Почти цивилизованный Восток - Демина Карина - Страница 7

– На них еще потратиться надо, да и сам понимаешь, достать непросто. Кроме того – девка бледная, невзрачная… на такую клиент не пойдет. Шесть сотен.

– Не смеши. У тебя и нет возможности ограничители достать? Да и на чистенькую-благородную… аукцион устроишь, и все отобьется. А то и вовсе… тебе ли не знать, что магам надо. Пусти слушок, что есть девица, сами прибегут. Тысяча двести.

Сошлись на тысяче, которую принесли в старом потертом кошельке. И Эндрю-Стефано, гад этакий, чтоб ему все посмертие икалось, пересчитывал деньги долго, муторно, едва ли не каждую монету на зуб пробуя. А потом ушел.

Он ушел. А Эва осталась.

И…

И что ей делать?

Женщина, все так же странно двигаясь, подошла к ней и наклонилась. Металлические пальцы раздвинули веки. Заглянув Эве в глаза, женщина вздохнула:

– Бедная девочка. – А потом вытащила свисток. Тонкий звук причинил боль. – Отнесите ее в подвал. Умойте. Оденьте. И да, вот еще что…

Из-под юбок появилась пара браслетов.

– Заодно за Вареном пошлите, пусть посмотрит…

Она… она же женщина!

Эта женщина, которая купила Эву, она ведь… женщины лучше мужчин! Они понимают. Сочувствуют. Особенно другим женщинам, оказавшимся в затруднительной ситуации.

И… и когда Эва придет в себя, она сможет договориться. Сможет ведь? У нее семья. И… и Эву любят! Отец. Маменька… они вернут долг! Тысяча – это ведь немного. Это… это ерунда! Маменька на наряды больше тратит.

А то и… можно предложить выкуп.

В романах иногда героинь крадут благородные разбойники, правда не из-за выкупа, а по любви или там из мести, но ведь можно и выкупом обойтись.

Благодарностью.

Отец…

Когда Эву подхватили на руки, она почти успокоилась. С женщиной она договорится.

Обязательно.

Отель «Три короны», безусловно, не шел ни в какое сравнение с забегаловками, в которых Эдди случалось бывать. Оттого он несколько робел.

А от робости и злился.

– Улыбайся, дорогой. – Вот матушка держалась так, будто полжизни провела не в разваливающемся поместье, а посреди этакой вот роскоши.

Ковры.

И не какие-то там циновки, которых не жаль, а натуральнейшие. Мягкие. Один, небось, на сотню золотом потянет, если не больше.

Дерево.

Полированное. Блестящее. А главное даже не это. Когда подъехали, Эдди еще подумал, не ошибся ли кучер, но матушке выбраться из коляски помог, руку подал и на красную дорожку, что пролегла по мраморным ступеням, препроводил.

А сам же силой воли заставил себя не пялиться.

Дом.

Здоровенный. Этажей в пять. Может, и во все шесть. С каменными колоннами, со львами у основания лестницы, с чашами, в которых цветы растут.

С балконами.

Балкончиками.

И прочими излишествами.

– Чем могу помочь? – Дорогу преградил человек в алом мундире с золотыми пуговицами. Был он высок, широкоплеч и глядел с чувством собственного превосходства. – Господа?

– Нумер нужен, – объявил Эдди.

Когда там, на летном поле, Чарли предложил поселиться у него, Эдди отказался. Оно ведь как? Чего в молодую семью лезть. А ведь полезть потянет, он с ходу почуял, что нелегко сестренке придется. И у нее характер. И у Эдди характер. С тех характеров мало ли чего натворить можно. А Чарли кивнул, будто и не ожидал иного, и сказал, что их в приличный отель отвезут.

Вот и отвезли.

В эту вот… с коврами на лестнице. Какой человек в здравом уме будет выстилать лестницу коврами? Рядом с тем, в красном костюме, встал другой, в костюме темном, который и вез их. Кучер, стало быть. И произнес что-то столь тихо, что даже Эдди со своим преотменным слухом не разобрал.

Дверь перед ними распахнули, хотя вот честно: Эдди куда охотнее бы убрался в местечко попроще, без ковров, каменных львов и прочей мутотени. Но нет, матушка мило улыбнулась и вошла.

А Эдди что?

Эдди матушку в подобном месте одну не оставит. Пришлось делать рожу из тех, что для приличного общества, кирпичом, значится, и за ней.

Ну, и провожатый тоже.

А там уже внутри и вовсе стало понятно, что привезти-то их привезли, да не туда. Ну… косятся. На него. На матушку. Большею частью, конечно, на него. И под взглядами неуютно. Вокруг-то публика приличная. Господа. Дамы, на фарфоровых куколок похожие. И главное, от этой окрестной красоты зубы ныть начинают.

Эдди сбежал бы.

Но…

Матушка кому-то кивнула, кому-то улыбнулась так, будто только вот недавно беседу беседовала или чаи распивала, как сие водится. Потом поглядела на Эдди с легкою укоризной. Сразу стало стыдно. Тоже мне… герой.

Зеркал испугался.

Хотя… зеркала тоже имелись. И в них отражался Эдди, весь, какой есть, с мрачною рожей, с выпирающей челюстью да бугристым черепом, в кожанке, пусть и чистой, но выглядела она так, будто Эдди в пыли вывалялся.

Только это не повод сбегать.

И котелок на затылок сполз.

– Не горбись, дорогой, – тихо сказала матушка, и Эдди послушно расправил плечи. Сразу как-то… не то чтобы полегчало. Скорее, если смотреть на благообразных джентльменов сверху, то не такими уж благообразными они и выглядят.

Вон тот волосья зачесывает гладенько, отчего донельзя похож на Скользкого Луи, который два года в розыске значился, пока не попался на передергивании картишек. Даже судить не стали, на месте вздернули. А вон у того лысина, клочками седых волос обрамленная. И красная.

Третий и вовсе чем-то на мэра смахивает. Прямо-таки родным кажется.

– Стало быть… люкс… зарезервирован лордом… – Очередной тип, на сей раз в темном костюме, что-то там еще говорил, то ли выяснял, то ли прояснял, не забывая косить левым глазом на Эдди. Матушка улыбалась и кивала; и вообще, держалась безмятежно.

А…

Хватит ли у них денег?

Нет, деньги-то есть. Но… вот тут… матушка уж больно неправильно выглядит. Ей бы не нынешнее строгое платье, почти что вдовье, но все одно бедноватое, а вот чего-то бы этакого, вывернутого. Как у той дамы… или вон у той. Розовенькое. Веселый цвет. Радостный.

Или полосатое.

А лучше, чтобы и то и другое. И… Эдди, может, и не случалось бывать в подобных отелях, но он шкурой чуял, что удовольствие это не из дешевых. Да и гардероб менять женский – не коню подковы сладить. А стало быть, деньги, которых вроде как много, могут и закончиться.

И… что тогда делать?

Что ему вообще здесь делать?

– Идем. – Матушка слегка оперлась на его руку. – И расскажешь мне о тех ужасах, которые пришли в твою большую голову.

На кого другого Эдди бы обиделся. Может, даже и в морду бы дал. Но это матушка. Только и смог, что улыбнуться и спросить:

– А мебель у них крепкая?

– Понятия не имею. – Матушка умела улыбаться столь лучезарно, что как-то сразу хотелось верить. Причем неважно, во что. – Но их предупреждали. Так что это не наша проблема… и не хмурься, дорогой. Люди не настолько страшны, как тебе кажутся.

Эдди постарался.

Честно.

И только мрачно вперился в спину пареньку с тележкою. На тележке громоздились их чемоданы, но повезли ее куда-то в сторону.

– Там черная лестница, – поспешил объяснить очередной человек в красной форме. И ведь из-под земли выскакивают, никаких нервов не хватит. – Ваш багаж будет ждать вас в ваших покоях… прошу.

И на лестницу указал.

С ковром.

Снова. Откуда у них столько-то?

Ну… лестница была каменною, ковер мягким, и отпечатывались сапоги в нем отличнейшим образом. Благо идти пришлось недалеко.

– Прекрасные, не побоюсь этого слова, великолепные номера… с видом на канал, но без всяких неудобств от подобного соседства, если вы понимаете.

– Нет, – честно ответил Эдди. Он и вправду не понимал, какое неудобство может возникнуть от соседства с каналом.

– Воздух! – Парень, а Эдди понял, что коридорный очень молод, закатил очи. – Мы озаботились приобретением самых современных фильтров. А потому, даже при открытых окнах, чего, конечно, лучше не делать, вы не подвергнетесь ужасающему испытанию вонью.