Англо-Бурская война (1899–1902) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 7
- Предыдущая
- 7/207
- Следующая
В течение двадцати пяти лет после Сэндриверской конвенции бюргеры Южноафриканской Республики вели напряженное и бурное существование, непрерывно сражаясь с неграми и, время от времени, друг с другом, иногда совершая неудачные нападения на небольшую голландскую республику на юге. Субтропическое солнце производило новые ферменты в спокойной фризской крови, создавая народ, который соединил темпераментность и раздражительность юга с грозной стойкостью севера. Страстная энергия и горячие амбиции порождали междоусобицы и соперничество, достойные средневековой Италии, и история раскольнических маленьких общин живо напоминает главу из Гвиччардини[8 ]. Последовала дезорганизация. Бюргеры не желали платить налоги, и казна была пуста. Одно агрессивное племя кафиров угрожало им с севера, зулусы – с востока. Английские сторонники преувеличивают, представляя, будто наше вмешательство спасло буров, поскольку нельзя прочесть их военную историю и не увидеть, что они являлись достойными соперниками зулусам и секукуни вместе взятых. Однако, безусловно, масштабное нашествие надвигалось, а разбросанные фермы были так же открыты для кафиров, как наши фермерские усадьбы в американских колониях, когда индейцы выходили на тропу войны. Сэр Теофилес Шепстон, британский комиссар, после трехмесячного изучения разрешил все вопросы формальной аннексией страны. Тот факт, что он овладел ею отрядом человек в двадцать пять, показывает его искреннее убеждение в том, что не следует опасаться какого-либо вооруженного сопротивления. Таким образом, тогда, в 1877 году, была полностью аннулирована Сэндриверская конвенция и открыта новая глава в истории Юга.
В тот момент не чувствовалось какого-либо сильного неприятия присоединения. Людей угнетали проблемы, они устали от раздоров. Президент Бюргере подал официальный протест и поселился в Капской колонии, где получал пенсию от британского правительства. Меморандум против аннексии собрал подписи большинства бурских жителей, однако существовало значительное меньшинство, которое придерживалось противоположной точки зрения. Сам Крюгер принял оплачиваемую должность при правительстве. Все говорило за то, что люди, если управлять ими разумно, успокоятся под британским флагом. Утверждают даже, что они сами попросили бы о присоединении, если бы мы немного повременили. При безотлагательном учреждении конституционного правительства, возможно, даже самые непримиримые из них склонились бы к тому, чтобы исторгать свои протесты в избирательные урны, а не в тела наших солдат.
Однако империи всегда не везло в Южной Африке, и в этом случае – особенно. Хотя и не по недобросовестности, а просто вследствие загруженности и медлительности, данные обещания не были выполнены безотлагательно. Наивные простые люди не понимают методов наших дипломатичных ведомств и считают уклончивость бюрократизмом и тупостью. Если бы трансваальцы подождали, они бы получили свой фолксраад и все, чего желали. Однако британскому правительству требовалось уладить некоторые другие местные вопросы, избавиться от секукуни и разбить зулусов, прежде чем приступать к выполнению своих обещаний. Эта проволочка вызвала острое негодование. К тому же мы неудачно выбрали губернатора. Бюргеры – простодушная братия, и они любят время от времени посидеть за чашечкой кофе с неравнодушным человеком, который старается ими руководить. Триста фунтов стерлингов в год на кофе, выделяемые Трансваалем своему президенту, отнюдь не проформа. Мудрый руководитель будет разделять дружелюбные и демократичные обычаи народа. Сэр Теофилес Шепстон делал это. Сэр Оуэн Ланион – нет. Не было ни фолксраада, ни кофе, и народное недовольство быстро нарастало. За три года британцы разбили две угрожавшие стране орды дикарей. Финансы тоже были восстановлены. Аргументы, делавшие присоединение привлекательным, были ослаблены той самой властью, которая больше всего была заинтересована в их усилении.
Нельзя переусердствовать в подчеркивании, что при этой аннексии, отправной точке наших проблем, Великобритания, как бы она ни ошибалась, не имела явного эгоистического интереса. В те дни еще не было ни копей Ранда, ни чего бы то ни было, чтобы прельстить самых алчных. Пустая казна и две войны с аборигенами – вот все, что мы получили. Все действительно считали, что страна находится в чересчур расстроенном состоянии, чтобы управлять своими делами, и превратилась, вследствие слабости, в кошмар и угрозу для соседей. В нашем поступке не было ничего низкого, хотя он, возможно, являлся и опрометчивым, и своевольным.
В декабре 1880 года буры восстали. Каждая ферма выставила своих стрелков, место сбора находилось возле ближайшего британского форта. По всей стране фермеры взяли в осаду наши небольшие отряды. Стандертон, Претория, Почефстром, Лиденбург, Ваккерстроом, Рустенберг и Марабастад – все были окружены, и все продержались до конца войны. На открытой местности нам везло меньше. Под Бронхорст-Спруитом небольшой британский отряд захватили врасплох и расстреляли без потерь со стороны противника. Оперировавший хирург оставил запись, что в среднем количество ран составило пять на человека. Под Лаингс-Неком уступавшее в численности соединение британцев предприняло попытку взять штурмом высоту, удерживаемую бурскими стрелками. Половина наших солдат погибла и получила ранения. Исход столкновения под Ингого можно назвать неопределенным, хотя мы понесли более тяжелые потери, чем враг. И наконец, поражение у Маджуба-Хилл, где на горе четыреста пехотинцев были разбиты и сброшены толпой снайперов, которые подошли, скрываясь за камнями. Все эти события являлись не более чем столкновениями, и если бы за ними последовала конечная британская победа, их теперь вряд ли бы кто-нибудь помнил. Однако факт в том, что эти столкновения достигли своей цели, что и придало им преувеличенное значение. В то же время они могут возвещать о наступлении новой военной эры, потому что сделали очевидным факт, – правда, слишком плохо нами усвоенный, – что солдата делает стрельба, а не строевая подготовка. Поражает, что, получив такой опыт, британские военные власти продолжали предоставлять для стрельб только триста патронов в год и поощрять механистическую стрельбу залпами, которая не подразумевает никакой конкретной цели. С опытом первой бурской войны, немногое было сделано (как в тактике, так и в стрелковом деле), чтобы подготовить солдата ко второй. Значение конного стрелка, меткая стрельба на разную дальность, искусство укрываться – на все одинаково не обратили никакого внимания.
- Предыдущая
- 7/207
- Следующая
