Финал Секатора (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич - Страница 2

— И не нашли бы ни за что. Потому что я у мамы одна такая была! Но нет, всё, я погибла под колёсами того мотоцикла.

Тут я встал, как вкопанный, несколько неаккуратно дёрнув Нинель Кирилловну за руку.

Из глубины веков, из глубины астральной памяти, хранящей все более-менее значимые факты о прошлых жизнях, пришло тревожное чувство. Чувство «дежа вю». Что что-то такое уже примерно было. Что примерно в такой же момент жизнь делилась на «до» и «после», а мир делился на тот, в котором неисправимое событие произошло, и тот, в котором всё обошлось.

Нет, подумалось мне. Это всего лишь глюк моей психики, истерзанной бесконечными перерождениями. Сейчас — я просто влюблённый девятнадцатилетний парень. Надеюсь, скоро это пройдёт.

— Вы о чём-то задумались, Эльдар Матвеевич?

— Да, нет, нет, показалось, — сказал я, и мы продолжили путь. — На чём мы остановились? А, мне кажется, вы хотели рассказать о Марфе. Кто она такая, и почему даёт вам различные мудрые советы?

— О, она бы вас заинтересовала. Ей двадцать два года, у неё было очень много мужчин, больше четырёх — точно.

— Ясно, именно поэтому она учит вас плохому и приносит вам эротические японские сериалы? Сколько, кстати, в нём было серий?

— В каком из? — хихикнула Нинель Кирилловна.

— Что, их было несколько? Дайте угадаю — целых два⁈

— Четыре сериала… По пять или по десять серий каждый… Ну, короткие, в основном. И несколько видеороликов… Настоящих, с японками и японцами. Кстати! А что вы знаете про Восточную Клику?

Я снова едва не запнулся.

— В смысле — про Восточную Клику? Откуда т…вы, простите, про такое словосочетание услышали?

Нинель Кирилловна недолго помялась и сказала:

— Яша… тот кадет, с которым мы один раз гуляли по крышам, хвастался, что его пытались завербовать в какую-то Восточную Клику. Дескать, их тренер по единоборствам как-то раз отвёл их в поход в лес и предлагал какие-то баснословные деньги за то, что они будут подглядывать за кораблями в порту. Мне кажется, это очень здорово — никому не вредить и получать за это деньги.

Становилось ещё веселее. Я еле сдержался, чтобы не прочитать лекцию о технологиях работы иностранных разведок в среде молодёжи.

Вообще, в подобных реликтовых мирах я часто сталкивался с тем, что люди считают меня слишком серьёзным. И дело тут не только в двух сотнях прожитых жизней. Поскольку я и спустя три месяца плохо разбирался в местной современной музыке, не знал популярных цитат из классики кинематографа, не следил за модными тенденциями и так далее — собеседник на отвлечённые темы я получался так себе. Другое дело — наиболее популярные Ветви Основного Пучка — Суперствол Пятый, коммунистический, или Четвёртый, республиканский. Оттуда я помнил уйму цитат из популярной культуры, ещё мог неплохо поговорить на некоторые вечные и достаточно-универсальные темы — религии, психологии, техники, и, конечно, на темы секса.

Был ли тренер кадетского реальным членом японского тайного общества, вербующим либо каким-нибудь «шестёркой», разболтавшей по глупости это своим подопечным — мне никто не мог сказать. Поэтому я решил промолчать и перевести тему. Ну и, конечно, взять вьюношу «на карандаш», а возможно — и доложить кому следует. Не мести и ревности ради, а сугубо для охраны государственной безопасности.

Всё же, даже если мне и придётся разрушать этот мир — я предпочту это делать с сильной и процветающей отчизной.

— Нет, я слышал что-то про Восточную Клику, но порекомендовал бы не связываться с японцами. Всё-таки…

— Я понимаю, вы были у них в плену, — кивнула Нинель Кирилловна. — Прошу извинить, я никак не привыкну, что для вас это больная тема. Не стоит больше нам беседовать про японские эротические сериалы.

— Почему же? Расскажите сюжет. Одного из них.

— Ну… Там история про школу благородных девиц, или как там точно у них называется?

— Гейш?

— Ну, почему. В общем, у них появляется сторож, который владеет навыком превращения в животных. Вымышленным, конечно, такого не бывает! Вот… и он каждую ночь наведывается к выпускницам, достигающим совершеннолетия, и…

— Превращается?

— Да… в волка, в осьминога, в грифона, в пошлую… я, бы даже сказала, в похотливую обезъяну?

— Вероятно, он проникает к ним в комнаты через окно, по накладной лестнице?

— В одной из серий — да! Там он, кажется, в форме огромного кота… или кролика, я не помню. Так, Эльдар Матвеевич, мы уже почти пришли. Далее я отправлюсь самостоятельно.

Она резко обернулась ко мне, развернувшись под зонтом, и обожгла мне губы поцелуем — коротким, но горячим. Я попытался задержать мгновение, прижать к себе, но она вывернулась, тихо напомнив напоследок:

— Девятое окно…

Наверное, одно из самых приятных и сложных чувств — стоять посреди улицы после первого — пусть и не самого, но за долгий период — поцелуя с любимой девушкой, полный счастья и слегка мучаясь с нахлынувшим возбуждением.

Тем более, что это явно была не концовка текущего вечера…

Стоит ли говорить, что Алла позвонила снова и сбила настрой, как только Нинель Кирилловна скрылась за углом своего общежития. На этот раз звонок я принял.

— Ты там с ней, да? С той очкастой своей?

— Откуда ты знаешь, что очкастая? Страницы смотрела, что ли?

— Не…не важно, важно то, что Вольдемар уже приехал! Нам надо выезжать — крайний срок через полчаса!

— Едьте без меня, — сказал я после секундного раздумья.

— Ты что! С такими людьми, как Андрей Ремигиевич — надо непременно полной делегацией! Иначе… иначе он на проверку отправит! На соответствие должности!

— Пусть отправляет.

— Эльдар! Ты не понимаешь! Отправит не только тебя! Но и меня! И Вольдемара тоже!

— Твою ж дивизию… Ладно, Алла, я постараюсь. Если не постараюсь — придётся покрывать издержки из кармана и корить себя до конца жизни, — сказал я и положил трубку телефона.

Я выждал пару минут — показалось логичным, что Нинель Кирилловне будет необходимо переодеться и привести себя в порядок. Быстрым шагом отправился в обход здания, найдя ту самую калитку. Высота забора была приличной, под три метра, наверху действительно наличествовали острые пики, а перекладин между прутьями, на которые можно было бы встать ногой — не наблюдалось. Конечно, при желании я мог забраться и туда, но решил не рисковать, к тому же была вероятность, что я испорчу форму. Зашагал дальше — забор шёл сплошной до соседнего здания, пришлось обойти и его, выйдя на берег Невы.

Прошёлся по набережной, обошёл второй корпус, встретив хмуро посмотревшего на меня постового, и нашёл те самые дорожные работы. Они были огорожены пластиковыми заборами и полосатой лентой, которую я без труда перешагнул, проигнорировав грозную табличку «Проходъ запрещёнъ! Штраф 10 ₽». Яма с трубами была глубокой, но между обрывом и забором был уступ в десять сантиметров, по которому я ловко прошёлся, выйду уже со стороны дворика.

Сзади засвистели, я сориентировался быстро, преодолел десяток метров и спрятался за густой живой изгородью. Но это не помогло.

— Эй! Кто там! Я тебя вижу. Опять к девицам? — послышался голос постового.

— Так точно! — отозвался я и встал в полный рост.

— Назовитесь!

— Циммер Эльдар Матвеевич, девятнадцать лет, не судим, подпоручик курьерской службы.

Постовой внимательно меня разглядел и, видимо, сделал вывод о моём сословии и о том, что я не представляю угрозы. Вздохнул.

— Уже третий за неделю. Я надеюсь, с амурными целями, не с целями грабежа?

— Разумеется. Я, вообще-то, при исполнении нахожусь.

— Я вижу… Удачного исполнения.

Снова зазвонила мать, я сбросил, быстро написал сообщение: «Неудобно говорить, напиши текстомъ».

Прошёлся вдоль изгороди, наткнулся на скамейке на двух студенток, тихо о чём-то беседующих на французском — видимо, уроки учили. Увидев нас, одна ойкнула, а вторая, похоже, намеревалась завизжать, но я ответил: