Идет розыск - Адамов Аркадий Григорьевич - Страница 46
- Предыдущая
- 46/103
- Следующая
Поэтому Виталий, уловив момент, когда они с Пенкиным оказались рядом и чуть в стороне от всех, тихо сказал ему:
– Устройте так, чтобы мы могли поговорить наедине и чтобы на это никто не обратил внимания. Сможете?
Пенкин, конечно, удивился, это Виталий уловил по его глазам, но больше он ничем своего удивления не выдал.
– Сейчас, – коротко сказал он и отошел.
Через некоторое время Галя, улыбаясь, сказала Виталию:
– Что-то Григорий Данилович вами заинтересовался. Ребята даже смеются. Вы уж не обижайтесь, если он о чем спрашивать вас будет. Служба такая.
– Конечно, – согласился Виталий. – Я понимаю.
А потом к нему подошел один из парней и негромко сказал:
– Слышь, Виталий. Выйди на крыльцо, покури.
– Это почему?
– Поговорить с тобой хотят, – парень усмехнулся. – Да ты не боись. Это он так, бдительность выказывает.
Так они с Пенкиным оказались одни на крыльце. И Виталий отметил про себя, что младший лейтенант проявил неплохую находчивость.
– Для начала, Григорий, посмотри мое удостоверение, – сказал Виталий.
Тот молча взял удостоверение и наклонился к освещенному окну рядом с крыльцом, потом вернул его и серьезно сказал:
– Слушаю вас, товарищ старший лейтенант.
Виталий коротко ввел его в курс дела. И в заключение сказал:
– …Значит, завтра с утра дежурите у заправочной. Обычная проверка документов. У них, конечно, будет все в порядке. Хорошо бы проверить документы у обоих. Запомните все данные там. Вот вам на всякий случай фотороботы, помогут узнать этих деятелей. Об их приезде сразу известите меня. Я буду у Терентия Фомича. Больным скажусь.
– Слушаюсь.
– Это не все. Главное – организовать их задержание. Они, как всегда, ночевать останутся. Доложите начальнику райотдела, он знает о моем приезде. Операция по задержанию поручается ему. Предупредите: водитель – особо опасный преступник. За ним убийство.
– Слушаюсь.
– Погоди, еще не все. Задержанных немедленно доставить в Москву. На Петровку. К полковнику Цветкову.
Он в курсе дела. Вот теперь все.
– Слушаюсь. – все так же напряженно в третий раз повторил очень серьезный Пенкин и даже для чего-то козырнул.
Он впервые участвовал в такой сложной и ответственной операции, поэтому сейчас очень волновался и боялся выдать свое волнение. От этого еще Пенкин был так краток. Ему казалось, что слово «слушаюсь» он произносит, как надо, спокойно и твердо, а за то, как он произнесет другие слова, Пенкин сейчас поручиться не мог.
Они вернулись в комнату, где играла музыка. Лишь в первый момент их появление привлекло чье-то внимание.
А потом Лиля поставила, наконец, на проигрыватель новую пластинку Высоцкого, которую она берегла и не хотела ставить с самого начала. И Высоцкий запел. Его сиплый, надорванный, отчаянный голос сразу заворожил и наэлектризовал всех, слова песни били по нервам, по слуху, и присутствующие мгновенно забыли обо всем, жадно ловя каждое слово.
А Высоцкий все пел и пел, одна песня сменяла другую, он пел о неловкой, трудной, неуютной жизни, о надорванном сердце, о суровой, проклятой судьбе, о любви далекой, желанной и святой. И все вокруг затихли. А Виталий вдруг подумал о великой силе певца, о великом его таланте, который не оставляет равнодушным никого, кто бы его ни слушал, вот и этих, совсем, казалось бы, простых, ни в чем еще не искушенных парней и девчат в далекой, затерянной среди полей и лесов деревушке. Да, пел подлинно народный артист, и в любом уголке необъятной страны его слушали так же восторженно и жадно, как сейчас здесь, эти ребята, совсем простые ребятишки. «Впрочем, сейчас нет «совсем простых» людей, – подумал Виталий, – все начинают видеть и понимать многое вокруг. И Высоцкий будит в их душе еще пока смутные, но тревожные и сильные чувства, которые надолго останутся с ними, сделают их самих потом сильнее и чище».
Вновь и вновь слушали эту новую пластинку, напряженно и задумчиво, то вздыхая, то сглатывая подступивший к горлу комок.
А вскоре затем стали прощаться.
Галя и Виталий пошли вместе со всеми. По темной, скользкой от грязи, неровной улочке двинулись целой гурьбой. У двоих из ребят оказались с собой фонари, поэтому удавалось обходить самые большие лужи. Девчата, оступаясь, визжали, парни хохотали. На каждом углу кто-то из компании прощался и исчезал в темноте.
Когда шли, где-то в стороне снова раздался уже знакомый Виталию свист. Однако никто не обратил на него внимания. «Привычно это им, наверное», – отметил про себя Виталий. И когда свист раздался вновь, уже ближе, тоже не обратил на него внимания.
Наконец они с Галей простились с остальными и свернули за какой-то угол. Виталий признался себе, что в темноте он тут совсем не ориентируется, и целиком положился на Галю, которая, напротив, чувствовала себя вполне уверенно. Ей, казалось, было даже приятно слегка командовать этим долговязым и добродушным московским парнем.
Новая улочка, по которой они теперь шли, была освещена редкими фонарями. Они, как светлячки, мерцали в кромешной тьме, обозначая все же направление, по которому следовало идти, и кое-как высвечивая желтый кружок вокруг столба, на котором висели.
Галя и Виталий пробирались от одного кружка света к другому, мимо темных, уснувших изб, временами держась за чей-то забор или за руку друг друга и весело переговариваясь.
Неожиданно за их спиной послышались торопливые шаги и чьи-то возбужденные голоса. Кто-то крикнул:
– Эй, Галка, подожди!.. Стой, говорят!..
Виталий насторожился. Но Галя, остановившись под очередным фонарем, уверенно и спокойно откликнулась, вглядываясь в темноту:
– Ты, что ли, Леня?
Догонявшие приблизились. Их было человек шесть или семь, лица различить было невозможно. Один из подошедших грубо спросил, указав на Виталия:
– Этот?
– Этот, – подтвердил другой голос.
И тогда первый из парней внезапно и пружинисто кинулся на Виталия, и тот не успел до конца увернуться.
Тяжелый, плотный удар пришелся в плечо, и боль прошила грудь. И сразу вперед кинулись остальные парни.
– Ребята, что вы делаете!.. – отчаянно закричала Галя, хватая кого-то из дерущихся и пытаясь оттащить в сторону. – Отпустите его!.. Слышите?
- Предыдущая
- 46/103
- Следующая
