Выбери любимый жанр

Раненые звёзды - Котов Сергей - Страница 12


Изменить размер шрифта:

12

– Ну, мусора тут действительно хватало, – пожала плечами Катя, – но в последнее время муниципалитет взялся за чистоту. И стало вполне прилично.

– Значит, ты уже тут бывала, – заметил я.

– Конечно, – кивнула Катя, – пойдем, покажу, ради чего я тебя сюда притащила.

Мы вышли из машины.

– Знаешь, – сказал я, когда мы подходили к довольно приличному, оборудованному пляжу (сейчас, разумеется, пустому), – китайцы считают, что место, где ты умрешь, имеет очень большое значение.

– Да? – растерянно переспросила Катя, продолжая шагать вперед.

– Ага, – кивнул я, – модный фэншуй, про который любят втирать дизайнеры, на самом деле, в большей степени наука о том, где лучше умереть, и быть похороненным.

– Ты к чему это? – до Кати, наконец, дошел смысл моих слов.

– Да так, – ответил я, оглядевшись, – просто место красивое.

– Ты что, решил, что я тебя сдавать собралась? – спросила она, – или вывезла, чтобы прикончить?

– Ну, ты молчишь всю дорогу, – я пожал плечами, – и вообще напряженная какая-то.

– Дурак! – сказала Катя, фыркнула, и пошла дальше. Мне ничего не оставалось делать, кроме как последовать за ней.

– Пришли, – сказала она, – что видишь?

Я огляделся. Место было очень занятным. Пляж остался справа, мы были близко к действующей части карьера, в котором, как я предположил, добывали песок. Прямо перед нами, полукругом, вздымались песчаные стены, метров тридцати, а то и сорока в высоту. На грунте в беспорядке валялись разбитые твердые плиты какой-то породы. Полоса этой породы просматривалась в песчаной стене, на высоте десяти метров. Но не это было самым интересным. Прямо в стене песка, как раз в районе темной полосы этой твердой породы, застряло нечто, напоминающее ажурное яйцо из оплавленного и сильно проржавевшего железа. «Яйцо» было довольно внушительных размеров: метра три в высоту, и около двух метров в широкой части по горизонтали.

– Ты про эту штуковину? – я указал на яйцо.

Катя посмотрела в указанном направлении, и радостно улыбнулась. Потом, вдруг рассмеялась, и кинулась мне на шею.

– Ура-а-а! – кричала она, – Гришка, ты даже не представляешь, какой ты молодец!

Пользуясь случаем, я крепко обнял ее. Вдохнул запах ее волос.

– Да что случилось-то? – спросил я, когда Катя, наконец, разомкнула объятия.

– Случилось то, что у нас с тобой большое будущее! – сказала она, а потом добавила, – у тебя – большое будущее. Насчет меня дальше видно будет.

– Может, объяснишь, наконец?

Катя глубоко вдохнула, задержала дыхание, потом выдохнула.

– Да, пожалуй, – сказала она, – наверно, пора кое-что объяснить. Гриш, насколько хорошо ты знаком с археологией и геологией?

– В целом – в рамках школьного курса, – я пожал плечами, – про военную археологию знаю немного больше. Одно время работал в поисковом отряде, на добровольных началах. Помогал наших бойцов находить и хоронить по-человечески.

– Ясно, – кивнула Катя, – тогда начну издалека. То, что ты видишь перед собой, этот слой песчаника – дельта древней реки. Она текла тут на протяжении всего аптского века, на границе между Юрой и Мелом. А теперь посмотри на эти конкреции, – она указала на плиты, разбросанные по дну карьера.

Я присел на корточки, и внимательно оглядел ближайшую плиту. На первый взгляд – камень как камень. Похож на гранит или базальт. В каких-то рыжеватых отложениях. Поверхность неровная, в пузырях и буграх, как будто когда-то кипела.

– Это что, лава? – спросил я, поднимаясь, – не знал, что в Московской области были вулканы.

– Они и правда были, – ответила Катя, – только не здесь. На границе между Русской и Скифской плитами, где севернее сохранилась Девонская складчатость. Но не здесь.

– Что же это тогда?

– Это – след древнего термоядерного взрыва, – сказала Катя, вздохнув.

– Вот как… – признаться, я немного растерялся, и рефлекторно отдернул руку, которой ощупывал «пузыри» на «лаве».

– Не волнуйся – радиационной опасности давно нет, – улыбнулась Катя.

– Уверена? – я подозрительно нахмурился.

– Совершенно, – ответила она, – самые опасные изотопы давно распались.

– Кстати, почему ты уверена, что взрыв был именно термоядерный? Если изотопы распались?

– Мы строили модель распределения энергии, основываясь на мощности расплавленных слоев. Да и анализ оставшихся элементов может многое дать, – она махнула рукой, – в общем, не будем в детали. Просто знаем, и все. Практически, со стопроцентной вероятностью.

– А это что за штука? – я указал на «яйцо» вплавленное в слой «лавы».

– А вот теперь, Гриша, – Катя сделала паузу, и многозначительно на меня посмотрела, – мне придется тебе рассказать кое-что, после чего твоя жизнь окончательно и бесповоротно изменится.

– Так она вроде как уже, – я пожал плечами, поднимаясь.

– И то верно, – улыбнулась она, – в общем, были такие писатели, братья Стругацкие. И однажды они написали отличнейшую повесть, которая называется «Пикник на обочине».

– Слушай, – перебил я, – может, я и качок. Но не тупой. Я знаю, кто такие Стругацкие. У меня мама учитель литературы, между прочим.

– Извини, – стушевалась Катя, – я уже говорила, что с детьми долго работала? Очень сложно избавиться от этого проклятого менторского тона.

– Проехали, – кивнул я, – так что ты там говорила про сталкеров?

– Про сталкеров – ничего, – осторожно ответила Катя, – я говорила про «Пикник на обочине». Помнишь, в чем там дело было?

– Прилетели инопланетяне. Наследили. Появилась зона, полная странных штуковин, за которыми охотятся сталкеры, – ответил я.

– Верно! – улыбнулась Катя, – вот только в реальности таких «пикников» за несколько миллиардов лет истории нашего мира было довольно много. Нашу Землю посещали много раз. Пытались даже колонизировать, неоднократно! Да что там – колонизировать – по последним данным как минимум две цивилизации в конце палеозоя вели настоящую войну с применением орбитального оружия за контроль над нашей планетой.

– Мндам, – кивнул я после короткой паузы, – в школе о таком не говорят. Но постой. Если все так, как ты говоришь – это никак невозможно было бы утаить. Если подобных следов много, рано или поздно правда вышла бы наружу. Да и какой смысл утаивать подобное?

– Смысл есть, – ответила Катя, – самое ценное в подобных находках – это артефакты, по которым можно хотя бы частично воспроизвести технологии. Не говоря уж о тех артефактах, которые находятся в рабочем состоянии, вроде твоего тюрвинга. Но дело даже не в этом.

– В чем же тогда? – спросил я – типо, глобальный заговор ученых? Настоящей историей занимаются посвященные?

– И это тоже, разумеется, – кивнула Катя, – но не это главное. А главное в том, что информацию об инопланетных следах добывать очень и очень тяжело. Артефакты совсем не просто увидеть. Например, вот это, – она указала на «яйцо», – ты только что проявил. Потому, что ты видящий. Понимаешь, у меня были некоторые сомнения. Это могло быть уникальное стечение обстоятельств: твой тюрвинг проявил кто-то из неизвестных нам видящих, непосредственно перед тем, как его обнаружил ты. Но теперь мы знаем точно. Видящий – это ты сам.

– Стоп, – я сложил ладони буквой «Т», – тайм-аут. Давай-ка еще раз. Что я сделал с этой штуковиной?

– Понимаешь, – сказала Катя, – все земные организмы имеют одну очень необычную особенность. Первые исследователи, которые ее обнаружили, думали, что она касается только людей, и пытались приучить обнаруживать артефакты животных – собак, свиней, даже куриц. Но тщетно, конечно. Теперь мы совершенно точно знаем, что все живые существа, обладающие мало-мальски развитой системой обработки информации… заметь, речь идет не о нервной системе, потому что простейших это тоже касается! Так вот, все живые существа на земле каким-то образом настроены игнорировать любые объекты искусственного неземного происхождения.

– Извини, не понял, – я пожал плечами, – как это?

12
Перейти на страницу:

Вы читаете книгу


Котов Сергей - Раненые звёзды Раненые звёзды
Мир литературы