Тренер: молодежка. Книга 2 (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 5

Вон из-за нее пропустил финальный удар Пчелы. Парни тем временем играть закончили, Пчелкин забил. Это я понял по его крайне самодовольной роже и приготовлениям пацаном к наказанию после проигранного спора. По итогу 8 человек при пробитии пенальти оказались эффективнее, чем 6. И это при наличии в команде Осипова Миши Баграмяна. Кстати о Мише — у Баграмяна было целых две попытки подойти к точке и обе он профукал. С нервами не справился. Теперь вот стоял красный, как вареная свекла. Злился. Ну злиться тут можно только на самого себя. Вон Ануфриев все свои попытки реализовал и ничего. Но не об этом разговор — так то жоп в у команды Осипова всего шесть, а желающих пенальти пробить, только теперь не по воротам, желающих восемь.

Девять.

Вон Димка Вербный тоже решил к счастью подмазаться. Зря что ли на воротах стоял?

По итогу все шестеро выстроили в линии в штрафной площадке, лицом повернулись к воротам. Начался спор с какого расстояния будут бить.

— Пенальти пробивали с одиннадцати шагов, значит подсрачники тоже с одиннадцати, — заявил Пчелкин в ответ на возражения, что расстояние необходимо сделать большим 11 метров.

И с этими словами, давая понять, что возражения не принимаются — взял в руки мяч и пошел отсчитывать шаги, демонстративно вслух:

— Раз, два…

— Ты можешь помидорами шевелить быстрее! — поторопили его со спины.

— Щас договоритесь и будет не одиннадцать шагов, а десять! — остудил Ануфриев. — Лучше исходные позиции занимайте!

Заняли.

— Че вы как не родные, нагибайтесь! — Пчелкин расстояние отмерил.

Мяч поставил. Проигравшие скрипя сердцем раком встали и искоса через плечо на Пчелу поглядывали. Тот разбежался так, как будто не бить хотел, а забег устраивать. Размял шею и понесся, как взбесившийся гиппопотам на мяч.

Херакс!

Зарядил пыром.

— Ай!

Осипов на мягкое место схватился — мяч прилетел ровно туда, куда целил Пчелкин.

— Извиняюсь, я не специально, — заржал он, удовлетворив реваншизм.

— Пошел ты!

Следующим к мячу подошел Пашка Ануфриев, я думал, что он Баграмяна будет выцеливать, но Паша по мячу не ударил, а все равно что погладил и тот совсем уж слегка врезался в заднюю точку Прокофьева. Пощадил.

Ну дальше били другие пацаны, которым, как и Пчеле хотелось всадить побольнее кому-нибудь из стенки. Не потому что они претензии к сопернику какую-то имели, а потому что пацаны и им вот это все просто по кайфу. Да и что таить, будь на их месте команда Осипова, то те жалеть бы никого не стали. Вот и эти не жалели. Никого.

Ничего особо интересного в том, чтобы описывать, как парни отсушивают задницы мячом другим парням — нет. Скажу только, что досталось каждому, кто стоял в стенке. Целым никто не ушел. И все стояли

В стенке остался Баграмян, которому, надо признать, фартило не только на футбольном поле, но и в жизни. После восьми ударов мяч попал куда угодно, но не в Мишу. Исправить ситуацию взялся Дима Вербный. Он, не снимая вратарские перчатки, подошел к точке.

— Может ну его, Димон, — предложил Баграмян, пытаясь сбить у вратаря настрой. — Оно тебе точно надо?

Настрой у Вербного не получилось сбить в игре, ничего путного не вышло сейчас. Вратарь не стал вступать в полемику и с завидной точностью попал в Баграмяна.

— Ох ты ж… — Мишка пружиной распрямился.

На этом закончили. Я велел пацанам идти мыться, а потом собираться на ужин до которого оставалось порядка получаса.

Примечательно было то, что уже расходясь Пчела и Ося пожали друг другу руки и даже обнялись. Конфликт был исчерпан. Да, вот так иногда тоже бывает — чтобы парни друг другу бросили краба, надо устроить обмен поджопниками. Романтика футбола.

Парни, обсуждая сегодняшнюю вечернюю тренировку двинулись в административный корпус. Все возбужденные, на эмоциях, уже договаривались при первой же возможности устроить реванш. Команда Осипова, особенно сам Ося и Баграмян, хотели во чтобы то ни стало отыграться. Похвальное желание. Я проводил парней взглядом. А сам бросил взгляд на полисадник с розами, тот самый, который пивом облил.

Подошел.

Огляделся, чтобы не дай бог Оксана Вадимовна не видела, и сорвал с грядки цветок, став счастливым обладателем красной розы. Ее я для Аннушки сорвал, которая после той ночи не разу со мной так и не заговорила. Ну а что, девчонка она совсем юная, впечатлительная и слухи, которые в лагере ходят, близко к сердцу воспринимает. Розой, мне хотелось Аню порадовать, пусть улыбнется хоть… да и что греха таить, женщинам, когда они злые лучше подальше держаться от плиты — едва невкусная получается. А вкусно поесть я всегда был в первых рядах.

Я сорвал цветок, пошел было в столовую, чтобы немногим ранее начала ужина с Аней повидаться. Но на половине пути остановился — увидел, что Пупс не прикрыла за собой ворота. Проходной двор в «Колоске» нам был без надобности. Поэтому я решил сходить и ворота закрыть. Уж не знаю, может Елена Анатольевна не надолго хотела отлучиться, раз ворота не прикрыла, но не обломится — позвонит. Или через забор пусть перелезает, открывать пойдет Оксана Вадимовна и Ленке тогда придется рассказать, где она была.

Вообще, конечно, я с тех пор как мы на стадион с ребятами съездили, Пупса не узнаю. Раскисла, сама не своя, лица на девушке нет…

С этими мыслями подошел к воротам и собрался закрыть. Но замер. Услышал как издалека доносятся голоса. Кто-то на повышенных тонах разговаривал. Что говорят не разобрать, но по интонации очевидно — ругаются.

Заинтересовался, тем более один из голосов принадлежал Ленке. Вышел за ворота, и почти сразу увидел припаркованную у обочины девятку. Все как надо, вишневого цвета, намыта, аж блестит. «Доресталинговый» вариант, без длинных передних крыльев.

Неподалеку от девятки стояла парочка. Гусь, да гагарочка — сладкая парочка? Кому еще придет в голову прятаться на обочине у летнего лагеря, как невлюбленным. Но нет. У девятки стояла Ленка, а напротив нее тот самый «золотой мальчик» со стадиона, с которым у меня так и не состоялось встречи. Перед глазами у меня разыгрывалась сцена ревности, которую закатывал Елене Анатольевне этот не очень приятный на мой вкус человек.

— Я не хочу тебя больше видеть, — шипела Ленка. — Больше не приезжай.

— Кончено будет тогда, когда я сам этого захочу, — шипел в ответ тип. — Я тебе говорил завязывать с этой своей программой с детдомовцами?

— Мне теперь неинтересно, что ты говорил. Между нами все кончено!

— Ты совсем тупая дура⁈ Что у тебя с этим Ануфриевым? Позови его сюда, морду начищу!

Я слушал вот этот словесный пинг понг. То ли Ленке все это нравилось, то ли она реально не понимала как избавиться от навязчивого поклонника. Хотя… судя по тому, что Елена Анатольевна не захотела от меня помощь какую-либо принимать, она была отнюдь не прочь испытывать раз за разом острые ощущения производства мажорчика на вишневой девятке. Насчет того, чтобы Пупс позвала Ануфриева, я как-то очень сильно сомневался, что этот неприятный типочек действительно искал с Пашей встречи. Плохо такая встреча могла закончится.

— Сколько раз тебе повторять, у меня с ним ничего нет! Не было и быть не может, Павел мой ученик! — зачем-то пыталась оправдаться Ленка.

Ну вот, спрашивается, зачем перед этим козлом оправдываться? Я бы на месте Пупса в его наглую харю плюнул, послал и ушел. Но Елена Анатольевна зачем-то продолжала разговор.

— Ученик, как же, он тебя трахает!

— Слова выбирай. И думай, что говоришь!

— Что думать — я уже подумал! Думаешь я не видел, как эти дебилы малолетние на тебя смотрят?

— Они ничего лишнего себе не позволяют!

— А откуда мне знать, что не позволяют, я такой шалаве как ты больше не верю!

— Тебе не стыдно так говорить, после того, что ты сделал? — мне показалось, что голос Ленки дрогнул.

— Говорю, зови Ануфриева сюда.

— Пошел ты… не трогай его! — я, конечно, не сторонник, чтобы женщины в диалоге с мужчиной позволяли себе вот такого рода посылания, но на мой взгляд по другому этот мажорик просто не понимал.