За пределами официальных хроник - Коллектив авторов - Страница 74

Митос долго и пристально смотрел на обоих, но в его глазах читался скорее страх, чем оскорбленное самолюбие.

— Она… Не знаю. Она подавляюще напориста, даже агрессивна, — он пожал плечами. — Но она не кусала меня за шею и не сосала кровь, если это то, что вы хотите услышать.

Джо вскинул голову.

— Как ты можешь знать наверняка? Такая рана — ничто для вас, ребята.

— Думаю, я бы помнил такую значительную деталь.

— Да? А если она не хотела, чтобы ты помнил? Кажется, умение гипнотизировать жертву, управлять ее памятью и мыслями входит в число их талантов.

Теперь пришла очередь Митоса подняться и начать мерить комнату шагами — он был слишком вздвинчен, чтобы продолжать сидеть на одном месте.

— Хорошо. Предположим, Мак прав. Предположим, она действительно сосала кровь. Но почему это так странно сказалось на мне? Даже если бы я умер от кровопотери, то не стал бы таким… Все пришло бы в норму, как только бы я воскрес.

Дункан остановил его, осторожно взяв за плечи. Он почувствовал под пальцами выступающие кости, и ему вдруг стало страшно дотрагиваться до друга, будто малейшее прикосновение могло его теперь поранить.

— Митос, все иначе, потому что Сара сосала не только кровь. Когда она пришла вчера в бар, ты вовсе не был счастлив ее видеть. Почему?

Одно только это должно было их насторожить. Но они с Джо были слишком заняты, с интересом наблюдая, как «Адам» разыгрывает простачка, чтобы обращать внимания на подобные мелочи. Чтобы заметить, что Митос очень, очень давно не играл в Адама таким образом.

— Я, я не знаю. В ней было что-то… неприятное, — ответил Митос, избегая смотреть ему в глаза.

— Потому что ты знал, кто она. Видишь, память никуда не делась. Просто ты пока не можешь связать концы с концами. Я прав?

— Я… Д-да, наверное. Не знаю. — Митос взъерошил свои тонкие седые волосы, пытаясь скрыть собственные страх и растерянность. Что-то щелкнуло у него в мозгу и маленький кусочек мозаики стал на место.

— Я не знаю, — повторил он тихо, будто про себя.

— Митос, ну же, что ты помнишь? Что она с тобой сделала?

* * *

Что он помнит?

Нечто неуловимое дрейфовало на грани подсознания, но не давалось в руки. Митос сел, пытаясь заставить себя успокоиться, подавить смятение и тревогу, которые овладели им, еще утром, когда, глянув в зеркало, он увидел отражение своих ночных кошмаров.

Если бы он просто выглядел старше, это еще пол беды, к такому, наверное, можно привыкнуть. Хотя шансов проверить у него до сих пор не было, но смертные живут с этим каждый день, не так ли? Митос посмотрел на Джо, размышляя, что же происходит на самом деле? Ты меняешься так медленно, что даже этого не замечаешь или в один прекрасный день, глянув в зеркало, с удивлением обнаруживаешь, что состарился?

Он знал, что для него это останется вечной, неразрешимой загадкой. Можно попытаться представить, через что вынужден проходить больной, представить боль, которая не исчезает сразу, раны, не закрывающиеся как по мановению волшебной палочки. Можно прочитать горы медицинской литературы, тысячи раз быть беспомощным свидетелем чужих страданий и смерти, но так и не суметь их постигнуть. Он способен лишь посочувствовать, но не испытать на себе. Иногда, Митос даже сожалел об этом, но чаще радовался, что навсегда избавлен от подобного опыта.

Он хотел выбросить это из головы, как выбросил, сняв с себя личину доктора Адамса, вдруг осознавшего тщетность своих усилий. А потом он влюбился в Алексу, столкнулся с необходимостью заботиться о ней, по мере того, как рак прогрессировал. Те последние несколько недель, были до сих пор свежи в памяти: Алекса все больше слабела, сломленная болью. Болезнь лишила ее всех желаний, жизнь превратилась в борьбу за еще один вздох, а все, что он мог сделать, это сидеть рядом, держа ее за руку, говорить, надеясь, что она слышит его голос.

И память вдруг вернулась…

* * *

Он переводил дыхание, после страстных любовных утех, которым только что предавался с Сарой, когда она, внезапно сев, положила руку ему на грудь и попросила:

— Расскажи мне об Алексе.

— Что? — Откуда она знает об Алексе? Он был уверен, что ни разу не упомянул ее имени.

— Память о ней невероятно сильна в тебе, — Сара осторожно коснулась пальцами его лба, — так много воспоминаний… Сколько тебе лет, Адам?

— Сара, я понятия не имею, о чем речь, — и с этих слов дело начало принимать неприятный оборот.

Она покачала головой.

— Нет, я поняла еще прошлой ночью, почувствовала в твоей крови. Ты самый сильный из всех, кто у меня был — древний, как само время.

Она говорила так, как тонкий ценитель мог бы рассуждать о букете вина многолетней выдержки:

— ты знаешь, какое это наслаждение?

— Нет, не знаю, Сара. Я думаю… — Митос попытался высвободиться, отодвинуться подальше, но она вжала его в постель, и он почувствовал, что тонет в ее странных светящихся глазах.

— Что ты делаешь? — выдохнул он едва слышно.

— Пытаюсь выжить, — прозвучал хриплый шепот, — и ты как никто должен меня понимать.

Она еще сильнее вдавила его в матрас, провела языком от ключицы до подбородка, отстранилась, облизываясь, потом, оскалилась по волчьи, и, впившись клыками ему в шею, начала сосать брызнувшую из раны кровь.

Митос почувствовал, как вместе с кровью из него уходит жизнь, будто она добралась до сАмого его квикенинга.

* * *

Он моргнул и вернулся к реальности, поймав на себе озабоченные взгляды друзей.

— Это, как передача наоборот. Думаете, так и умирают? По настоящему, я имею ввиду.

— Я не знаю, и тебе не позволю узнать. Только не так, — заявил Маклауд с той непререкаемой убежденностью, которая обычно радовала и одновременно раздражала Митоса, и которая сейчас предала ему столь необходимую уверенность.

— Послушайте, я предлагаю начать с передислокации, — сказал Джо, — как насчет святой земли?

Дункан был согласен, но Старейший не разделял его мнения.

— Может быть, Дарий только надеялся, что это поможет?

— Ну, в любом случае, хуже не будет.

Митос устало кивнул.

— Ладно, а что потом?

— Знаешь, где она живет? — спросил Джо.

— Нет, она никогда не говорила. — Она вообще мало разговаривала с той, первой встречи в баре. «Проклятье!» Как он мог быть настолько глуп? Кронос прав — он размяк.

— Я не знаю, кто она — если нравится, называйте ее вампиром, но она не такая, как в книгах и фильмах. Ее не уничтожить с помощью чеснока или распятия. — «Возможно и с помощью осинового кола тоже».

Джо поднял глаза на Мака.

— Знаешь кого-нибудь, кто пережил бы обезглавливание?

— Нет.

Митос вздрогнул, заметив холодный, почти жестокий блеск в глазах шотландца.

«Неужеди, это последние, что Кронос и Байрон видели в своей жизни?» Он невольно поежился при мысли, как близко подошел к тому, чтобы поймать этот взгляд на себе.

— Мак, я…

Выражение изменилось, смягчившись и Маклауд понимающе кивнул.

— Ты бы сделал это для меня.

Да, вероятно. Другое дело, что он не стал бы это афишировать. Спустя мгновение, Митос тоже согласно кивнул, оценив неожиданную поддержку, которую получил от обоих своих друзей. После той истории с Кроносом и Кассандрой, он запретил себе даже надеяться на восстановление отношений, и был признателен, что никому не пришло в голову напомнить о ней сейчас.

* * *

Митос устало сидел на стуле в церкви Дария, сфокусировав взгляд на алтаре. Отсутствие зеркальных поверхностей радовало — полные жалости испуганные глаза Джо и Маклауда, сказали ему, что улучшений святая земля не принесла. Он так же был согласен с решением не вовлекать Аманду и Ричи. Не столько из-за возможной опасности, сколько из-за того, что не хотел, чтобы они видели его в таком состоянии. Он бы предпочел вообще обойтись без свидетелей, но раз по другому нельзя, так пусть это будут Джо и Мак.