Приключения Михея Кларка - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 38
- Предыдущая
- 38/168
- Следующая
— Я тебе обязан жизнью, Михей, дай Бог, чтобы я прожил столько, чтобы иметь время тебе отплатить за это, — сказал он.
Саксон, слезший с камня, прибавил:
— А я обязан вам обоим. Я плачу всегда мои долги. Я помню и зло, и добро. Как я без вас слез бы с этого пьедестала? Мне пришлось бы сидеть тут до скончания века, питаясь собственными сапогами. Santa maria! Ловкий удар вы нанесли, Кларк. Голова пса разлетелась вдребезги словно гнилая тыква. А что собаки за мной гнались — это неудивительно. Я забыл в Солсбери не только шелковый платок, но и запасную подпругу. Псы гнались и за мной, и за Хлоей.
— А где Хлоя? — спросил я, обтирая окровавленный меч.
— Хлоя сама о себе хлопочет. Видите ли, как было дело. Видя, что псы меня догоняют, я сделал в них выстрел сперва из одного пистолета, а потом из другого, но извольте попасть в цель в то время, когда ваша лошадь скачет со скоростью двадцать миль в час. Дела мои оказывались весьма скверными. Зарядить пистолеты во второй раз было некогда, а моя рапира… Это лучшее оружие для дуэли, но зачем она, когда приходится иметь дело с собаками? Я прямо не знал, что предпринять, и вдруг увидел этот камень, поставленный добрыми древними жрецами. Очевидно, ставя этот камень, жрецы знали, что делают услугу храбрым кавалерам, спасающимся от гнусных четвероногих, я и забрался на него не мешкая, да и мешкать-то некогда было, ибо одна из моих пяток все-таки попала в ротик собачке. Она бы меня стащила вниз, если бы сумела разжевать шпору, но шпора, к счастью, оказалась несъедобной… Я думаю, все-таки, что одна из моих пуль попала в собаку.
Саксон зажег хлопчатобумажную бумагу, хранившуюся в портсигаре, и стал осматривать труп собаки.
Оглядев пса, нападавшего на Рувима, он воскликнул:
— Эге, эта собака продырявлена точно решето. Скажите, добрый мистер Кларк, чем это вы заряжаете ваши пистолеты?
— Двумя свинцовыми пулями, — ответил я.
— И, однако, две свинцовые, пули сделали в теле собаки по крайней мере двадцать дыр. И о, чудеса-чудеса! Из кожи собаки торчит горлышко пузырька!
— Боже мой! — воскликнул я. — Теперь я вспомнил. Моя дорогая матушка положила в дуло одного из пистолетов пузырек эликсира Даффи.
Рувим закатился хохотом.
— Вот так так! — воскликнул он. — Хо-хо-хо! А ты и всадил этот элексир в собаку. Представь себе, что эта история рассказывается у нас в «Пшеничном снопе», то-то смеху будет. Михей спас жизнь Рувиму, застрелив собаку пузырьком элексира Даффи!
— Не одним пузырьком, а также и пулей, Рувим, хотя, конечно, смешнее будет, если о пуле совсем не упоминать. Слава Богу, что пистолет еще не развалился. Но что вы теперь полагаете делать, мистер Саксон?
— Отыскать свою кобылу, если это только возможно, — ответил искатель приключений. — Мы находимся в необозримой пустыне, и теперь ночь. Найти теперь лошадь также трудно, как найти штаны шотландца в куче белья. Это я опять из «Гудибраса».
— А вот лошадь Рувима Локарби не может далее двигаться, — ответил я, — впрочем, если только зрение меня не обманывает, я вижу огонек вон там!
— Это блуждающий огонек, — ответил Саксон и продекламировал из своей любимой поэмы:
Впрочем, нет, — продолжал он, — огонь горит ярко и ровно. Так горят лампы, свечи, ночники, фонари и другие инструменты, приспособленные человеком к целям освещения.
— А где свет, там и жизнь, — воскликнул Рувим, — двинемся-ка на огонек, может быть, мы найдем себе убежище.
— Полагаю, что мы не наскочим на наших друзей-драгун, — произнес Саксон, — чтобы им опаршиветь. Как это они узнали, что мы едем к Монмаузу? А впрочем, может быть, этот самолюбивый офицерик сумел убедить товарищей, что я затронул честь полка, и они послали за нами погоню. Уж только попадись мне этот мальчишка! Я его не отпущу так скоро, как сегодня. Ну-с, ведите лошадей и пойдем на огонь. Больше нам делать ничего не остается.
Пробираясь между болотинами, мы пошли по степи. Светлая точка продолжала гореть во мраке. Приближаясь к этому источнику наших надежд, мы строили догадки, откуда может происходить этот свет. Предположим, что это человеческое жилье: но кто же это такой? Это, очевидно, человек, недовольный даже Солсберийской равниной. Она показалась ему недостаточно дикой и пустынной, и он построил себе жилье вдалеке от дорог, пересекающих эту дивную степь.
Действительно, дорога находилась во многих милях позади нас. Кроме нас, в это место степи никто, наверное, никогда не заходил. И мы-то забрались сюда по необходимости и случайно.
Если нашелся пустынник, желавший навсегда уединиться от мира и людей, то он достиг своей цели.
Постепенно приближаясь к светлой точке, мы увидали, наконец, освещенное окно небольшого домика. Домик был построен в ложбинке, и заметить его можно было только с той стороны, с которой мы к нему подходили.
Небольшое пространство перед домом было очищено от кустарников, а посередине этого лужка ходила пропавшая Хлоя, пощипывая траву. Лошадь, по всей вероятности, подобно нам, пошла на огонек в надежде разжиться овсом и водой. Саксон крякнул от удовольствия и, взяв лошадь за уздечку, повел ее за собой. Мы приблизились к двери одинокого домика.
- Предыдущая
- 38/168
- Следующая
