"Фантастика 2923-134". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Ежов Михаил - Страница 23

На террасе появился хозяин дома и позвал нас пить чай. Пришлось закончить разговор и идти.

Беседа за столом вернулась в прежнее русло: вращалась вокруг Себастьяна и его трагически оборвавшейся жизни.

— Я слышал, болезнь протекала с какими-то необычными симптомами, — заметил я, улучив подходящий момент.

— Да, врач, осматривавший Себастьяна, мне говорил, — кивнул мистер Тэкери.

— А сами вы не видели признаков…?

— Не смотрел! — перебил меня старик. — Не нашёл в себе сил!

— Вскрытие проводил доктор Хэмсворт, — тихо сказал Джеймс. — А вам зачем?

— К слову пришлось, — ответил я, но, кажется, молодой Уилшоу мне не поверил.

Я ещё не раз ловил на себе его задумчивый, пытливый взгляд.

— А что вы думаете по поводу существования демонов? — ни с того, ни с сего вдруг брякнул Мартин. — Слышали, что в Лондоне открылось агентство по борьбе с ними? Об этом много писали и по телевизору показывали.

— Чушь! — убеждённо ответил старик Тэкери. — Очередные шарлатаны!

Мартин насмешливо подмигнул мне, но я лишь демонстративно отвернулся. Пусть знает, как лишнее болтать!

Наконец, пришло время прощаться. Тэкери просили бывать у них. Просили, правда, без энтузиазма, из вежливости. Уилшоу тоже пригласил. Так же формально. Но его приглашением я намеревался воспользоваться.

— Куда теперь? — спросил Мартин, когда машина Джеймса укатила.

— Где тело Себастьяна?

— В больнице. Завтра похороны, так что вечером его заберут, чтобы приготовить к…

— Тогда едем в морг. Надо осмотреть труп.

Мартина слегка передёрнуло.

— Тебе глядеть не обязательно, — успокоил я его. — Подождёшь снаружи.

— Весьма признателен! Узнал что-нибудь полезное от стариков? Не зря ездили?

— Практически ничего, — признался я. — Кроме того, что наставник твой, кажется, был о себе весьма высокого мнения.

— И не без основания!

— Объясни, что же в нём было такого особенного?

— Светлая голова, ясный ум! Мыслитель!

Я попробовал добиться от Мартина чего-то более конкретного, но вскоре понял, что не смогу, и оставил попытки. Должно быть, Себастьян Тэкери обладал сильной харизмой и умел производить впечатление на людей. Особенно уступавших ему в интеллектуальном отношении.

— Хотя бы скажи, что это за зверь такой — нигилизм. Я, конечно, слышал о нём, но специально вопросом не интересовался.

— Понимаю, сейчас мало кто и помнит про него. А ведь дело-то верное, правильное! Конечно, теперь, без Себастьяна… — Мартин сокрушённо вздохнул.

— Ты вот говорил, что не надо признавать авторитетов, — сказал я.

— Да! — приятель оживился. Кажется, именно эта часть доктрины нравилась ему более всего. — Суть тут вот в чём: нигилист не принимает на веру, если ему говорят, мол, это устроено так-то и так-то. Даже если в учебнике каком написано — не верит, и всё! — Мартин даже хлопнул себя по колену от удовольствия.

— А как же теоремы или законы физики?

— Не верит! — завертел головой Мартин.

— Что ж так?

— Сначала сам убедиться должен, на личном опыте.

— И тогда поверит?

— Не поверит, а будет знать! В этом разница.

— Понятно. Авторитеты, стало быть, никакие не признаются? Ни в сфере науки, ни искусства, ни политической деятельности?

— В том-то и дело, что никакие! — сияя, подтвердил Мартин.

— Как-то странно у тебя выходит. Ты вот говоришь, что авторитеты нигилист не признаёт, а сам на Себастьяна своего только что не молишься, кажется. Да и Джеймс Уилшоу, как я понял, целый год в рот ему глядел — пока в сестру вдовы не влюбился. Получается, для вас Себастьян был самый что ни на есть настоящий авторитет!

Этот вопрос привёл Мартина в замешательство. Он открывал несколько раз рот, чтобы ответить, но так и не нашёлся, что сказать.

Когда подкатили к больнице, солнце уж садилось. На белые стены лечебницы ложились красноватые отсветы, в оконных стёклах сверкало расплавленное золото.

— Ты посиди тут, Мартин, — сказал я, вылезая из машины. — Снаружи вольнее дышится. Я, наверное, недолго.

— Да, я лучше не пойду, — кивнул Мартин и достал сигарку. — Покойники нагоняют на меня тоску.

Я поднялся на невысокое крыльцо и постучал в дверь. Спустя пять минут мне открыл мужчина лет пятидесяти, с седоватыми пышными бакенбардами и редкими волосами, начёсанными на высокий лоб.

— Что угодно? — спросил он, окинув меня взглядом. — Больны?

— Нет, мне бы хотелось осмотреть труп Себастьяна Тэкери. Я друг Мартина Уэллса. Меня зовут Кристофер Блаунт.

Доктор нахмурился.

— Но зачем вам смотреть на тело? Что за праздное любопытство?

Пока мы беседовали, я разглядел его получше. Врач, пожалуй, был старше, чем показалось вначале. Одет был не слишком опрятно, из чего я заключил, что медик одинок. Возможно, вдовец.

— Мартин поручил мне провести следствие, — ответил я. — В частном порядке. Он подозревает, что мистер Тэкери был отравлен. Вы ведь обнаружили необычные симптомы?

Врач неуверенно кивнул.

— Но я не сообщал… то есть, официально.

— Почему?

— Мне показалось, что известные яды действуют иначе.

— А неизвестные? Позвольте войти?

— Да-да, разумеется!

Доктор Хэмсворт посторонился, и я оказался в небольшой комнате, пахнущей карболкой. Из неё вели три двери. На одной имелась табличка «Морг». Видимо, именно туда предстояло попасть после предварительной беседы с эскулапом.

— Тело ещё у вас?

— Да, но его должны скоро забрать. Завтра похороны. Вы что с ним делать-то хотите?

— Взглянуть на симптомы.

— Что ж… если угодно. Прошу.

Врач провёл меня в морг и снял с одного из столов простыню.

— Обычно язык чернеет при отравлении свинцом или в результате желудочных болезней. Но у этого… пациента всё произошло очень быстро. Буквально в течение суток, даже меньше. А кроме того, вот, взгляните, — врач раздвинул мертвецу веки. — Видите?!

Склонившись, я рассмотрел помутневшую роговую оболочку.

— Это и вовсе необъяснимо. Больной ослеп практически на глазах у родителей — они присутствовали при его смерти. Подобных осложнений при отравлении кадаверином нигде не описано. Признаться, я даже поискал в Сети информацию об экзотических ядах, но ничего похожего не нашёл.

— И оба глаза такие?

— Оба.

— Можно на язык взглянуть?

— Пожалуйста.

Врач взял специальные клещи и раздвинул покойнику челюсти.

Я увидел чёрный распухший язык, покрытый багровыми прожилками.

— И больше никакие слизистые не поражены?

— Нет. Я нарочно смотрел при вскрытии. Впрочем, ежели желаете лично убедиться… — врач красноречиво указал на ряд прозрачных ёмкостей, в которых плавали залитые желтоватым раствором органы.

— Это вы извлекли из господина Тэкери? — уточнил я.

— Из него. Как видите, никаких почернений.

— Ну, яд мог оставить следы только там, где непосредственно коснулся организма.

Врач пожал плечами.

— Не могу возражать. С экзотическими ядами, не описанными в справочниках, не знаком.

Я подошёл к одной из склянок. Так вот он, мозг великого человека, заключающий в себе попусту пропавший ум! На вид — вполне обычный. Впрочем, едва ли признаки гениальности проявляются в этих извилинах, смахивающих на рисунок грецкого ореха.

— Зрелище не из приятных, — заметил я.

— Бывает, и не такое увидишь, — пожал плечами доктор. — А к этому быстро привыкаешь.

— Понимаю. Почему вы решили заспиртовать органы? Насколько мне известно, обычно после вскрытия их кладут обратно.

Врач смутился.

— Просто… решил сохранить. Покойнику и родственникам всё равно ведь.

— Оставили на случай, если установите, каким ядом был отравлен господин Тэкери? — понимающе кивнул я.

Доктор Хэмсворт потупился.

— Приходило такое в голову! — признался он нехотя.

— Что ж язык не оставили? Или не успели?