Настоящий Американец - 4 (СИ) - Живцов Николай - Страница 36

— Я выкупил права на экранизацию четырех романов Яна Флеминга об английском специальном агенте. Серия фильмов о нем может принести миллиард долларов.

В зале для совещаний установилась тишина. Дино забыл о сигаре, и пепел от нее сыпался на очень дорогой ковер под ногами.

— Ты не можешь этого знать наверняка, — наконец, нашелся президент Парамаунт.

— Вы можете заработать часть от этого миллиарда если продолжите сотрудничать со мной, — вместо аргументов заявил я. Это было сильно, я видел, что Барни потек от желания прикоснуться к обещанному богатству. Именно в это время я поставил ультиматум. — Но если откажетесь, то я пойду в MGM или к любому другому голливудскому мэйджору.

И вот теперь президент Парамаунт взорвался.

— Ты слишком много о себе возомнил! Моя компания будет участвовать в финансировании сиквела, и соответственно в получении части прибыли после вычета доли прокатчика. А если продолжишь мне угрожать, то я, клянусь Богом, сделаю так, что никто в Голливуде не будет с тобой работать.

Я рассмеялся ему в лицо. Но сейчас не время отдавать должное чужим сединам. Мы не в игрушки играем, а делим будущие прибыли в десятки миллионов долларов.

— А ведь я тоже могу поклясться Богом, стереть Парамаунт в порошок или, например, ее выкупить. Сколько там стоит ваша компания? Можете не отвечать, ваши акции весь прошлый год падали и только из-за «Гран-При» они сейчас растут. А новости, что сиквел будете снимать не вы вновь по ним ударят. И вот я уже выкупаю компанию в потрохами. Вы уж поверьте, мистер Балабан, Bank of America выдаст мне под это дело лоан под очень вкусный процент. А если вдруг мне откажут, то я просто куплю независимую киностудию, залью её деньгами и сам сниму фильм. А потом еще и куплю сеть кинотеатров. В любом случае вы окажетесь в заднице, а я сорву большой куш.

— Фрэнк, Барни, — поспешил встрять в разгоревшуюся перепалку де Лаурентис, — давайте не будем горячиться. Это никому из нас троих не нужно. Уверен, мы способны обо всём договорится.

— Возможно, но мне нужен перерыв, — раздраженно проговорил президент Парамаунт, вставая с кресла.

— Фрэнк, — попенял мне интонацией Дино, когда мы, проводив до лифта Барни Балабана, зашли в мой кабинет и налили себе выпивку. — В Голливуде существует определенные правила игры, которые нарушать никому нельзя. И тебе в том числе, — попытался продавить он меня взглядом. — На фильмах нужно давать заработать, а не только грести под себя, иначе тебя просто вычеркнут из этого бизнеса.

— Меня не так-то просто откуда-то вычеркнуть, — я залпом выпил виски. Для меня эти переговоры тоже прошли нелегко. Но мне нужно было себя поставить, а то так и останусь лишь тем парнем, который дает деньги.

— Молодость она, конечно, не терпит компромиссов, но все же надо быть более договороспособным.

Я пожал плечами, был уверен, что Барни Балабан завтра будет сговорчивее, но и мне, скорее всего, придется кое в чем уступить. Оно всегда так бывает.

Ближнее подмосковье. Дача Вячеслава Михайловича Молотова.

— Значит Никита всё-таки решил зачитывать свой доклад? — спросил хозяин кабинета у собравшихся, которых здесь было несколько человек.Помимо самого Молотова в уже насквозь прокуренном помещении находились Маленков, Каганович и Ворошилов. Люди, которые долгое время считались ближайшими сподвижниками Сталина и которым деятельность Хрущёва начинала становится поперек горла.

— Разумеется, это же в первую очередь в его интересах, — усмехнулся Каганович. — Роль разоблачителя намного выгоднее роли пособника Сталина. Вот и торопится обелиться.

— И что будем делать, товарищи? — в отличии от остальных, которые критиковали доклад едва только ознакомились с его содержимым Климент Ефремович занимал поначалу скорее нейтральную позицию. Тройка «заговорщиков» сманила его на свою сторону буквально в последний момент и это стало их большой удачей.

Именно Ворошилов, будучи председателем Верховного Совета СССР, считался формальным руководителем Советского Союза. В западных странах председателя ВС СССР нередко называли президентом.

С учетом того, что еще несколько членов президиума ЦК занимали теперь скорее отрицательную позицию по отношению как к докладу, так и к товарищу Первому секретарю, среди них был тот же Михаил Георгиевич Первухин, можно было надеяться, что попытка Хрущёва через этот доклад обелить себя потерпит неудачу.

— Как только Хрущев зачитает доклад, мы выступили единым фронтом с критикой и прямо зададим ему вопрос о его подписях на расстрельных списках, — повторил свое предложение Молотов, которое было им сделано ещё при первой встрече. Тогда с ним согласился Маленков, но сегодня тот неожиданно сменил позицию.

— Нет здесь надо сделать тоньше, — заявил он. — У Хрущева много сторонников и нас просто задавят голосами. — Маленков сделал паузу, словно еще раз обдумывая всё, что он хотел сказать, — я думаю нам надо поблагодарить Никиту за то, что он поднял такую острую проблему как ревизия деятельности партии и всего советского государства в тот период. Поблагодарить и тут же внести предложение сформировать по итогам доклада комиссию, которая, допустим к следующему съезду выдаст нам экспертное заключение и оценку всего что Никита в докладе затронул. Ни в коем случае нельзя на съезде вступать в конфронтацию. А вот тебе, как председателю верховного совета можно и нужно предложить кандидатуры, которые будут в этой комиссии заседать и сразу поставить вопрос на голосование.

— Я согласен с Георгием, — вступил в разговор Каганович. — Это самое правильное, что мы можем сделать. Мне Шепилов уже несколько раз говорил, что в Китае не понимают, куда Хрущёв этим докладом хочет завести мировое коммунистическое движение и про то, что Мао был в ярости, когда узнал об этом докладе. Работой комиссии мы успокоим наших союзников. Допускать раскол среди нас никак нельзя.

— Хорошо, товарищи, так и поступим, — подвел итог Ворошилов.

25 февраля Никита Сергеевич все-таки зачитал доклад о культе Сталина. Серов и его люди не смогли найти подтверждение тому, что это противники Хрущева передали информацию на Запад «Пересмешнику», но это совсем не значило, что они были к этому делу непричастны. И Хрущев надеялся на съезде спровоцировать своих противников на какую-то реакцию на доклад, а затем, воспользовавшись поддержкой съезда, их уничтожить.

Но его ждал сюрприз. Взявший после него слово Ворошилов сначала многословно хвалил товарища первого секретаря за партийную смелость и чуткое понимание текущего момента, а потом внес предложение назначить комиссию по уточнению фактов, представленных в докладе Никиты Сергеевича. Итоговый доклад этой комиссии и должен был поставить точку в поднятых Хрущёвым вопросах.

Предложение было встречено благосклонно, и Ворошилов тут же выдвинул членов этой комиссии. В итоге в неё попали семь человек, из которых пятеро были противниками Хрущёва.

Итоги должны были подвести в июне 1957 года, на очередном заседании пленума ЦК КПСС, а позже распространить выводы комиссии посредством печатных органов советского союза и других социалистических стран.

Хрущев воспринял это как маленькую победу заговорщиков, но игра еще не была им проиграна, и у него осталось место для маневра.

С Парамаунт, как я и рассчитывал, мы договорились на более выгодных для меня условиях. Пришлось, конечно, уступить, согласиться на их право инвестировать в сиквел, а не только участвовать в качестве прокатчика, зато я заблокировал участие в финансировании «Гран-При 2» других инвесторов. Если Парамаунт они так необходимы, пусть от своей доли отщипывают. В чужих проектах я участвовать не собирался, своих полно, поэтому ни с кем делиться, то есть делать так, как это принято в Голливуде, был не намерен. А предостережение мистера Балабана о том, что мне прилетит за такое святотатство от голливудских боссов я принял к сведению. Посмотрим, как они собираются со мной воевать.