Палеонесская дева (СИ) - Богатков Сергей - Страница 16

Её никто не атаковал. Принц повалился на пол, держась руками за кинжал в горле, и тяжело дышал. Дорогой ковёр и одежда обагрились кровью. Даже если вытащить лезвие, смерть наступит неминуемо быстро, а если оставить, то медленно, но верно. Кларисса, как ей показалось, молниеносно сблизилась с принцем, схватившись за рукоятку кинжала, и воткнула ещё дальше, сколько было сил.

— Пап, всё в порядке?

Она обомлела. Голос что донесся из соседней комнаты, на короткое мгновение поверг в ступор. Казалось, вот сейчас Авилина войдет, и беды точно не миновать. Принц не смог ничего ответить, лишь направил испуганный взгляд на бархатный занавес, молча умоляя дочь не выходить. Затем тело обмякло, а рука, державшая кинжал у горла, опустилась на пол. Жизнь покидала крепкое тело. А на глаза Клариссе попалась серебряная толстая цепочка на шее врага.

— Пааааап… — донесся зовущий из другой комнаты голос.

Рывком вытащив кинжал, она сняла цепь, на которой оказался небольшой серебряный ключ, и, забрав оружие, бросилась бежать наутёк. Рывком распахнув двери, Кларисса выбежала в холл, где на неё тут же уставились несколько проходящих мимо вельмож. Они остановились и некоторое время с недоумением смотрели на Клариссу и кинжалы в руках, с которых отчетливо стекала человеческая кровь.

Кто-то закричал, и почти сразу же началась какая-то паника и суета. Веймар возник будто из ниоткуда и, схватив за руку, отвел в сторону, выхватив из руки ключ. Затем едва заметно кивнул охраняющим дверь послушницам. Прямо на глазах Клариссы те достали мечи и принялись резать стоявших неподалёку свидетелей. Привратник надел какую-то странную черную маску, похожую на ту, что носят послушницы, и вручил вторую Клариссе, крикнув тоном, не терпящими возражений:

— Надевай, живо!

Кларисса послушалась. И как только надела маску, из кабинета главы государства раздался крик. Она оцепенела больше от неожиданности, чем от испуга. В этом крике была столько боли и мольбы, сколько она не могла и представить. И, если бы не Веймар, так бы и стояла как вкопанная на одном месте, дожидаясь правосудия.

Привратник повел её прямо по коридорам дворца, в те места, где никогда в жизни не доводилось бы побывать. Кларисса догадывалась, что они идут ко входу на нижний уровень, где располагается тюрьма, и только поэтому старалась не отставать. Вокруг происходило нечто невообразимое. Где-то в холле первого этажа звучали крики, откуда-то из-за поворота выскочили вооруженные послушницы с такими же черными масками и бросились вперёд по коридору. Простых служащих замка убивали без суда из следствия, других оставляли в живых и куда-то уводили. Кларисса знала, что культисты, предупрежденные заранее, завидев тревогу, сразу же поменяли маски, чтобы узнать друг друга, и забаррикадировали выход. Они готовились к этому долгое время, действовали чётко и слаженно. Где-то в холле первого этажа послышались звуки битвы. Серебристые сцепились с Черными в неравной борьбе.

Форма Палеонесской девы — просто одежда. Она не делает кого-угодно доблестным защитником государства. Ведь дева — символ мужества, чести и справедливости. Это способность быть стойким и сильным перед врагом государства, сохранять достоинство и держаться стойко, защищать слабых, убивать неугодных и, имея возможность, носить благородное оружие, поступать по справедливости. Так Кларисса думала все детство, мечтая стать воплощением идеалов Палеонесса. Всё это оказалось ложью.

Веймар зашёл в какое-то тёмное помещение и отворил скрипучую железную решетку. За ней виднелась лестница вниз. Он так спешил, что даже не убедился, есть ли за ними погоня. Кларисса старалась сохранять бдительность, держала оружие наготове и, спустившись вниз, пошла за Веймаром прямо по небольшому коридору в самый конец. Привратник, использовав ключ, со скрипом отворил тяжёлую металлическую дверь.

Здесь пахло сыростью. Под ногами застыла засохшая кровь, в помещении без окон стояли приспособления для пыток, о которых она только читала в книгах и видела на рисунках. А дальше несколько тюремных решеток в ряд, друг за другом. Кларисса начала метаться и всматриваться в темноту, пока за одной из них наконец, не обнаружила маму. Веймар был прав. Её держали именно здесь всё это время! Не было никаких сомнений что это именно она, лежала в маленькой камере, прямо на полу.

— Мама, я сейчас!

Голос дрожал. Кларисса быстро подбежала к стене, где приметила ключи и схватив связку, вернулась обратно к камере, пытаясь отпереть. Как на зло ни один из ключей не подходил, а руки дрожали и плохо слушались. Она не смотрела на мать, только на замок, пытаясь попасть внутрь как можно скорее. Послышались шаги и в помещение спустилось несколько человек. Кларисса приготовилась драться, но это оказались девы в черных масках. Они не обратили на неё никакого внимания и пошли дальше, к привратнику, уже открывшему дверь темницы в самом конец тёмного коридора.

Наконец один из ключей подошёл, и дверь темницы распахнулась. Кларисса вбежала внутрь, не теряя ни секунды.

— Мама, пойдем, надо бежать!

Кларисса взялась за плечо матери и начала тормошить. Но, похоже, она была без сознания. Слуги принца могли пытать её. От этих мыслей стало не по себе. Пока Кларисса приводила мать в чувство, к ним в камеру вошёл привратник и, молча посмотрев на происходящее, замер на месте. Кларисса всё не унималась. Из последних сил перевернула маму на спину. В темноте она едва различала её лицо.

— Помогите мне! — взмолилась Кларисса. — Надо вытащить её отсюда.

Но привратник подошёл ближе и схватил её за руку.

— Кларисса, остановись. Она мертва.

Дьюку казалось, что читать он уже научился довольно быстро, ровно до тех пор, пока не начинал этого делать. Стараясь произносить текст без запинки, он проговаривал его медленнее, чем хотелось бы. Но, по крайней мере, делал в этом нелегком труде большие успехи. И вот сейчас очередная попытка одолеть сложный текст давалась нелегко, после первого же длинного слова:

— …таким образом все владеющие феодалы являются по-зе-ме-ль-но…

— Поземельнооблагаемыми, — подсказал учитель.

— Поземельнооблагаемыми, — продолжил Дьюк. — Как правило, в дружине у таких состоят однощитные воины и вольные наемники, подчиняющиеся ему напрямую…

Учитель Мейсон хоть и был староват на вид, но сил имел с избытком и даже под конец целого учебного дня мог неожиданно задать заковыристый вопрос, заставив соображать и вспоминать. Он неоднократно упоминал, что материал запоминается лучше тогда, когда ученик интересуется и вникает в смысл. И в этом была истина. По крайней мере, опыт обучения у него за плечами говорил за себя. В одно мгновение он жестом остановил Дьюка и обратился к Амелии:

— Почему подчиняющихся воинов называют однощитными? У других есть несколько щитов?

Прежде чем ответить, девочка встала с места, как и полагается:

— Потому что у таких воинов ничего нет, кроме щита. Ни земли, ни наследственных владений, ни богатой родни, — без запинки ответила она. — Такие люди поступают в дружину добровольно и надеются, что однажды сумеют скопить денег и купить хотя бы землю.

— Верно. Или что его сюзерен будет так здорово воевать, что навоюет огромное количество земель, где ему понадобиться свой человек, которому можно без проблем поручить личное баронство, например. Хоть это понятие и идет из глубины веков, сейчас времена более мирные, несмотря на то что ходить по непротоптанным лесным тропам может быть опасно. Как раз из-за этих самых однощитных воинов, которые могут сбиться в группу и караулить торговые караваны или обозы.

Дьюк посмотрел в небольшое винтажное окно и заметил, как солнце постепенно уходит за горизонт. С каждым часом ощущалась приближающаяся темнота. Учитель Мейсон посмотрел на догорающую свечу и решился:

— Ладно, на сегодня закончим, пожалуй, мои достойные ученики.

Дьюк и Амелия встали со своим мест и, как положено, поклонились. Учитель был человеком весьма добродушным, хоть порой и строгим, когда дело касалось непосредственно учебы. Но, несмотря на это, с ним было приятно и интересно общаться. Их самодельная комната для занятий, сделанная специально для обучения Амелии, всегда выглядела уютно и содержалась в чистоте. Необходимость закончить домашнее образование в полной мере возникла у Амелии сама по себе. Ей не очень этого хотелось, но приходилось заниматься. А Дьюк после того, как возникла потребность в срочном порядке научиться читать, приходил сюда за компанию, чтобы учитель Мейсон заставлял практиковаться, вслух читая учебный материал.