Сангвиний. Великий ангел (ЛП) - Райт Крис - Страница 13

— Ты летописец, — произнес он, потянувшись за полотенцем, чтобы вытереть пот со лба.

Я поднял на него глаза. Его запах был несколько подавляющим — резкая химическая смесь, которая напоминала мне скорее перегретую машину, чем смертное тело.

— Да. Это выглядело впечатляюще.

Аэлион фыркнул.

— Впечатляюще, когда борешься с живым существом. — Затем он усмехнулся. — Подумал о своих шансах?

Я громко рассмеялся.

Он убрал свой клинок в ножны, взял халат и накинул его на эти смехотворно увеличенные плечи.

— Так чего же ты хочешь? — спросил он, когда дверь в тренировочную яму открылась.

— Открытий. Чтобы понять.

Он двинулся дальше по коридору, и я последовал за ним. Вскоре мы уже шли по тускло освещенном маслянистому подземному миру малоизвестных мне частей корабля. Вокруг нас суетились слуги, их лица были скрыты под плащами, и они низко кланялись Аэлиону, когда он проходил мимо них.

— Лучше тебе стать свидетелем настоящей битвы, — сказал Аэлион. — Это просто, чтобы оставаться в форме.

— По-моему, все выглядело достаточно серьезно. Оно могло ранить тебя.

Он повернулся и посмотрел на меня, на его больших губах заигарала улыбка.

— Думаешь, оно смогло бы задеть меня?

— Я не знаю. Да?

— Если бы оно коснулось, то я бы доложил об этом своему сержанту для покаяния.

Я попытался представить, как Бел Сепатус говорит то же самое, но у меня не получилось. Аэлион казался более простым, более энергичным, более харизматичным. Несомненно, в его голове было меньше значимых вопросов долгосрочного стратегического значения, и он не был обременен долгом командования, но контраст все равно был очевиден. Он мне нравился. Мне нравилось, что такое поведение оказалось присуще и легиону, и что не все они раздражительные, скрытые души.

Он отвел меня в свою комнату, расположенную несколькими палубами выше. Я понял, что это, должно быть, большая часть, и постарался вести себя почтительно. Мы разговаривали, пока он, совершенно без стеснения, раздевался и принимал душ, после чего облачился в сменную одежду, которая скрыла большую часть тяжелой железной конструкции на его торсе и плечах. Он с радостью обьяснил основные положения и структуры, в соответсвии с которыми он работает. Аэлион дал мне представление о характере действий отряда, о предпочтениях и доктринах легиона. Он рассказал о более древней истории, хотя многое из этого происходило до его появления. Он откровенно излагал свои взгляды на крестовый поход.

— Великий поход вперед, — горячо говорил он. — Выражение гениальности нашего вида. Мы лишь Его инструменты, но не смотря на это, я рад участвовать в этом.

— Должно быть, это тоже тяжело, — произнес я. — Терять сослуживцев. Всегда находиться на войне.

Аэлион пожал плечами.

— Для тебя, возможно. Для меня — нет. А что еще остается? Я едва помню, что было до того, как я стал тем, кто я есть. — Он снова усмехнулся, он часто так делал. — И то что я есть, это… прекрасно.

Это было хвастовство, и он знал это. Тем не менее, я не мог не согласиться.

— Я не радуюсь смерти своих братьев, — продолжил Аэлион. — Но я и не оплакиваю их. Мы созданы для этого, и единственный для нас позор — умереть без славы.

— Или чести.

— Слава. Я хочу, чтобы мое имя помнили. Я хочу, чтоб люди думали, что я умер не зря, и что я забрал с собой тысячу врагов Императора.

— Насколько ты близок к этой цифре?

— Уже близко.

Я оглядел комнату. Она была так же изыскано украшено, как и все покои Кровавых Ангелов. На стенах висели гобелены, каждый из который представлял собой запись знаменитого боя. В нишах мягко горели свечи, и свет излучал тепло и колебался. На колонне в углу стояла скульптура из темной бронзы — голова, изображающая самого Аэлиона.

— Это ты сделал? — спросил я, вставая и подходя к ней.

— Да, я. Тебе нравится?

— Да, очень. — Как и все, что делали эти люди, это была кропотливая работа. Выражение бронзового лица было спокойным, уверенным, как у древнего бога, холодного взирающего на поле битвы. Оно было идеализировано, я видел, что отсутствовала аугментика, а пропорции стали более классическими, но это безошибочно был именно Аэлион.

— Кто тебя всему этому учит? — спросил я вслух. — Почему у вас так хорошо это получается?

— Требуется время, чтобы этому научиться. Это дается нелегко. Но в нас течет кровь примарха, и поэтому в каждом из нас есть доля его гения.

Это уже был не первый раз, когда я слышал подобную формулировку. Иногда мне казалось, что легион — это просто гигантская общая сущность, насчитывающая сотни тысяч, которая является продолжением одного человека. Насколько на это влияло легендарное геносемя, или же это могло оказаться что-то другое? Возможно, это просто массовая психология?

Рядом с бронзовой головой находилась бронзовая закрытая дверь, ведущая, как я догадался, в другую комнату.

— Там еще что-то есть? — спросил я, потянувшись к ней.

Движение Аэлиона было насколько быстро, таким молниеносным, что я не заметил, как оно произошло. В одно мгновение моя рука тянулась к дверному проему, а в следующее он уже оказался рядом со мной, а его кулак навис над моей рукой.

— Это личное, — грозно произнес он. — И я думаю, что наш разговор законен.

Я посмотрел в его карие глаза. Аэлион не был зол, я не думаю — он просто настаивал.

— Ладно, — ответил я, отдергивая руку и смеясь.

Я оскорбил его. А может, просто нарушил правила гостеприимства. В любо случае, о не двигался.

Я отступил.

— Я отнял твое время.

Теперь он улыбнулся. Я мог сказать, что он хочет, чтобы я ушел. И из-за этого я захотел остаться. Трон, почему я такой?

— У меня есть дела, которые мне нужно сделать, — произнес Аэлион.

Мне так хотелось надавить на него, увидеть, чего он стыдиться в этой комнате. Это конечно было невозможно. Я уже рисковал своей рукой, провел с ним больше времени, чем расчитывал, и не похоже, что я мог запугать его настолько, чтобы он сделал то, чего не хочет.

— Я бы хотел еще раз повторить наш разговор, — произнес я. — Если ты еще найдешь на это время.

Аэлион не пошевелился.

— Отправь свою просьбу палубному мастеру.

Я знал, чем это закончится.

— Возможно, я просто найду тебя снова, — сказал я. — Когда все успокоится. Или когда все закончится.

Аэлион активировал внешнюю панель, и дверь открылась.

— Тебе не долго ждать этого, — ответил он.

Он был прав — мы не заставили себя долго ждать. Когда настал момент и представилась возможность увидеть последствия неповиновения мира, мне вспомнились именно слова Аэлиона.

«Тебе лучше стать свидетелем настоящей битвы».

Сангвиний не хотел сражаться. Нежелание не было притворным. И все же, когда это случилось, насилие, развязанное им, поражало воображение. Я оказался не готов к полному масштабу этого, даже после стольких предупреждений. К этому оказались не готовы и илехимы. В первые несколько дней титанических столкновений в пустоте, когда массивные линкоры освещали пустоту огнем и яростью, делегация из осажденного мира пыталась установить контакт, чтобы отбросить свою прежнюю непримиримость и просить о мире.

— Теперь мы готовы к сотрудничеству, — говорили они. — Нет необходимости в таких масштабных разрушениях.

Слишком поздно. Как и говорил примарх, шанс был честно предоставлен, а теперь он исчез. Завоевание орбитального господства заняло всего два дня. Затем последовали высадки, направленные на все населенные пункты. Ударные подразделения Кровавых Ангелов уничтожили ключевые оборонительные сооружения, в то время как Ауксилии, при хорошей поддержке, волна за волной захватывали города. Планирование было безупречным. Я лично видел, как тщательно фронты сражений накладывались и поддерживали друг друга. Они делали это множество раз и точно знали, куда нанести удар. Это происходило быстро, жестоко и ошеломляюще.