Пушки острова Наварон. 10 баллов с острова Наварон - Маклин Алистер - Страница 2

Скользя и спотыкаясь, не скупясь на крепкие выражения, они упрямо взбирались по мокрой гальке и скользким валунам, пока на их пути ни встала почти отвесная каменная стена. Меллори достал фонарь и принялся внимательно изучать склон, освещая его узким, как жало, лучом. Миллер тронул его за рукав.

– Мы не слишком рискуем? Я имею в виду фонарь.

– Никакого риска, – отозвался Меллори. – Сегодня ночью на берегу нет ни одного солдата. Они все тушат пожары в городе.

Кроме того, кого им бояться? Ведь мы – перелетные птицы.

Сделали дело и улетели. Только сумасшедшему взбредет в голову снова вернуться на остров.

– Кто мы такие, я и сам знаю, – выразительно произнес Миллер. – В подсказке не нуждаюсь.

Меллори усмехнулся и продолжал осмотр. Вскоре он обнаружил то, что искал: изломанную расщелину в скале, по дну которой струился ручей. Вместе с Миллером они начали карабкаться вверх вдоль его русла, по скользкой глине и осыпающимся камням. Через пятнадцать минут они выбрались на плато и с трудом перевели дыхание. Миллер запустил руку за пазуху, покопался там, и спустя мгновение его тяжелое дыхание сменилось булькающими звуками.

– Что ты делаешь? – спросил Миллер.

– У меня зуб на зуб не попадает от холода. А что значит «готовность No 3», как думаешь?

– Никогда таких указаний не получал. Но что это значит, знаю: кому-то где-то угрожает смертельная опасность.

– Как минимум двое для такого задания мне известны. А что, если Андреа не согласится? Он ведь не наш офицер и не обязан идти с нами. Кроме того, он собирался жениться.

– Андреа пойдет! – в тоне Меллори не было и тени сомнения.

– Почему ты так уверен?

– Потому, что он – единственный из всех, кого я знаю, – обладает чувством абсолютной ответственности. И за других, и за себя самого. Вот почему он вернулся на Наварон – знал, что нужен. И сразу же покинет Наварон, как только увидит сигнал «готовность No 3» – поймет, что где-то нужен еще больше.

Миллер забрал бутылку бренди у Меллори и водворил ее на прежнее место.

– Знаешь, что я тебе скажу? Будущей супруге Андреа Ставроса это не очень понравится.

– Да и сам Андреа Ставрос не будет в восторге. Мне совсем не хотелось бы портить ему настроение, – заметил Меллори. Он взглянул на светящийся циферблат своих часов. – Через полчаса будем в Мандракосе.

Ровно через тридцать минут, сняв водозащитные чехлы со «шмайссеров», Меллори и Миллер бесшумно, короткими перебежками от дерева к дереву, пробирались сквозь оливковую рощу на окраине селения Мандракос. Внезапно совсем рядом они услышали звук, который невозможно ни с чем спутать, – звяканье стакана о горлышко бутылки.

Оба настолько привыкли к неожиданностям, что среагировали одновременно: молча опустились на землю и продолжали двигаться ползком. Миллер с удовлетворением втянул носом воздух – у греческого самогона узо удивительно сильный дух.

Спрятавшись на опушке за низкорослым кустарником, Меллори и Миллер осторожно выглянули из укрытия.

Двое, сидящие под деревом на поляне, судя по расшитым тесьмой жилетам, широким поясам и причудливым шляпам, были местными жителями. Судя по винтовкам, лежащим на коленях, они что-то охраняли. Бутылка, из которой разливали остатки самогона, свидетельствовала о том, что к своим обязанностям они относятся не слишком серьезно.

Меллори и Миллер отползли назад, укрываясь уже не так тщательно, как прежде. Поднялись, взглянули друг на друга.

Комментарии были излишни. Меллори пожал плечами и пошел вперед, обходя поляну справа. Еще дважды, пока они перебежками от дерева к дереву и от дома к дому пробирались в центр Мандракоса, им встречались подобные часовые, также все довольно своеобразно трактующие поставленную перед ними задачу. Миллер потянул Меллори за рукав и спросил шепотом:

– Что отмечают наши друзья?

– Разве не понятно? Наварон теперь не представляет для немцев интереса. Через неделю их здесь вообще не останется.

– Зачем же в таком случае выставлять караул? – Миллер кивнул в сторону стоящей посреди площади греческой православной церквушки. Изнутри доносился приглушенный шум голосов, а сквозь небрежно затемненные окна на улицу проникал свет.

– Может быть, в этом причина?

– Есть только один способ выяснить, – сказал Меллори.

Они двинулись вперед, используя все возможные меры предосторожности, пока не оказались под надежным прикрытием древних церковных стен. Прямо перед ними высилось довольно тщательно занавешенное окно. Лишь узкая полоска света пробивалась на уровне подоконника. Они прильнули глазами к щели.

Изнутри церковь казалась еще более древней, чем снаружи.

Высокие, некрашеные скамьи из потемневшего многовекового струганного дуба были отполированы до блеска многими поколениями прихожан. Время не пощадило дерево, и оно было испещрено глубокими трещинами. Создавалось впечатление, что белые отштукатуренные стены и потолок готовы обрушиться в любой момент.

Местные жители всех возрастов, мужчины и женщины, некоторые в национальных праздничных, костюмах, заполнили все свободные места в церкви. Светло было от сотен зажженных свечей причудливой формы, закрепленных вдоль стен и алтаря. У алтаря невозмутимо ждал чего-то седобородый священник в позолоченных одеждах.

Меллори и Миллер вопросительно посмотрели друг на друга и собирались уже разогнуться, когда сзади раздался очень низкий и очень спокойный голос:

– Руки на затылок, – вежливо произнес он. – И без шуток.

У меня «шмайссер».

Медленно и очень осторожно Меллори и Миллер выполнили команду.

– Теперь повернитесь. Спокойно.

Они повернулись. Миллер взглянул на темную массивную фигуру, в руках которой действительно, как обещано, был автомат, и раздраженно сказал:

– Если не трудно, убери эту штуковину. Неизвестный от неожиданности крякнул, опустил автомат и наклонился вперед. На темном, словно вырубленном из камня, лице едва заметно промелькнуло удивление. Но подолгу Андреа Ставрос удивляться не привык, поэтому лицо его мгновенно приняло обычный невозмутимый вид.

– Немецкая форма сбила с толку, – произнес он, извиняясь.

– Твой костюм меня бы сбил с толку, – заметил Миллер и скептически оглядел Андреа: высокие черные сапоги, того же цвета неправдоподобно широкие галифе, вычурно расшитый жилет, ярко-красный широкий пояс. Миллер передернулся и прикрыл глаза. – Собрался к местному старьевщику?

– Праздничный наряд моих предков, – с достоинством ответил Андреа.

– А вы что, выпали за борт?

– Не совсем по своей воле, – ответил Меллори. – Вернулись, чтобы с тобой повидаться.

– Могли бы выбрать более удачное время. – Он посмотрел в сторону небольшого дома на противоположной стороне улицы. – Может, поговорим там?

Пропустив их вперед, Андреа закрыл дверь. Судя по спартанской обстановке и расставленным в ряд скамейкам, комната служила местом проведения общественных собраний. Деревенский клуб. Свет трех коптящих керосиновых ламп весело отражался на многочисленных винных бутылках и стаканах, которыми были вплотную уставлены два длинных стола. Тарелки с незамысловатой закуской свидетельствовали о том, что торжество импровизированное и готовилось на скорую руку. Но изобилие питья возвещало о явном желании компенсировать недостаток качества избытком количества.

Андреа подошел к ближайшему столу и взялся разливать Узо по стаканам. Миллер вытащил заветную бутылку бренди и протянул Андреа, но тот был слишком увлечен процессом. Каждый получил свой стакан.

– Будем здоровы! – Андреа осушил стакан и решил продолжить разговор. – Ты ведь не зря вернулся, старина Кейт?

В ответ Меллори достал радиограмму и вручил ее Андреа. Тот прочитал текст и нахмурился.

– Я правильно понимаю, что значит «готовность No 3»?

Меллори опять промолчал и только кивнул, пристально глядя на Андреа.

– Меня это не устраивает, – он нахмурился еще больше. – И очень у меня много дел на Навароне. Я нужен людям здесь.