"Фантастика 2023-127" Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Васильев Сергей Александрович - Страница 35

Алиса продолжала ругать этого Айвазика, Айвазик раньше был гораздо лучше, рисовал город. Старый, само собой. Потом испортился и стал чудищ рисовать, да так хорошо, что все пугались, а дети спать не могли, и всем это так не нравилось, что его изгнали, и он стал свободным художником и живет теперь на Мосту.

Я шагал за ней. Шея у меня болела. Распухла и растерлась о жесткий воротник, не знаю с чего, укусил, может, кто. Алиса заметила. Глазастая, хорошее качество. И предчувственность развита, опасность предвосхищает. Пропустила немного вперед, я обернулся, она вскинула мазер, мне в глаз нацелила.

— Что опять?

— Раздевайся!

— Зачем?

— Раздевайся! Что это ты шеей дергаешь? Не болит?

— Натер, кажется…

— Все равно раздевайся. И пуляло в сторону отложи. А если за топор или за ножик возьмешься… Не рекомендую.

Я пожал плечами. Прислонил карабин к машине, стал раздеваться, без резких движений, чтобы Алиса не испугалась. Сначала комбез расстегнул, затем куртку, достал блохоловку, блох почти не было.

— А это? — кивнула Алиса

— Блохоловка, — объяснил я. — А это власяница.

— Вшей, что ли, ей умерщвляешь? — с презрением спросила Алиса.

— Не вшей, а блох, вшей у меня не водится. А умерщвляю плоть.

Алиса покивала.

— Ну да, я забыла, ты же из Рыбинска. Умерщвляешь плоть, чтобы возвысить дух, все понятно. Это убожество тоже снимай.

Я снял власяницу.

— Мать-тьма, а это-то что?!

На всякий случай Алиса даже назад шагнула.

— Вериги. Две на ребрах, одна в плече. Это для…

— Психи вы там, в Рыбинске! Это оттого, что рыбой все время питаетесь. В рыбе черви живут мелкие, они в голову по крови заползают и мозг точат. Вот от этого вы такие и дураки… Шею покажи.

Я показал шею.

— Не, вроде бы ничего… — сощурилась Алиса. — Шейкер не так начинается, действительно натер. Одевайся давай, рыбоед.

Торопиться я не стал, достал из рюкзака пороховую настойку, протер шею.

— Слушай, а ты на самом деле сюда за невестой пришел? — поинтересовалась вдруг Алиса. — Ты на самом деле дурак?

Я промолчал.

— Не чешись, — успокоила Алиса. — Почти пришли уже, сейчас вниз спустимся, праведник… Тут уже рядом, вон за тем домом.

Улица закончилась, и я сразу почувствовал пространство. Пустоту, она всегда угадывается. Папа тоже почуял, заскреб лапой.

— Южный порт, — с какой-то гордостью сказала Алиса. — Вот.

Никогда таких ям не видел. Огромная, даже невероятная, наверное, в несколько километров шириной, а в длину вообще краев не видно. Дна в этой яме вовсе никакого не виделось — один железный мусор. Машины. Корабли — и большие и маленькие, некоторые лежали на боку, другие точно плыть готовились, а третьи были разорваны на части — мне это больше всего не понравилось, как будто какой-то страшный малыш баловался со своими игрушками, поломал и бросил за ненадобностью. Поезд. Самый настоящий, вагоны покорежены, лежит, изогнувшись, как дохлая гусеница. То ли сверху свалился, то ли из-под земли выскочил, непонятно.

Вертолет. Целый почти, без винтов, конечно. Стоит, стекла вроде бы целые. Вертолет — редкий продукт, не встретишь часто, все растащили давно. Потому что металл хороший. А лопасти и подавно — материал ценнейший, можно мечи вытачивать. Легкие и высокой убойной силы.

Растительности никакой. Да и во всем Порту тоже, железо кругом, ни травинки, ни кустца, на другом краю ямы деревья высохшие ветками растопырились.

Осыпавшиеся здания по краям ямы, а еще острые треугольные штуки, похожие на краны, наверное, это и были краны, только поломанные, и другая техника, уже ни на что не пригодная. Много и навсегда.

— Тут и есть вход, — сообщила Алиса. — В Нижнее Метро. Но без меня ты его никогда не найдешь, он тайный. Секретный то есть.

— Ага, — вздохнул я. — Так оно все и есть…

— Точно тебе говорю, неприступный совсем. Дождемся Соню и вниз полезем.

Мне место не очень нравилось, просторно слишком, просторы хороши средней просторности, а здесь перебор.

Алиса уже направилась к яме.

— Дождемся, — повторила она, — тут местечко есть специальное, ждать хорошо, спокойно.

Мы принялись обходить яму по правому краю. Тяжело оказалось обходить — улица была забита машинами, причем как-то в два уровня, лежали друг на друге, как они умудрились так, не представляю. Сбоку и то не оставалось никакого места, приходилось по крышам лезть, что опасно, провалишься в ржу, кровь полыхнет антошкой, скончаешься в муках. Но Алиса знала путь, ступала по крышам уверенно, не провалились, вышли к кранам.

Я подумал, что больше всего эти краны, наверное, напоминают богомолов, такие же поломанные и неприятные. Машины вокруг, опять машины, прожухшие корпуса, без покрышек, насыпаны кое-как. Я сунулся было первым в эту мешанину, но Алиса поймала меня за плечо.

— Не, — сказала она. — Тут надо аккуратно… Вон к тому, видишь, справа лестница…

Мы двинулись к вон тому, самому высокому, Алиса полезла первой, предварительно выдала мне резиновые перчатки и обрезанные резиновые сапоги. И сама то же надела. Оказалось, что перчатки и сапоги как раз кстати, примерно на половине пути и без того круглые ступени лестницы стали еще и скользкими. Какой-то жир, без запаха и без цвета, скользкий чрезвычайно. Предусмотрено все. Если кто попытается влезть так, без сапог и перчаток, наверняка сорвется. И в лапшу, я никогда не пробовал лапшу.

Наверху имелась решетчатая площадка, на ней стоял старый диван. Настоящий, кожаный, объеденный с левой стороны всего- то чуть. Наверху жестяной зонтик. Золотой шарик. Несколько пластмассовых стульев, я сел.

Яма. Туча. Болтается в небе.

— Тут море было, — объяснила Алиса. — Корабли по нему плавали — вон, видишь, валяются?

— А потом?

— Потом под землю ушло. В Верхнее Метро, затем по шахтам вниз.

Алиса показала пальцем в землю.

— После Воды сверлили. Думали, если еще одна Вода приключится, воду вниз сбросят.

— В Московское Море? — уточнил я.

— Не знаю, может. Только вообще вся вода вниз убежала. И из рек тоже. Вернулась в землю. Ручейки остались, мелкие совсем. Да лужи.

— А ты эти шахты видела?

Алиса пожала плечами.

— Они все на Западе, — кивнула она. — За Третьим Кольцом. На нашей стороне две всего.

— Так видела?

— Издалека. К этим шахтам лучше не подходить близко.

— Почему?

— Шахтеры.

Это Алиса произнесла шепотом.

— Когда все началось, многие в метро спасаться стали. Те, кто в Верхнем, сразу почти погибли…

— Почему? — перебил я.

— Кто ж в метро спасается? Входы на каждом шагу, вентколодцы, каверны везде — при Воде грунт оседал, некоторые улицы целиком проваливались. Водой затопило, газом пожгло, потом твари полезли. На Динамо целое кладбище под землю провалилось, представляешь, что там было? Целые тоннели труперов. Не, Верхнее Метро — гиблое место. И потом там темно везде, как жить?

— А в Нижнем?

Алиса улыбнулась.

— В Нижнем светло, его крепче делали. Там стенки сами по себе светятся — это раз, и на стопах электричество всегда есть. Так что умные спасались в Нижнем Метро. Конечно, туда тоже поналезло… Но немного. А затопленности там и вовсе никакой нет, сушь.

— А шахтеры?

— Шахтеры? Шахтеры думали, что они вообще самые-самые умные. Они знали, как там под землей все устроено, и хотели в своих шахтах спрятаться. И спрятались. Но только зря совсем.

Алиса поежилась, будто у нее тоже вериги имелись. Или шея была натерта.

— Укрыться-то они там укрылись, но не спасло это их…

Она замолчала.

— Их тоже погань достала? — спросил я.

— Неизвестно, кто их достал. И что с ними случилось. Но они… Они изменились. То есть теперь они не совсем уже и люди. Не знаю из-за чего. У нас некоторые считают, что они там свихнулись внизу. От темноты, от недостатка кислорода. Там пещеры, кажется. И потом…

Алиса плюнула.

— Там вроде микробы какие-то живут. Древние, которые миллиард лет назад еще были. И они могли шахтеров… Не знаю. Знаю, что к шахтам этим никто подходить не хочет. И что люди пропадают.