Неподъемная ноша. Книга вторая. Часть вторая (СИ) - Москаленко Юрий "Мюн" - Страница 15

— Вызывали Татьяна Афанасьевна — заходит кряжистый мужик, чуть более тридцати лет в зелёном кафтане.

— Егор. Вот дворянин Мальцев Дмитрий Иванович — кивает на меня — делал у нас большой заказ на посуду. Выражает неудовольствие по качеству изготовления.

— Помилуйте, матушка Татьяна Афанасьевна, как же так? — разводит он руками. — Сделали, как заказывали и отослали образцы.

Так, опять двадцать пять. Вот не зря я договора о работе в двух экземплярах составляю. Так и норовят обмануть. И не потому, что очень хотят. А потому что надо перестраивать производство из-за моих заказов. А это очень и дорого и «геморройно». Вот и надеются на русский авось. Что я не замечу или так сойдёт. Но у меня, не сойдёт. Тем более, я то точно знаю что хочу. Особенно, когда мной уже заплачен аванс и составлен договор.

— А ну неси сюда чертежи задания, мошенник — рявкнул я и чуть не стукнул по столу рукой.

Не знаю, что ещё пытался сказать в своё оправдание управляющий, но от него раздались только неразличимые звуки.

— Неси чертежи Егор — твердо высказала Морозова.

Как управляющий не хитрил, когда принёс чертежи, но что сделали не то, понятно стало даже Морозовой. А меня это вконец разозлило. И даже не потому, что сделали не то, а потому что управляющий всячески выкручивался, чтобы не делать, как надо. Что-то мне подсказывает, что деньги, выданные купцом на модернизацию производства, ушли в карман управляющего… или куда-нибудь ещё. Был бы сам Морозов, разговор был бы совсем по-другому.

— Значит так Егор, не будет сделано в течение месяца мой заказ, я тебя лично запорю до смерти. А семью распродам по всему свету. А Сергею Александровичу виру заплачу, сколько запросит — хлопнул я всё же в раздражении не сильно рукой по столу.

Достал. Я ещё буду тут каждого управляющего упрашивать и уговаривать. Нет, некоторые понимают в таком случае здесь только силу. Если с дворянами и чиновниками я пока пытаюсь найти точки соприкосновения, подкупая и задабривая их, то со всяким «подлым сословием» и не собираюсь.

Чиновники и дворяне мне нужны сейчас очень лояльными, иначе они будут саботировать все мои начинания. И если простые проекты ещё можно как-то и без них запустить, то серьёзные никак не получится. Тот же канал, могут банально не докапать или ещё что. Даже если я и добьюсь, разрешения в Санкт-Петербурге, то они придумают тысячу и одну причину чтобы его не выполнить. Будут тормозить, вредить и жаловаться, как только смогут. Учитывая их большие родственные связи, я только и буду тратить время на борьбу с «ветряными мельницами». Даже в двадцать первом веке решения правительства и президента России на местах не выполняются, и это при мобильной связи, интернете, самолётах и более или менее дорогах. А сейчас в девятнадцатом веке так вообще…мрак. Плюс наследственные земли дворянского сословия и крепостные. Так что на местах часто практически делают, что хотят.

Есть и ещё одна возможность, стать самому военным губернатором и с помощью военной силы, заставлять. Но до этого мне…как до луны.

Значит, остаётся только путь наших «лепших друзей» англичан, грабёж соседей. При этом придётся частью награбленного делится на месте, хочешь того или не хочешь. Тогда и будут проводиться нужные мне решения. В Англии остров маленький, а награбили много и в разное время. Поэтому они и вырвались вперед во всех отношениях. В России у меня так не получится, слишком она большая, но буду делать что могу.

Морозова, после таких слов в отношении её управляющего, на меня так косо посмотрела, но ничего не сказала. Я быстро прощаюсь, так как надо дома ещё обсудить одно дело, а утром ехать за башкирами.

— Присмотрели бы вы, уважаемая Татьяна Афанасьевна за своим управляющим… явно не все у него чисто с делами — на прощанья «обрадовал» я её…

— Фёдор, захвати Леонида и ко мне в кабинет — только оказавшись дома, сразу отдаю распоряжения.

Внимательно всматриваюсь в лица моих «подчинённых». Даже не так, скорее, наверное, уже моей семьи, по-другому тут и не скажешь. Настолько стала тесная связь моих крепостных и меня. И сейчас пройдёт очередной раз проверка на прочность. Главное чтобы я не ошибся, хотя это вряд ли. Ничего хорошего если они меня придадут, им не светит. Я думаю, они это и не хуже меня понимают. Но они могут отказаться от участия в этом не очень хорошо пахнущем деле, и тогда мне придётся с нами расстаться. В случае отказа участвовать или сомнения, я уже никогда не смогу им доверять.

— Придётся разобраться с этим приставом Юмашевым — медленно произношу слова и перевожу взгляд с одного на другого.

Молчат. Ждут, что скажу дальше.

— Он не только требует мзду с мастеров и другого люда, но и участвует в похищении девушек для борделей. А так же занимается переправкой живого товара. И это то, что мы знаем точно. Терпеть такое безобразие даже от пристава я больше не намерен — говорю твёрдо и внимательно смотрю на них. Жду реакции.

— Но пристав… это серьёзно. Если узнают, на каторге будем все — указывает на опасность Фёдор. Он точно рисковать не хочет. Подумаем ещё об этом.

— А если ничего делать не будем, то можем и наших девчонок лишиться. Ты что готов рисковать Марией, Лизой и Катей? — внимательно смотрю ему в глаза.

Удивительно, но Ремизов очень спокойно относя к моим словам. Подозреваю, что это сказались два наших предыдущих похода и моё отношение к подчинённым. Фёдора же с нами не было, вот всё моё внимание и переключилось и на него, да ещё и с Марией у него всё хорошо.

— Вот и надо сделать так, чтобы никто ничего не узнал. Я просто так человеческие души тоже губить не желаю, но тут слишком много фактов за его подлую душонку. Совсем совесть потерял. Слишком он надеется на своих покровителей князей Долгоруких. Вот и все границы уже перешёл — зачем-то объясняю я своим служивым.

Но если бы было так всё просто, усмехнулся я про себя. По настоящему зло творят люди обличённые властью, а это так исполнитель. Люди никак не могут понять, что законы пишутся для народа. Сами же власть имущие их соблюдать совсем не желают, а делают, так как им выгодно и абсолютно не боятся наказания.

(Что уж говорить за других, когда второй человек в государстве так поступает. Например, сам Бенкендорф, который презирал чиновников за их боязнь правосудия, однако у самого графа отношение к закону было своеобразным. «Законы пишутся для подчиненных, а не для начальства, и вы не имеете права в объяснениях со мною на них ссылаться или ими оправдываться», — отвечал он Дельвигу, служащему министерству внутренних дел. — истор. Справка)

К сожалению, в России это всегда приобретало гипертрофированный размах, что в девятнадцатом, что в двадцать первом веке. Поэтому власть имущие под любым предлогом стараются ограничить право граждан на владение оружием. Пишут дурацкие законы про самооборону и другие. И никто из них не желает отвечать на вопрос, почему преступников надо жалеть и соблюдать меры «достаточной самообороны»? И почему преступники всегда вооружены, а честно порядочные граждане нет? Да всё элементарно, боятся. Бояться, и прежде всего за себя. Бояться честно порядочных граждан, больше чем преступников. Вот такая «правильная логика» у наших правителей, что говорит об их отношение к соблюдению ими законов.

Даже тут в девятнадцатом веке мне понадобились лицензии на оружие, хотя их и не очень сложно получить дворянину. Особенно потомственному. С производством сложнее, ну тут мне помог Мальцев.

— Фёдор, мы уедем и не факт, что Юмашев не станет наглеть, если мы ничего не сделаем. Поэтому мы завтра с утра сначала в церковь, помянем Степана. А потом едем за башкирами. Ты берешь Григория, и выследите пристава. Где его дом, где бывает, распорядок дня. Всё ясно — стучу пальцами по столу. Нервничаю если честно.

— А потом? — невесело Фёдор.

— А потом, мы его вывозим в лес и проводим «разговор по душам» и как он докатился до такой жизни — усмехаюсь я.

Что удивительно заулыбался только Ремез, а Фёдор остался сидеть нахмурившись. По идеи всё должно быть наоборот. Странно. Не зря говорят, чужая душа-потёмки.