Отверженный VIII: Шапка Мономаха (СИ) - Опсокополос Алексис - Страница 16

Меч чувствовал меня, а вот я его — пока нет. И чем больше я тренировался, тем сильнее убеждался в том, что пока я не научусь ощущать то, что бабушка называет пульсом клинка, больших успехов мне не видать. Иногда у меня вообще возникало ощущение, что это меч управляет мной, а не я им. Такие мысли я старался сразу же отгонять.

По большому счёту, ничего страшного в том, что обучение идёт медленнее, чем я ожидал, не было — глупо было рассчитывать, что у меня получится овладеть Великим артефактом за несколько дней. Я понимал, что для этого нужны месяцы или даже годы. Только вот не было у меня этого времени — до применения меча в бою оставалось всего ничего.

И я вполне отдавал себе отчёт, что моим противником в предстоящем бою вполне может оказаться обладатель другого Великого артефакта — тот, кто своим артефактом владеет давно и изучил все его секреты и возможности. Признаться, было страшновато. Но и отступать было поздно. Поэтому я выжимал из тренировок всё, что только можно было из них выжать.

Княгиня Белозерская оказалась очень хорошим учителем: она прекрасно всё объясняла; где было необходимо, помогала; иногда даже выступала в роли спарринг-партнёра, отбивая силовые волны, нисколько не страшась попасть под их убойное влияние. У бабушки отлично получалось отбивать все мои атаки, предпринимаемые мной с расстояния: разрушительные волны её обходили, земля под её ногами не расходилась. Видимо, она создавала вокруг себя настолько сильное защитное поле, что даже меч Ёсиды не мог его пробить. Точнее, не мог его пробить, находясь в моих руках.

Бабушка наглядно мне продемонстрировала: всё, что является губительным для одарённых среднего и уж тем более низшего уровня, для сильного мага опасности не представляет. Но в этот раз, как мне показалось, она перегнула палку — потребовала, чтобы я атаковал её мечом не с расстояния, а по-настоящему — подошёл и нанёс рубящий удар. И я никак не мог на это решиться.

— Я долго буду ждать? — снова закричала бабушка, и в её глазах вспыхнул синий огонёк. — Чего ты боишься?

— Боюсь, убить Вас! — признался я.

— Не того ты боишься, глупый мальчишка!

— А чего я, по-Вашему, должен бояться? — разозлившись, спросил я.

— Того, что у тебя не получится!

— Всё у меня получится!

— Тогда атакуй!

Я занёс меч и… не смог сделать и шагу — был уверен, что добром это не кончится. Для бабушки.

— В кого ты такой трус? — закричала княгиня Белозерская и невероятно быстро выбросила правую руку в мою сторону.

Я не понял, что это было, но по моей щеке будто провели острым горячим лезвием. Прижав к щеке ладонь, я интуитивно шагнул назад.

— Ты убегать собрался? — с нескрываемой издёвкой спросила бабушка.

— Не пытайтесь меня разозлить, — ответил я. — Если Вы хотите, чтобы я ударил Вас мечом, я это сделаю.

— Так делай уже! Сколько я должна ещё ждать?

«В конце концов, раз она требует, чтобы я это сделал, значит, взвесила все риски; на самоубийцу она никогда не была похожа», — подумал я, схватил покрепче меч и пошёл на бабушку.

Однако бить со всей силы я не собирался, точнее, не собирался вкладывать все свои эмоции в этот удар — решил просто подойти и обрушить меч на княгиню Белозерскую. Мне казалось, этого будет достаточно для начала, а вот если уж она справится с таким относительно простым первым ударом, тогда можно и вложиться во второй.

Когда до бабушки осталось около двух метров, я резко почувствовал боль во всём теле и какой-то животный ужас. На мне стояли серьёзные защиты от ментальной магии, но они не сработали, казалось, будто их вообще не было. Ощущение я испытал крайне неприятное, впрочем, страх меня не сковал — напротив, я ускорился, чтобы побыстрее всё закончить.

Трудно сказать, как это всё получилось: то ли я не рассчитал силу удара, то ли мечу передался мой страх, и он решил взять всё в свои руки, но удар на бабушку обрушился сильнейший. Это было что-то невероятное: во-первых, раздался оглушительный хлопок, будто на землю с огромной высоты упало что-то большое и тяжёлое; во-вторых, земля вокруг нас будто сгорела, причём на несколько сантиметров вглубь — вмиг исчезла вся трава и казалось, будто мы стоим по щиколотку в вулканическом пепле; в третьих, клинок начал светиться, как никогда прежде — до боли в глазах.

Мне пришлось зажмуриться — глаза просто не выдерживали столь яркого света. А ещё возникло ощущение, что меч стал тяжелее раз в десять — я еле держал его в руках. Казалось, что силы на исходе, но при этом они почему-то не заканчивались. Ужас сменился яростью, и это произошло как-то само собой. И это было странно. Я не мог испытывать такое чувство к своей родной бабушке, но оно меня переполняло — возможно, это тоже было результатом влияния на меня меча.

Трудно сказать, сколько мы так простояли, я не считал, моей главной задачей было — не уронить меч, всё остальное отошло на второй план. В какой-то момент я решил приоткрыть глаза, несмотря на почти физическую боль, которую доставлял этот яркий свет.

В глазах сразу же забегали цветные пятна и «зайчики», но я, хоть и сильно прищурился, всё же смог удержаться и не закрыть полностью глаза. К моему удивлению, через несколько секунд они немного привыкли к такому свету, и я разглядел, что он идёт… не от клинка. Меч, конечно, светился, не без этого, но основной свет шёл не от него.

Княгиня Белозерская стояла совершенно спокойно, выставив вперёд руки ладонями в мою сторону. Примерно в двадцати сантиметрах от них завис мой клинок. А между ним и ладонями в воздухе висел шар размером с апельсин, и вот именно этот шар так ярко и светился. Похоже, это была какая-то очень сильная защита, если она смогла остановить меч мастера Ёсиды.

Мне показалось, что я смотрю на бабушку как бы сверху, будто я увеличился в размерах, и это было тоже довольно необычно. А ещё у княгини Белозерской опять были те глаза, что я видел несколько дней назад в её кабинете, точнее, та светящаяся блестящая синева вместо глаз. И опять мне стало жутко от этого зрелища.

Когда я решил, что мои глаза уже привыкли к свету шара, он засиял ещё ярче, и мне опять пришлось зажмуриться. Почти сразу после этого я услышал хлопок, но не такой, как раньше, а более звонкий. После этого с моих плеч будто гора свалилась, неприятные ощущения отступили, а меч стал заметно легче.

Я приподнял веки. Передо мной стояла княгиня Белозерская — уже с нормальными глазами и без светящегося шара. Она улыбалась и потирала ладони, словно стирая с них следы воздействия магии. И она всё ещё была ниже меня, но в этот раз ничто не помешало мне разглядеть причину этого.

Как оказалось, бабушка стояла по колено в чёрной оплавленной по краям яме — сила меча вдавила княгиню Белозерскую в землю на полметра. Причём вдавила вместе с сильнейшей защитой, которая, видимо, и оплавила края образовавшейся ямы. Бабушка довольно лихо из неё выпрыгнула и сразу же задала мне вопрос:

— Что это было?

— Откуда мне знать? — ответил я. — Какой-то эффект от воздействия меча.

— Я не про схватку, а про то, что было перед ней.

— А что было перед ней? — попытался я отшутиться.

— Перед ней было твоё ужасное поведение! — с нескрываемым недовольством произнесла бабушка.

— Я просто переживал за Вас.

— Переживай за свою подружку и её сестру, а за меня не надо. Чтобы это было в первый и последний раз! Если я говорю на тренировках что-то делать, ты это делаешь. После тренировки можешь задавать вопросы, можешь выразить недовольство. А во время занятий чтобы я подобного больше не видела!

— Простите. Больше не увидите.

— Но должна признать, твои успехи намного лучше, чем я ожидала, — сменив гнев на милость, сказала княгиня Белозерская. — Учитывая, как мы мало тренировались, результат просто замечательный. Я тобой горжусь.

Я и сам собой гордился, только вот тот самый пульс меча я так и не почувствовал. И это сильно напрягало, учитывая, что до операции по спасению сестры Милы оставалось всего три дня. И, похоже, напрягало это не только меня. Бабушка снова стала серьёзной и скомандовала: