Темнота Крида (ЛП) - Wondrak Cm - Страница 9

Иногда было легче промолчать и кивнуть, когда гнев внутри него выходил наружу. Извиниться за то, в чем он тебя обвинял, чтобы ты могла двигаться дальше. Делать то, что он хочет, чтобы он остановился. Тем не менее, это не остановило покалывание на моей коже, когда я встала и, шаркая ногами, направилась к своей двери. На мне была толстовка с капюшоном и спортивные штаны, типичная домашняя одежда для меня. Комфорт важнее красоты в любой день. Означало ли это, что я никогда не хотела наряжаться? Накраситься, и пойти на вечеринку или что-то в этом роде? Нет. Я все еще была девочкой. Я много мечтала о парнях, о том, что было бы, если бы я встретила кого-нибудь на вечеринке и мы поладили, и этот гипотетический парень не смог бы отвести от меня глаз.

Но я также была реалистом и знала, что этого никогда не произойдет.

Мои пальцы теребили телефон в кармане толстовки, пока я спускалась вслед за папой по лестнице на кухню. Мы жили в старом доме, маленьком по сравнению со многими новыми постройками в этом районе. Мы жили в старом пригороде недалеко от города, где многие дома, когда они выставлялись на продажу, покупались флипперами, которые их ремонтировали. Нам не так повезло. Здесь все было просто старым, и папа перестал заботиться об этом месте после того, как умерла моя мачеха и уехал мой сводный брат.

Папа стоял на кухне, облокотившись на столешницу возле плиты, и смотрел на меня остекленевшими глазами.

— Ты видишь, в чем проблема, Тейлор? Я знаю, что ты не самая умная, поэтому я дам тебе минутку. — Его пальцы царапнули по краю столешницы из дешевого ламината. Это был не первый раз, когда он называл меня глупой, и не последний. Это просто тот, кем он был.

— Я... — Именно тогда я поняла, из-за чего он был расстроен, ужин для него не был готов. — Извини, я делала домашнее задание... — Я подошла к одному из нижних шкафчиков и достала сковороду. Я была почти уверена, что у нас есть немного курицы, которую я могла бы приготовить.

Через несколько секунд после того, как я поставила сковороду на плиту, я почувствовала, как чьи-то пальцы схватили меня за волосы и дернули назад. Я поймала себя на том, что лижу на столешнице возле раковины, потирая висок и уставившись на своего отца.

— Мне очень жаль! Я забыла! Я больше так не буду!

Он прорычал:

— Я уже слышал это оправдание раньше, не так ли? Я сыт по горло этим, Тейлор. — Он неуклюже направился ко мне, глядя на меня так, словно ненавидел. — Я каждый день хожу на работу, чтобы ты могла учиться на своих занятиях…

Ну, он не ходил на работу каждый день, но я не собиралась спорить с ним по этому поводу, поэтому держала рот на замке.

— Я прошу только лишь об одном, — прорычал он, становясь передо мной. Он был чуть больше чем на шесть дюймов выше меня, но в тот момент мне определенно казалось, что он легко возвышается надо мной. — Чтобы ужин был готов, когда я возвращаюсь. Неужели это так чертовски сложно?

— Нет, — прошептала я.

— Что? — Спросил он, дотрагиваясь до своего уха, как будто не услышал меня.

— Я сказала нет! — На этот раз я не выдержала, я закричала на него, прямо ему в лицо. — Это, блядь, не сложно, но это нихуя не значит! Ты хочешь, чтобы я готовила, убирала, стирала, косила траву, ты хочешь, чтобы я делала все, что ты должен делать! Ты родитель, а не я. Ты…

Я знала, что не должна была срываться на нем, но я устала, и меня так тошнило от этого. Я ненавидела, когда со мной так обращались, ненавидела, когда со мной так разговаривали, особенно в моем собственном доме. Я не чувствовала себя здесь в безопасности… потому что я не была, и этот факт был доказан моим отцом, когда он сделал то, что сделал дальше.

Его руки взметнулись вверх и через несколько секунд обвились вокруг моей шеи.

— Я кто? — Выплюнул он, слюна полетела мне в лицо, когда его руки сжались. — Кто я такой, малыш? Очевидно, я туп, как скала, так почему бы тебе не просветить меня? — С каждым произнесенным им словом удушье становилось все сильнее.

Я не могла дышать. Я ударила его по запястьям, шевеля губами, пытаясь сказать ему, что не могу дышать, но он либо не понимал этого, либо ему было все равно. Затем я пыталась бороться остальными частями своего тела, но он крепко держал меня, и очевидно он был сильнее меня. Я ничего не могла с этим поделать. Но потом мои глаза заметили в раковине стакан, грязный, оставшийся после завтрака. Наша посудомоечная машина была сломана уже два года, так что я каждый день мыла все вручную.

Отплевываясь, чтобы набрать побольше воздуха, я перестала его бить и потянулась за стаканом. Мои пальцы едва дотянулись. Папа был слишком занят тем, что душил меня, пытаясь преподать мне урок за то, что я отвечала с нездоровым ликованием. Моя левая рука схватила его как раз в тот момент, когда мое зрение затуманилось, все затуманилось. Я не знала, куда целилась, и позволила инстинкту взять верх. Моя левая рука обхватила стакан, и я замахнулась им так сильно, как только смогла, прямо в лицо моему отцу. Он попал ему прямо в висок, стекло разлетелось вдребезги и порезало нас обоих.

В моей руке вспыхнула боль, но это было ничто по сравнению с состоянием моей шеи, он отпустил ее, отшатнувшись назад и схватившись за голову сбоку.

— Ты гребаная сука, — прорычал он.

Я не стояла там и не ждала, что он снова нападет на меня, потому что я знала, что именно это произойдет. Я не могла больше это терпеть. Итак, я сделала единственное, что было правильным: я бросилась прочь от него, выбегая из кухни к входной двери.

Моя здоровая рука была на замке, отпирая его, в то время как мои ноги поспешно натянули пару старых теннисных туфель. Я открыла дверь в тот самый момент, когда мой отец крикнул с кухни:

— Если ты выйдешь за эту гребаную дверь, не смей, блядь, возвращаться, слышишь меня? Тебе лучше не возвращаться!

Я позволила его словам поразить меня, всего на одну секунду, а затем выбежала за дверь, как летучая мышь из ада.

Ужин. Все из-за дурацкого ужина, который я не приготовила. Честно говоря, я совсем забыла, слишком поглощенная попытками получить фору в этой дурацкой работе. И теперь я была у своего сводного брата, потому что у меня не было близких друзей, к которым я могла бы обратиться без необходимости объяснять им, насколько дерьмовой была моя домашняя жизнь, а я не хотела этого делать. Я не хотела, чтобы те немногие друзья, которых я приобрела в колледже, знали эту часть меня.

Черт возьми, я не хотела знать эту часть себя. Это было не то, чем я гордилась. Это была часть меня, от которой меня тошнило, часть меня, которую я хотел бы изменить. Некоторые люди гордились тем, кем они были, но я - нет.

Но что еще я могла сделать? У меня больше никого нет. У меня больше нет ни мамы, ни брата. Ко мне никогда не приходили близкие друзья, потому что я не хотела, чтобы они видели моего отца и имели с ним дело. Жизнь, которая у меня могла бы быть, была разбита вдребезги из-за него.

Я закрыла глаза, больше не в силах смотреть на себя в зеркало, на синяк, растущий у меня на шее. Синяки становились только сильнее, а у меня здесь не было никакой косметики, чтобы скрыть их. Даже если я накрашусь завтра, когда мы с Кридом пойдем куда-нибудь… смогу ли я скрыть это от него? Я зашла так далеко, но…

Боже. Я действительно жалкая, не так ли? Я бы заплакала, если бы у меня уже не пересохли слезные протоки. Я не могу даже сказать вам, сколько ночей я провела, лежа в постели, плача, пока не засыпала, желая, чтобы все было по-другому. Иногда жизнь действительно была отстойной, и теперь я, честно говоря, не знала, куда мне идти дальше.

Конечно, не домой к папе, но я не могла оставаться с Кридом вечно. Как бы сильно мне ни нравился тот факт, что он бросил все, чтобы помочь мне, я не хотела злоупотреблять его гостеприимством. И, может быть, просто, может быть, маленькая часть меня думает, что было бы проще просто сбежать и начать все сначала где-нибудь на новом месте. Не знаю, как я это сделаю и куда пойду, но…