Сказочный корабль - Фармер Филип Хосе - Страница 6

• Предыдущая
• 6/61
• Следующая

Все они были с ног до головы покрыты ссадинами, и многие хромали.

— Я неважно себя сейчас чувствую. Вы когда-нибудь видели, как нежно обращается японец с мертвым осьминогом? Теперь я представляю, какие чувства испытывает осьминог. Между прочим, я был не только юмористом, вам это должно быть известно. Я был еще и серьезным писателем.

— О, простите меня! — Лотар поклонился. — Я задел ваши чувства! Не обижайтесь! Позвольте, я исцелю ваши раны, мистер Клеменс, сказав, что, когда я был мальчиком, я очень много смеялся, читая ваши книги. И я считаю вашего «Гекльберри Финна» величайшей книгой. Хотя, должен признаться, мне не безразлично ваше глумление над аристократией в «Янки при дворе короля Артура». Ведь это же были англичане, а вы — американец.

Эрик Кровавый Топор решил, что они сейчас слишком побиты и устали для того, чтобы в этот же день начинать спуск корабля к Реке. Вечером они наполнят свои чаши, поедят, выспятся, позавтракают и только после этого примутся за эту тяжелейшую работу.

Они вернулись к кораблю, взяли из трюма чаши и вставили их в углубления на плоской вершине чашного камня. Как только солнце коснулось горных вершин на западе, люди стали ждать, когда с грохотом и жаром голубое пламя вырвется из камня. Электрический заряд наполнит энергией преобразователь материи, спрятанный в двойном дне чаши, и, открыв крышку, люди найдут там жареное мясо, овощи, хлеб с маслом, фрукты, табак, наркотическую резинку, спиртное или медовуху.

Но когда тьма окутала долину, чашные камни остались молчаливыми и холодными. На противоположном берегу Реки замелькали вспышки, и до людей долетел слабый грохот.

Впервые за двадцать лет после Воскрешения камни на западном берегу не функционировали!

Мужчин и женщин охватило такое чувство, будто Бог покинул их. Производившееся три раза в день подношение пищи чашными камнями воспринималось ими явлением столь же естественным, как и восход солнца. Прошло немало времени, прежде чем они осознали, что на этот раз чувство пустоты в желудке придется утолить остатками рыбы, побегами бамбука и сыром.

Некоторое время Клеменс не мог скрыть испуга. Однако затем фон Рихтгофен предложил переправиться вместе с чашами на другой берег, чтобы хоть утром досыта поесть. Клеменс поднялся и уведомил об этом Кровавого Топора. Норвежец был в более скверном, чем обычно, настроении, но в конце концов согласился, что, видимо, так и придется сделать. Джо Миллер, немец и здоровенный рыжий швед по имени Токе Крокссон с трудом пробрались к кораблю и принесли несколько весел. Эти трое вместе с Клеменсом взяли чаши и на найденном долбленном челноке пересекли Реку. Затем Токе на веслах отправился назад, а Миллер, Клеменс и фон Рихтгофен устроились на ночлег на верхушке чашного камня. Она была чистой, так как электрический разряд выжег всю грязь.

— Когда пойдет дождь, нам придется залезть под камень, — заметил Клеменс. Он лежал на спине, закинув руки под голову, и глядел в ночное небо. Это было не земное небо — на нем горело около двадцати тысяч звезд, более ярких, чем Венера, и сияли мерцающие нити щупалец газовых туманностей. Некоторые из звезд были настолько яркими, что их было видно в небе как бледные точки даже в полдень.

— Метеорит, должно быть, разбил несколько чашных камней на западном берегу, — нарушил тишину Клеменс, — и тем самым, скорее всего, разорвал цепь. Мой Бог, ну и цепь! В ней связаны, если верить расчетам некоторых людей, не менее двадцати миллионов камней.

— Из-за этого, наверное, произойдет ужасное столкновение, — сказал Лотар. — Жители западного берега нападут на жителей восточного, чтобы наполнить свои чаши. Какая будет война! В этой Речной Долине живет тридцать пять — тридцать семь миллиардов людей. И все будут драться насмерть ради пищи!

— Шамое штрашное иж вшего этого, — заметил Джо Миллер, — что даже ешли половина будет убита, уже череж двадцать четыре чаша они опять оживут, и вше начнетшя ш начала.

— А вот в этом я не уверен, — ответил Сэм. — Насколько я помню, было установлено, что эти камни играют определенную роль в процессе Воскрешения. И если половина вышла из строя, то может быть значительное сокращение продукции на конвейере Лазаря. Этот метеорит — небесный диверсант.

— Я уже давно пришел к заключению, — сказал фон Рихтгофен, — что эта планета и наше Воскрешение не являются продуктом деяния сверхъестественных существ. Вы слышали легенду, которую передают их уст в уста вверх и вниз по Реке? В ней говорится, что один человек проснулся перед Днем Воскрешения и обнаружил, что находится в каком-то очень непонятном месте. Вокруг него в воздухе парили миллионы обнаженных тел мужчин, женщин и детей с бритыми головами, которые медленно вращались под действием какой-то невидимой силы. Этот человек, англичанин по фамилии Перкинс или Бартон, говорят, умер на Земле где-то около 1890 года. Он попытался освободиться, но его перехватили двое существ — людей по облику — и вернули его в состояние сна. Затем он пробудился, подобно всем остальным, на берегах Реки.

Кто бы ни стоял за всем этим, он может ошибаться. У них произошла промашка с Бартоном. Этому человеку мельком удалось увидеть стадию, предшествующую Воскрешению, стадию где-то между нашей смертью на Земле и подготовкой к жизни на этой планете. Все это звучит фантастично, как сказка об исполнении желаний, но тем не менее…

— Я слышал об этом, — перебил его Клеменс. Он хотел было рассказать о том, что видел лицо Бартона в подзорную трубу как раз перед тем, как заметил Ливи, но, вспомнив о Ливи, он испытал такую боль, что начисто забыл о своем намерении.

Он сел, выругался и, погрозив кулаком звездам, начал плакать. Джо Миллер, присев на корточки позади него, вытянул гигантскую руку и нежно дотронулся до него. Фон Рихтгофен, смутившись, отвернулся в другую сторону. Через некоторое время он сказал:

— Как я обрадуюсь, когда наши чаши наполнятся! Мне так хочется закурить!

Клеменс рассмеялся, вытер слезы и произнес:

— Мне нелегко расплакаться. Но я никогда не стыжусь, если это случается со мной.

Это очень жестокий мир. Такой же жестокий, как и там, на Земле. И все же здесь у нас молодые тела, нам не нужно трудиться ради куска хлеба и беспокоиться об уплате счетов. Нам не надо волноваться о том, что наши женщины забеременеют, мы не боимся заболеть. А если нас убивают, то на следующий день мы воскресаем живыми и здоровыми, правда, в тысячах миль от места смерти.

Но это вовсе не похоже на ту загробную жизнь, которую нам обещали проповедники. Это и неудивительно. И, наверное, хорошо, что это именно так. Кому бы хотелось летать на аэродинамически неустойчивых крыльях или выстаивать дни напролет, неумело играя на арфах и до хрипоты выкрикивая осанну.

Лотар засмеялся:

— Спросите у любого китайского кули, и он скажет вам, что этот мир значительно лучше прежнего. Это только мы, испорченные обитатели современного Запада, ворчим и доискиваемся первопричин. Мы не так уж много знали о космосе, окружавшем нашу Землю, и еще меньше знаем об этой планете. Но мы здесь и, может быть, со временем все же выясним, кто поместил нас сюда и с какой целью? Тем временем, пока здесь есть красивые и охочие до любви женщины, — а такие здесь есть — сигары, наркотическая резинка, вино и хорошая потасовка, что еще нужно человеку? Я наслаждаюсь жизнью в этой Речной Долине — раз ее радости снова стали доступны мне. Живи в свое удовольствие, а после… не все ли равно, что будет после?

Затем они надолго замолчали, и Клеменс не мог заснуть до тех пор, пока не пошел дождь. Он спустился под гриб, чтобы переждать ливень. Поднявшись наверх после дождя, Клеменс отчаянно замерз и начал дрожать, хотя и укутался в длинные плотные полотнища. На заре из состояния полузабытья его вывела огромная ручища Миллера. Сэм поспешно слез с камня и расположился на безопасном удалении. Через пять минут из каменного гриба вырвалось голубое пламя, взметнувшееся вверх футов на тридцать с ревом, подобным львиному.

• Предыдущая
• 6/61
• Следующая