Вверх. Шаг за шагом (СИ) - Мартов Константин - Страница 5

А вот слуга, только что вышедший из комнаты, где оставил багаж Вадима, даже не пытался скрыть презрительную ухмылку. Похоже, барон набирает в дом слуг себе под стать: рослых, румяных, широкоплечих. Вадим, как истинный уроженец дремучего леса, оставшегося от древних бескрайних лесов островка посреди распаханной и окультуренной центральной равнины, был невысок. Однако, он никогда об этом ранее не думал, ведь всю жизнь провел среди подобных себе и искренне считал свой рост нормальным. В этом доме одного с ним роста была только баронесса.

— Ты чего встал тут?

Вадим понял, что стоит столбом посреди коридора, у двери в свою новую комнату. Здоровенный мужик с охапкой свечей под мышкой ожидал, когда он уступит дорогу, коридор был узок. Вадим скрылся за дверью. У него ведь всего три минуты! Он тут же выглянул назад в коридор:

— Любезный, а где тут кухня располагается?

— До конца этого коридора и налево, если ты из наших. Ну а коли ты из господ, то через большой зал, а дальше на запах.

Вадим усмехнулся. Надо же. Мужик даже не смог вот так сразу определить, к какому сословию Вадим принадлежит. Похоже, баронесса намеренно поселила его в крыле для слуг. Что ж, отступать некуда. Надо терпеть и упорно идти к цели. Дед, помнится, как-то называл это качество лесовиков на древнем, ныне забытом наречии. Вадим помнил что они с братом очень смеялись над этим словом, уж больно оно неприличное было. Похоже на «сиськи».

Он осторожно выглянул из-за угла в вестибюль. Из противоположного конца особняка по-прежнему доносились голоса отмечавших встречу старых друзей. Вадим вышел и, стараясь ступать как можно тише, направился в сторону, противоположную от входа, разумно предположив, что именно там и должна располагаться кухня. Ведь не привозят же продукты и вывозят неизбежные отходы через парадный вход? Вадим с трудом мог представить себе что через роскошно отделанный вестибюль шагают дюжие мужики, навьюченные окороками, мешками с мукой или вязанками дров. Он уже учуял возбуждающие аппетит запахи, идущие с кухни, как из-за колонны с гиканьем выскочил молодой мужчина, очень похожий на барона Эйзенхаузена и размахивая руками понесся на Вадима. Он инстинктивно отшатнулся и сделал несколько шагов назад, тут же попавшись в чьи-то объятия, удушающие не только силой мышц, но и вонью винного перегара и пота.

— Попался! — Вадим понял, что его схватил молодой Бреговичев, — Я же говорил тебе, друг, что это животное, и потому охотиться на него надо, как на животное.

Вадим дернулся было, но Гриша сдавил его шею ещё сильнее. Перед глазами поплыли тёмные пятна. Он задыхался.

Юный барон Эйзенхаузен рассматривал Вадима словно диковинного зверя.

— А знаешь, — сказал он приятным баритоном, — действительно похож. На оленя. Вот один в один, какого я на последней охоте заколол. Так же шумно дышит, крутит глазами бессмысленно.

Он приблизил лицо прямо к лицу Вадима. Посмотрел прямо в глаза. В них не было ни охотничьего азарта, ни спортивного интереса, ни пьяной удали. Одна незамутненная ненависть.

— Ну что, олешка? Ты попался. Есть мы тебя не будем, конечно, но вот заколоть из спортивного интереса это запросто. Молись своим скотьим богам, паршивец.

Он начал медленно вытягивать из висящих на поясе ножен длинный горский кинжал. Действительно ведь заколет, мелькнуло в голове у Вадима.

— Ваша матушка не обрадуется, — сказал он первое, что взбрело в голову. Эйзенхаузен улыбнулся.

— Да, матушка будет недовольна, но я, пожалуй, переживу. Мы пока в засаде сидели, слышали как ты с лестницы навернулся. Ты неуклюжий, как и положено запуганному зверьку. Отнесём тебя под лестницу, да там и сунем острие под ребро. Скажу матушке что ты попросил у меня кинжал посмотреть, да и бежать ударился. Вестимо — нищий лесовик, увидел камушки на рукояти, на такие в твоей глуши годы прожить можно, если продать с умом.

Валим почувствовал как волосы у него на затылке встали дыбом.

— Смотри, Василь, а у него прям как у собаки волосы-то на загривке поднимаются! — сказал Григорий, — Ну как действительно в волка сейчас обратится?

— Не бывает никаких оборотней, это сказки. А если и не сказки — тем лучше. Мой клинок парадный, отделан серебром. Баловство, конечно, но на один удар его хватит. Ну что, олешка, готов?

Вадим увидел за плечами Василия Эйзенхаузена движение. Это были слуги, они несли какие-то коробки.

— Василий Александрович, вам не требуется помощь? — послышался негромкий, очень спокойный и какой-то очень уверенный голос.

Так как лицо Василий находилось прямо перед глазами Валима, он мог наблюдать, насколько тон его голоса не соответствует выражению глаз. Когда он смотрел на Вадима — они были полны холодной, устоявшейся, непоколебимой ненависти. Сейчас же в них клокотала ярость, а вот голос напротив, был ровным и даже чуточку почтительным.

— Нет, Савелий, помощь мне не требуется, — он сделал знак Григорию, и хватка на шее Вадима тут же ослабла.

К ним подошел мужчина с безупречной осанкой и такими шикарными бакенбардами, что сразу было ясно: это личный камердинер важного вельможи.

— А это теперь твой коллега, — сказал Василий и положил Вадиму руку на плечо.

Подошедший мужчина мельком взглянул на Вадима, и сказал:

— Что ж, раз Инесса Евгеньевна так решила, так тому и быть. Я как раз иду к ней, привезли заказ. Вы пойдёте со мной, молодой человек?

— Нет, баронесса просила меня сходить на кухню.

— Что ж, я выделю вам сопровождающего, особняк большой, и планировка в нём весьма путанная, спасибо архитектору. Осип, любезный, изволь сопроводить юношу в его походе.

— Не стоит. Я найду дорогу.

— Как будет угодно.

Савелий поклонился и пошёл дальше. Вадим направился в сторону кухни, и пройдя с десяток шагов не удержался от того чтобы повернуться. Григорий и Василий стояли у колонны и делали вид что болтают. Они будут ждать его на обратном пути. Похоже, они всерьёз намеренны сделать то что обещали. Пока не протрезвеют ничего не поделаешь.

На кухне царила суета, которую Валим мог сравнить лишь с сопровождающим папино день рождения кавардаком, помноженным на переполох, учиненный однажды пробравшимся в курятник хорьком. Заправлял всем, похоже, дородный мужчина в белоснежном колпаке, стоящий на небольшом возвышении у пышущей жаром печи. Никто не обратил внимание на вошедшего Вадима, все что-то нарезали, обжаривали, снимали пенку и шипели от боли в обоженных пальцах. Вадим пробрался сквозь суету к командующему парадом толстяку и громко крикнул, стараясь перекрыть шум:

— Меня послала баронесса!!!

Толстяк посмотрел на него сверху вниз, похоже в этом доме так делают все, и спросил:

— Ты кто?

— Её новый личный помощник, — ответил Вадим сочтя разумным не вдаваться в ненужные подробности. Повар поджал губы, картинно воздел руки, зацепив при этом потолок и осыпав Вадима известью, и возопил:

— Да сколько же продлятся мои страдания!!! Зачем я сделал это, кто вторгся в мой разум и довёл меня до мысли пересечь порог этого проклятого дома…

Отец Вадима иногда вел себя похожим образом, потому он знал что следует делать в подобных ситуациях. Прежде всего, не надо слушать что говорит этого болезный. Таким людям просто надо иногда проораться, посетовать на жизнь. После того как выпустят пар, с ними можно иметь дело.

Он терпеливо ждал некоторое время, и, наконец, дождался. Повар снизошёл до него:

— Так чего тебе надобно, говоришь?

— Баронесса просила чтобы в её блюде не было лука, а так же…

Повар махнул на него рукой:

— Да знаю я. Вон, тех троих возьми с собой, они отнесут её сиятельству всё что нужно.

У входа в кухню на лавочке ожидали трое лакеев. Вадим подал им знак, они подхватили блюда, накрытые серебристо поблескивающими клошами, и пошли. Кухня располагалась в цокольном этаже, лестница была широкой и пологой, для удобства подачи блюд. Вадим попросил идущего последним лакея задержаться.

— Давай я сам отнесу, а ты иди на кухню.