Палеонесская дева (СИ) - Богатков Сергей - Страница 19

— Я помогаю Божко с документы ордена. Извини, но он там тоже один со всем не справляется.

В ответ управительница тяжело вздохнула.

— Я просто устала, Дьюк. Устала, понимаешь?

Дьюк не знал, что сказать. Конечно же, он понимал. Ему-то было хорошо, вроде, как и занят работой на должности и учебой. И остается довольно-таки много времени на свои личные дела. А в детстве-то он думал, что лорды и управители ничего не делают, кроме как развлекаются пьют, едят и спят. И иногда, раздают указания. Наверняка, и Камилла так тоже думала.

— Ты сама сказала, что эти два года пройдут не заметно, оглянуться не успеешь, — напомнил Дьюк. — И сама решила, что хочешь остаться и принять это бремя.

В ответ Камилла горько усмехнулась.

— И правда, как же я могла забыть? Напоминай мне почаще.

Уже полностью раздевшись и оставшись в ночной белоснежной рубахе с кружевами, она легла и накрылась одеялом с головой, давая понять, что не желает никого видеть. Дьюк считал себя отличным переговорщиком, но, когда дело касалось Камиллы, зачастую всё выходило из-под контроля. Он как будто хотел пойти прямо по дороге и сам не замечал, как куда-то поворачивал. Иногда лучше было бы и промолчать. Но он решил сделать ещё попытку подбодрить, снимая одежду, и начал рассказывать об их совместных мечтах, предварительно задув свечи:

— …представь, как мы будем жить в особняке возле красивого озера, отправимся путешествовать и увидим…

На самом интересном месте управительница резко перебила:

— Ты мешаешь мне спать.

Он лег под одеяло, но Камилла и не шелохнулась.

— Ладно, миледи, — Дьюк решил оставить за собой последнее слово. — Я уеду так надолго, что ты выспишься на год вперёд.

Тут она уже зашевелилась, перевернулась, вынырнула из-под одеяла и запротестовала:

— Нет! Даже не смей так со мной поступать.

Голос, хоть и звучал требовательно, но больше напоминал тон ребенка, у которого отняли конфету.

— Не буду, — пообещал Дьюк.

Он обнял её за талию, и Камилла сама придвинулась ближе. А затем, они сами не заметили, как уснули.

Дьюк услышал, как его зовут свозь сон и лениво приоткрыл глаза. Камилла не спала и сидела на кровати, облокотившись на спинку.

— Что случилось?

— Не спится, — сказала Камилла. — Я всё думаю об этом письме. Как считаешь, наше отсутствие там и правда будет означать оскорбление правящего рода?

Дьюк закрыл глаза и попытался снова заснуть. Прогонять сон волнующими разговорами он не собирался, но управительница тут же возмутилась, перейдя с шепота на нормальную речь:

— Ну, вот хрен их побери… похоже, придется завтра ехать в эту Алкорию, или куда там? Как считаешь?

— Не знаю, — сонно пробурчал Дьюк.

Он услышал тяжелый вздох совсем рядом, а затем управительница решилась:

— Ладно, скажи завтра Мейсону с утра, что занятия отменяются, хорошо? Поедем в Алкорию.

Дьюк пробурчал в знак согласия и уже понял, что заснуть становится проблематично. К тому же, организм, получивший за ужином изрядную порцию вина, теперь потребовал пройти справить нужду. Негодующе вздохнув, он всё же встал с кровати и пошёл по своим делам. А для этого нужно было снова одеться и спуститься на первый этаж по винтовой лестнице с разными по высоте ступенями без факела в темноте. На ощупь. Ходил он по этим ступеням не так часто, как Камилла, от того всегда двигался медленно.

И всё так же в темноте на ощупь нужно было найти вход в подвальное помещение, где располагалась комната для самых важных дел.

Сделав наконец свои дела, он медленно пошёл обратно наверх. И по пути услышал, как на втором этаже, где в прошлом был зал для совещаний, кто-то со скрипом подвинул стул. Сначала он подумал, что просто показалось и, может быть, разыгралось воображение. Но, глубоко вдохнув и сконцентрировавшись он без труда почувствовал в зале человека. И заглянул внутрь.

Дьюк любил эту комнату, где почти всё помещение занимал огромный прямоугольный стол и красивые стулья вокруг него. На одном из них сидела Амелия в ночной рубашке совсем одна, поджав колени к подбородку, и просто смотрела в окно, из которого струился лунный свет. Казалось, взгляд её был направлен в никуда, а мысли летали где-то далеко.

— Не спишь?

Она отрицательно покачала головой. На всякий случай Дьюк сел рядом и решил уточнить:

— Если что-то случилось, ты можешь рассказать мне.

Амелия вздохнула и тихо ответила:

— Последнее время я часто просыпаюсь посреди ночи и понимаю, что мне снились родители. Мама и папа вместе, всё хорошо, как раньше. Иногда во сне приходит Лира, и мы долго разговариваем. Она рассказывает мне о всякой ерунде. О каких-то цветах в саду, о том, как была на приеме у императора, о яблоках в медовом соусе. А я сижу и думаю, какая же скукотища, когда она уже замолчит? А потом просыпаюсь и понимаю, что это был просто сон. И почему-то долго не могу уснуть.

— Может, скажешь об этом Камилле?

— Ей некогда.

Амелия ответила резко, но Дьюк уже давно знал, что из-за накопившихся дел управительница не уделяет девочке много внимания. Столько раз Камилла неоднократно грозилась заняться её воспитанием всерьёз или уделить время, чтобы выбраться в город и купить новые вещи, проверить учёбу. Но всё это оставалось на словах.

— Думаю, воспоминания важная штука, — сказал Дьюк. — Наши близкие всегда рядом, пока мы храним их в сердце. Я тоже не забываю о маме. Но не думаю, что твои родители хотели бы, чтобы ты сидела тут в одиночестве и грустила. Хочешь, шутку расскажу?

Амелия попыталась изобразить заинтересованный вид и приготовилась слушать. Хоть и похоже, к ней постепенно возвращалась сонливость.

— В общем, знаешь, что говорит подушка человеку?

Амелия продолжала смотреть всё так же отстраненно и даже слегка удивленно.

— Ты можешь на меня положиться.

— Здорово, — без энтузиазма похвалила она.

Улыбнувшись, Дьюк подал ей руку.

— Решил уложить меня спать?

— Просто провожу и всё. И ты заснешь, обещаю.

— Эх, вот вечно ты меня спасаешь.

Всё же она решилась и встала со стула, чтобы пойти с ним обратно в спальню. Им предстояло подняться на верхний этаж. На узкой винтовой лестнице шаги отдавались глухим эхом. Дьюк медленно двигался вверх и подумал о том, что, живя в постоянной работе и беготне, просто не заметил, как давно прошла вторая половина зимы и так быстро пролетела весна. Уже снова наступало лето. Прошёл почти год с того момента, как он впервые здесь оказался. А ведь ещё совсем недавно он удивлялся, насколько замок огромный и необъятный.

Амелия шла молча и только перед самой дверью в свою комнату тихо спросила:

— Ты не замечал, что последнее время дома стало как-то мрачно и тихо?

— Камилла же уволила половину слуг.

— Я не совсем об этом, — сказала она. — Но, в общем, ладно… Доброй ночи, Дьюк. Спасибо, что проводил.

С детства Дьюк привык вставать рано и потому, просыпаясь, часто заставал Камиллу спящей. Не зря она жаловалась на то, что вечно просыпается одна. Он уезжал в орден рано утром, а чуть позже Амелия завтракала и сразу же шла на занятия. И несколько служанок, оставленных на минимально возможное жалование, ходили тихо, словно мыши, лишь бы поменьше пересекаться с управительницей.

Вот и этим утром Дьюк, проснувшись, умылся и пошёл в главный зал, где вовсю накрывала на стол Мирина с парой слуг. Только он сел за стул, как она тут же подошла и любезно подала чашу с вином. Сложно было привыкнуть, но утро в замке начиналось в быстром ритме с самого рассвета, особенно у тех, кто занимается обслуживанием или обеспечением безопасности. То есть, почти у всех.

— Хочешь поесть чего-нибудь? — спросила Мирина.

Дьюк, ещё толком не проснувшись, молча покачал головой, и она загрустила:

— Эх, ну, ты прямо худенький такой. Тебя бы откормить. Обращайся, если что.