход марганцовку, и я всыпал несколько кристалликов в зияющую рану и обернул руку чистым носовым платком, К тому времени запястье и железки у меня под мышкой уже основательно вспухли и в пальце начались острые боли, точно стреляло, хотя было это от укуса или от моего врачевания – сказать трудно.
- Предыдущая
- 39/66
- Следующая
