Плоть - Фармер Филип Хосе - Страница 34
- Предыдущая
- 34/43
- Следующая
– Но тогда мы, может быть, уже больше никогда не найдем друг друга, – она старалась говорить как можно спокойнее. – Мне будет недоставать тебя, Питер. Ты мне очень нравишься, пока не испытываешь действия рогов. Только не нужно кривить душой. Даже если ты одолеешь себя сегодня, завтра все начнется сначала.
– Лучше я уйду сейчас, пока владею собой. Вот положение! Оставить тебя здесь умирать в одиночестве иди остаться, но тогда ты все равно погибнешь.
– У тебя нет другого выхода, – сказала Мэри.
– Ну, видишь ли, есть еще… – начал он немедленно и нерешительно. – Этот пояс совершенно не мешает мне получить то, что я хочу. Существуют другие способы… Она побледнела и закричала:
– Нет! Нет!
Он повернулся и со всех ног побежал по тропе.
Но через некоторое время в голове его мелькнула мысль о том, что она может пойти этой же дорогой, и они снова встретятся. Питер сошел с тропинки и углубился в лес. Лес здесь не был густым, скорее эта была пустошь, медленно возрождающаяся после катастрофы. Почву никто не засевал и не орошал, как это делали на территории Ди-Си. Деревьев было не густо. Тем не менее, там, где влага была доступна круглый год, лес рос погуще. Стэгг убежал не очень далеко, когда дорогу преградил небольшой ручеек. Он лег прямо в него, надеясь, что струи холодной воды остудят огонь, пылавший в нижней части его туловища, но вода в ручье оказалась теплой.
Он поднялся, пересек ручей и побежал снова. Внезапно, обогнув одно из деревьев, Питер оказался лицом к лицу с медведем.
С ночи побега из Хай Квин он все время остерегался встречи с таким зверем.
Ему было известно, что в этой местности медведи сравнительно многочисленны, так как жители Пантс-Эльфа имели обыкновение оставлять связанных пленников и взбунтовавшихся женщин на съедение священным медведем.
Медведь оказался крупным темным самцом. Неизвестно, был ли он голоден. Возможно, неожиданное появление человека, напугало его не меньше. Будь у зверя возможность, он наверняка бы отступил, но Стэгг возник настолько внезапно, что тот, должно быть, принял это за нападение. А раз уж на тебя напали, то лучше всего атаковать самому.
По привычке, выработанной опытом обращения с беспомощными человеческими жертвами, зверь поднялся на задние лапы и занес необъятную переднюю лапу над головой Питера. Попади он по черепу, тот раскололся бы, как сброшенная на пол мозаика.
Но удар не достиг цели, хотя лапа и прошла настолько близко к голове, что когти слегка скользнули по коже. Стэгг повалился наземь – частично от удара, частично по инерции, нарушившей равновесие тела.
Медведь опустился на все четыре лапы и двинулся на человека. Питер вскочил, выхватил меч и с криком бросился на медведя. Зверь, не обращая внимания на крик, снова поднялся на дыбы. Стэгг взмахнул мечом и край его лезвия полоснул по протянутой лапе.
Медведь взревел от боли перестал теснить своего противника. Стэгг замахнулся вновь, но на этот раз лапа с такой силой обрушилась на лезвие, что меч выскользнул из рук и полетел в траву.
Питер прыгнул вслед, нагнулся, чтобы поднять клинок и оказался погребенным под огромной тушей. Голова его была прижата к земле и, казалось, все тело расплющено гигантским утюгом.
Наступило короткое мгновение, когда даже медведь оказался в некотором замешательстве и слегка приподнялся, чтобы перевести дух. Стэгг оказался прижатым только задней четвертью туши. Он воспользовался этим и, приподнявшись, выскользнул из-под зверя, но не успел сделать и двух шагов, как медведь снова встал на задние лапы и обхватил его передними.
Питеру вспомнилось: когда-то он читал, что медведи не душат своей жертвы до смерти. В данный момент он подумал, что ему повстречалось животное, ничего не ведавшее о том, что пишут о нем естествоиспытатели. Зверь продолжал удерживать его и одновременно питался разодрать ему грудь.
Но это не удалось, так как Стэгг вырвался. Имей он время оценить гераклов подвиг, позволивший ему раздвинуть могучие объятия, то понял бы, что эту сверхъестественную силу ему придали все те же рога.
Питер отпрыгнул в сторону и снова повернулся лицом к своему противнику. Он понимал, что как бы быстро он не бежал прочь, зверь слишком близко от него. На отрезке в пятьдесят метров он сможет обогнать даже олимпийского чемпиона в спринте.
Медведь снова бросился на него. Стэгг сделал единственное, до чего был в состоянии додуматься: изо всей силы ударил животное кулаком по черному носу.
Человеческая челюсть сломалась бы от этого удара. Медведь с шумом выдохнул воздух и оторопел. Кровь бежала из его ноздрей, глаза налились яростью.
Стэгг не стал восхищаться своей работой. Он метнулся к клинку и попытался его поднять, но правая рука не повиновалась и висела безжизненно, парализованная ударом косматой лапы. Тогда он перехватил его левой рукой и обернулся. На счастье, вовремя. Медведь пришел в себя настолько, что сделал еще один бросок в сторону человека, хотя скорость его уже была не та, что в начале схватки.
Стэгг хладнокровно поднял меч и в тот момент, когда зверь оказался рядом, нанес сокрушительный удар по короткой могучей шее.
Последнее, что он видел, было лезвие, глубоко вошедшее в черный мех, и алая струя, ударившая из раны.
Когда Питер пришел в себя, то обнаружил, что все его тело мучительно болит, рядом с ним лежит мертвый медведь, а над ним плачет Мэри.
Затем боль стала невыносимой и он потерял сознание.
Когда он снова пришел в чувство, голова его покоилась на ее коленях и в открытый рот текла вода из фляги. Голова все еще мерзко болела и, пытаясь выяснить причину такой боли, он обнаружил на голове повязку.
Вся правая ветвь его рогов отсутствовала начисто.
– Должно быть, это Медведь сорвал, – объяснила Мэри. – Я издали услыхала шум схватки. Слышала, как ревел медведь и как кричал ты. Я старалась бежать как можно быстрее, хотя и была напугана.
– Если бы не ты, – прошептал Питер, – я бы умер.
– Наверное, – промолвила она, как нечто само собой разумеющееся. – Ты жутко истекал кровью из раны на голове, у основания сорванного рога. Я оторвала часть своей юбки и остановила кровотечение.
Горячие слезы закапали на лицо Стэгга.
– Теперь, когда все позади, сказал он, – можешь плакать сколько захочешь. Но я рад, что ты так смела.
Я бы не посмел тебя упрекнуть, даже если бы ты убежала отсюда.
– Я бы не смогла убежать, – продолжала всхлипывать Мэри. – Я… Я, кажется, люблю тебя. Разумеется, и любого другого не бросила бы умирать в одиночку. Кроме того, я испугалась, что останусь одна.
– Я не ослышался? – спросил Питер. – Не понимаю, как такая девушка может любить подобное чудовище. Но если от этого тебе лучше, а не хуже, то, признаюсь, я тебя люблю тоже – хотя раньше это проявлялось несколько иначе.
Он притронулся к поврежденной части основания рогов и поморщился.
– Может быть… от этого мое влечение наполовину уменьшится?
– Не знаю. Хорошо было бы. Только… мне кажется, если у тебя совсем удалить рога, ты умрешь от потрясения.
– Мне тоже кажется. А может быть, жрица солгала. Возможно, смерть наступит при полном удалении рогов. Ведь пока что у меня еще остались костное основание и один рог, который действует.
– Лучше бы ты перестал думать об этом, – посоветовала она. – Как ты считаешь, тебе можно есть? Я приготовила немного медвежатины.
– Слушай, это от меня такой запах? – спросил он, потянув воздух ноздрями. Затем увидел мертвую тушу медведя. – Сколько времени я был без сознания?
– Весь день, всю ночь и часть утра. А о дыме можешь не беспокоиться. Я знаю, как надо разводить небольшой костер без дыма.
– Кажется, я поправляюсь быстро. У рогов очень сильная заживляющая способность. Я даже не удивлюсь, если отрастет оторванный рог.
– Буду молиться, чтобы этого не произошло, – сказала она и сняла с деревянного вертела два куска медвежатины. В одно мгновенье он проглотил и их, и полбуханки хлеба.
- Предыдущая
- 34/43
- Следующая
